Переживая прошлое

Я остался с ней на полгода. У нее прослеживалась позитивная динамика, а потом в один из дней она исчезла, оставив на столе записку, в которой говорилось, что у нее начал обостряться рак и она не хотела бы, чтобы я видел ее больной. Ей было важно остаться для меня красивой. Это было и в школьные годы, и в годы ее сексуального рабства, и в период, когда она уже вышла из него. Мы провели вместе чудесное время, но оно было абсолютно другим и совершенно не таким, какое было когда-то в детстве. В том, что с ней случилось, я винил себя, и это заставило меня бросить семью на полгода; я уделял Тане двадцать четыре часа в сутки, чтобы искупить свою вину, но ни успокоения для себя, ни другого будущего для нее я не нашел. Периодически я смотрел на рисунок, оставленный дочерью. Поначалу мне казалось, что там нарисованы я, Анна, Арина и мой уход. Но со временем я разглядел в нем Таню, которую видел в прошлой жизни маленькой девочкой, и ее взрослую, которую видел перед исчезновением. Я же был поодаль, тем самым олицетворяя отдельность нашего существования. Так, в зависимости от ситуации, я наделял смыслом картинку, которая по сути ничего не значила. Перед тем, как вернуться к жене и дочери, я вновь посмотрел на рисунок. В нем я увидел одиночество, открывшееся мне первый раз за все время. Затем собрал вещи и отправился домой, испытывая душераздирающую пустоту...

Глава XIV

Первым делом я зашел на работу и уладил все вопросы, касавшиеся моего исчезновения. Сослался на духовные поиски. В психиатрической больнице всегда была нехватка кадров, поэтому меня взяли назад без особых колебаний. После я отправился домой. Дома была Анна. Она сидела в халате на диване, смотрела телевизор и уплетала чипсы. Ко мне она сидела спиной и потому не видела, что я вернулся. Я подошел сзади и закрыл ей глаза.

– Я тебе сказала: отвали! У меня муж есть! – вскричала она, спрыгивая с дивана. Затем на пару секунд впала в ступор, а после набросилась на меня и начала целовать. Мое состояние было удивленным, но не шоковым: за годы практики я ко всему привык.

– А ты думала, кто это? – спросил я.

– Так, никто, – отходя в сторону и пряча взгляд, ответила она. Я подошел к ней, взял за руку, поцеловал, медленно повернул ее лицо к себе, чтобы наши глаза встретились.

– Изменила мне?

– Да, – глядя в пол, ответила она. Затем заплакала, села у шкафа, поджала под себя колени и начала говорить, что она ужасная жена, плохая мать и жутко одинока. Психическое расстройство снова давало о себе знать. Простой человек, без знаний психологии, просто не выдержал бы и бросил ее. Кричать было бесполезно, да я и сам был виноват, что оставил их, увязавшись за иллюзией из прошлого.

Когда халат Ани чуть задрался, я увидел синяки на ноге.

– Что у тебя с ногой? – спросил я. Она ничего не ответила.

– Анют! – раздался мужской голос из прихожей. Затем показался мужчина, около тридцати, худощавый брюнет с томными глазами. В руках у него был пышный букет и дорогое вино. Аня посмотрела на него, затем на меня. Я схватил табуретку и бросил в него, после чего начал его избивать. Аня тихонько сидела, уткнувшись взглядом в пол, и не пыталась меня остановить. Через пару минут неизвестный лежал без сознания.

– Это не он, – сказала она, а затем, как ни в чем не бывало, пошла на кухню мыть посуду. Она вела себя так, словно такое случается каждый день. Ее спокойствие напугало меня. Я начал подозревать, что у нее развилось еще какое-то психическое расстройство. Делать было нечего, нужно было узнать, что это за мужчина. Привязав незнакомца к стулу, я начал приводить его в чувство. Он встрепенулся, затем закричал:

– Что?!.. Что здесь происходит?

– Ты кто такой? – спросил я.

– Я друг Анны, – испугано ответил он. – Что происходит?! Ты кто?

– А я ее муж! – ответил я и ударил его в лоб.

– Я не знал! Я думал, она шутит! Тебя же не было! Скажи ему, Ань! – выкрикивал он. Ситуация была не ахти.

– Спал с ней? – спросил я, заглядывая ему в глаза.

– Нет, – ответил он.

– А зачем пришел?

– Я люблю ее, – ответил он. Я поднял голову и посмотрел в потолок. Он умолял отпустить его, говорил, что больше не придет, просил прощения. Делать было нечего: я развязал его, и он убежал прочь.

– Кто-то еще придет? – спросил я Анну.

– Нет, – ответила она. Затем обняла меня и начала извиняться.

– Арина в школе?

– Да, – ответила она.

С женой я повидался. Оставалось уладить все с дочкой и как-то объяснить ей свое отсутствие. Ждать ее из школы было долго, поэтому я пришел в школу сам и поговорил с учительницей. Она, разумеется, отпустила ее: у учителей нет права держать ребенка в школе, вопреки воле родителей. Арина обрадовалась вдвойне: сначала моему возвращению, а затем тому, что я забрал ее с уроков. Мы отправились в ближайшее кафе.

– Ты больше не уйдешь? – спросила Арина.

– Нет, – улыбнувшись, ответил я, – не уйду. Я все уладил и теперь мы всегда будем вместе. Можешь не беспокоиться по этому поводу.

– А где ты был? – полюбопытствовала она.

– Пытался исправить прошлое.

– Ты починил его?

– Нет, оно… – на пару секунд я замолчал, пытаясь понять, что же с ним произошло. Арина покопалась в портфеле, достала оттуда нитки с иголками и протянула мне с наставлением:

– Следующий раз будь аккуратнее!

– Хорошо, – улыбнулся я.

Все время, которое мы с дочкой провели в кафе, меня не покидало чувство тревоги. Я не придавал этому значения, потому что все должно было быть хорошо. После кафе мы прогулялись по парку, а потом я проводил Арину в школу, ей нужно было идти в спортивную секцию. Затем купил цветы для Анны и отправился домой. Но по дороге мне позвонил главврач и настоятельно попросил побеседовать с клиенткой, оперируя тем, что с таким контингентом могу справиться только я. Это была лесть, но я все равно согласился, несмотря на чувство тревоги. Ведь час ничего не решит.

Зайдя в кабинет, я увидел девушку лет двадцати, с короткой стрижкой и пирсингом. Одета она была в черный готический наряд с железными шипами на плечах – в общем, типичная жертва поиска себя с превалирующим демонстративным поведением.

– Тоже будешь указывать мне, как жить? – спросила она, закидывая ноги на стол. – Давай, начинай говорить, что я плохо выгляжу, веду себя не так, как должна себя вести девушка, и бла-бла-бла...

– Нет, что вы, – улыбнулся я. – Отлично выглядите.

– А, я понял! Отличная шутка, ха-ха, смешно! – проговорила она из оборонительной позиции. Ее олицетворение себя с мужским полом было замечено мной в первую минуту, проведенную с ней.

– Почему вы здесь? – спросил я.

– Странная штука получается: я тоже хочу это знать!

– А вы не знаете?

– Говорят, у меня расстройство личности.

– Вы согласны с этим?

– Не знаю, доктор, вам видней. Это же вы ставите всем диагнозы и ковыряетесь в людях, как в куклах. Что вам мешает повесить на меня один из ваших ярлыков?

– Ничто не мешает. Вот только если я вам поставлю нехороший диагноз, это сильно отразится на вашей жизни.

– Мне плевать! – заявила она.