Перкаль. Флер страсти

Чёрт побери!

Перкаль – это тоже ткань, как и миткаль.

Мне следовало догадаться раньше, но я, как всегда, демонстрирую чудеса сообразительности.

Повинуясь внезапному порыву, потянулась за сумкой и достала из неё свою несчастную драную зелёную юбку.

«100% хлопок, перкаль» было написано на этикетке.

ГЛАВА 4

Фотографии

Я очень боялась проспать ранний вылет в Москву, поэтому на всякий случай позвонила на ресепшен и попросила, чтобы в три утра портье постучал ко мне в номер.

Будильник на сотовом, конечно же, включила и сто раз проверила, но мне казалось, что его не услышу.

После моей тихой и размеренной жизни на побережье в одни сутки произошло столько неожиданных и неприятных событий, что я была совершенно измотана – физически и морально.

Будущее выглядело неопределённым и безрадостным.

Ян подошел очень близко, мне каким-то немыслимым образом удалось скрыться от него, но я чувствовала, что в следующий раз такой возможности не будет.

Перкаль пугал меня…

Эта ткань, наверняка, как и миткаль, связана с Яном. Возможно, он и над ней имеет власть.

Возможно, благодаря перкалевой ткани, из которой была сшита моя юбка, я попала в лапы греческого порнографа, и Ян нашел меня на Модиано, устроив там кровавое представление.

Священник из Метеор хотел меня предупредить, но я не вняла и снова попала в неприятности. Интересно, почему я с завидным упорством наступаю на одни и те же грабли? Меня много раз предупреждают об опасности разные люди, но каждый раз я лезу на рожон.

Мне все время везёт, но это не может длиться вечно.

Есть такой тип людей, которые вечно попадают во всякие передряги, с этаким геном «тридцать трёх несчастий». Думаю, не секрет, что я из их числа.

Большинство моих сверстниц живет нормальной жизнью: у них есть родители, они учатся в университете, ходят на свидания, болтают в кафе с подружками, снимают тик-токи.

А я всего этого лишена, вынуждена скрываться, мучиться кошмарами и жить с оглядкой. Я знаю, что окружающая меня действительность слишком мрачна для девушки восемнадцати лет.

Ненавижу жалеть себя, но, черт побери, как же обидно!

Хотя с другой стороны, те же самые сверстницы, может быть, считают свою жизнь слишком пресной и скучной, мечтают о приключениях, и романтической страсти опасного злодея.

То, что происходит со мной, вряд ли можно назвать приключениями, а уж Ян на роль рокового и обаятельного злодея никак не тянет.

Господи, как бы я хотела забыть его лицо, его слова, эти его вечные присюсюкивания! Но особенно – глаза.

Сумасшедшие и хитрые. Однажды мне приснился кошмар, что психи, живущие в глубине зрачков, вылезли наружу и принялись насиловать меня – все, одновременно. Потом они уменьшились до размеров муравья и заползли обратно в глаза Яна.

Он весь был пропитан этим духом насилия, тонким и острым, похожим на запах только-только начавшегося гниения.

Но сам бы он меня так не взял. Он не хотел меня насиловать.

Ян бы сделал так, что я выполнила все его желания добровольно.

Разделась догола, обмазалась мёдом, сделала бы ему минет, сказала, что я его рабыня навеки… И это было самым страшным. Эмоциональное насилие сродни физическому.

Они почти всегда идут рука об руку.

Мне было чертовски страшно засыпать одной, но я представила, что нахожусь в море, мерно качаюсь на волнах…

Море доброе, и постепенно убаюкивает. Удивительно, но ничего плохого мне не снится.

Солнце, волны, песок. Камни, сложенные у самой кромки воды в имя «Ева». Набегающая вода захлёстывает надпись и оставляет после себя лишь кучку мокрых камней, но тут нет ничего страшного.

В этом сне мне не страшно, скорее одиноко и безмятежно.

Я просыпаюсь, вскочив на постели. Сердце бешено бьётся в груди. Я ощущаю панику.

Ян нашел меня и сейчас войдёт сюда, улыбаясь своей жуткой улыбкой.

Он заставит меня раздеться, обольёт просроченным молоком и примется слизывать кисло пахнущую жидкость прямо с моей кожи своим длинным лиловым языком.

Некоторое время я обречённо жду его появления, ощущая озноб во всем теле и даже желая, чтобы эти томительные минуты скорее закончились.

Спокойно! Возьми себя в руки!

Он далеко отсюда.

Я смотрю время и понимаю, что поспала совсем немного, всего лишь два с половиной часа. Вещи собирать не надо, у меня всего лишь небольшая дамская сумочка на цепочке в форме подковы.

Даже удивительно, как такая маленькая вещь может быть такой вместительной!

Можно и даже нужно отдохнуть до отправления в аэропорт, но я не могу сомкнуть глаз. Встаю с постели, проверяю все закоулки номера: ванную, шкафы, тумбочки.

Заглядываю под кровать и на балкон. Ничего подозрительного.

Но я все равно волнуюсь, не нахожу себе места и бестолково мечусь по номеру. Паника охватывает все больше и больше.

О, господи, поскорее бы уехать из Греции!

Наконец, я понимаю, что так просто сойду с ума, и решаюсь сходить поискать ночной бар, чтобы заказать себе чашку кофе. Мысль о том, что по возвращении придётся снова проверять все закоулки номера, страшит, но я уже вышла в коридор.

Бар нашёлся тремя этажами ниже.

Здесь очень шумно и многолюдно, гремит музыка и хлещет из-под потолка пена. Я показываю бармену свой зелёный браслет (означающий, что для меня здесь «все включено») и прошу кофе, уточняя по-русски: «Очень крепкий». Молчаливый неулыбчивый парень ставит на стойку маленькую белую чашку на блюдечке, в которой плещется почти чёрный напиток.

Я благодарно киваю и тащу добычу в номер.

Включая телевизор, тут же попадаю на греческие новости. Едва увидев на экране знакомые ряды Модиано, тела на асфальте в белых туниках, окрашенных красным, тут же выключаю, но уже поздно.

Мне снова становится не по себе и я не знаю, как пережить эти три с половиной часа, оставшиеся до отъезда в аэропорт.

По какой-то странной случайности на одной из полок рядом с часами, статуэтками и вазами оказывается русская книга – детектив в пёстрой обложке.

Она совсем новая и видно, что прочитали ее лишь раз.

После работы в библиотеке я такие вещи чувствую нутром. Наверно, какая-то русская туристка забыла или нарочно оставила, а горничные почему-то решили не выбрасывать.