Шрифт:
А.П.ЧЕХОВ
ПЕРЕЖИТОЕ
Был Новый год. Я вышкл в переднюю.
Там, кроме швейцара, стояло еще несколько наших: Иван Иванович, Петр Кузьмич, Егор Сидорыч... Все пришли расписаться на листе,
Я взглянул на лист. Подписей было слишком много и... о лицемерие! О двуличие! Где вы, росчерки, подчерки, закорючки, хвостики? Все буквы кругленькие, ровненькие, гладенькие, точно розовые щечки. Вижу знакомые имена, но не узнаю их. Не переменили ли эти господа свои почерки?
Я осторожно умакнул перо в чернильницу, неизвестно чего ради сконфузился, притаил дыхание и осторожно начертил свою фамилию. Обыкновенно я никогда в своей подписи не употреблял конечного "ера", теперь же употребил: начал его и закончил.
– Хочешь, я тебя погублю?
– услышал я около своего уха голос и дыхание Петра Кузьмича.
– Каким образом?
– Возьму и погублю. Да. Хочешь? Хе-хе-хе.
– Здесь нельзя смеяться, Петр Кузьмич. Не забывайте, где вы находитесь. Улыбки менее чем уместны. Извините, но я полагаю... Это профанация, неуважение, так сказать...
–
Хочешь я тебя погублю?– Каким образом?
– спросил я.
– А таким... Как меня пять лет тому назад фон Кляузен погубил... Хе-хе-хе. Очень просто... Возьму около твоуй фамилии и поставлю закорючку. Росчерк сделаю. Хе-хе-хе. Твою подпись неуважительной сделаю. Хочешь?
Я побледенел. Действительно, жизнь моя была в руках этого человека с сизым носом. Я поглядел с боязнью и с некоторым уважением на его зловещие глаза...
Как мало нужно для того, чтобы сковырнуть человека!
– Или капну чернилами около твоей подписи. Кляксу сделаю... Хочешь?
Наступило молчание... Он с сознанием своей силы, величавый, гордый, с губительным ядом в руке, я с сознанием своего бессилия, жалкий, готовый погибнуть - оба молчали... Он впился в мое бледное лицо своими буркалами. Я избегал его взгляда.
– Я пошутил, - сказал он наконец.
– Не бойся.
– О, благодарю вас!
– сказал я и, полный благодарности, пожал ему руку.
– Пошутил... А все-таки могу... Помни... Ступай... Покедова пошутил... А там, что бог даст...