Пермский Губернский 2. Корпорат

— Надеюсь… — вздохнула Поля, грустными глазами глядя на кружку.

Журов не любил подобный взгляд. Он напоминал ему о двух бывших жёнах. Они так же смотрели на Ильича, когда хотели сообщить «радостную» новость о разводе.

— Ты мне вот, что скажи. Если тебе всё это не нравится — зачем пошла в медицину? — Пётр отхлебнул из чашки с надписью: «Патологоанатом умер, но всё равно отправился на работу».

— У меня бабуля сошла с ума… Перед смертью говорила, что видела, как черти пляшут на люстре. Вот я и пошла на психиатрию. Хочу защитить людей от этих ужасов… Хочу разобраться, как всё это работает. — сухо ответила Поля, безжизненными глазами смотря на круглое печенье с красной желешкой по центру: — Я к хирургии — никакого отношения не имею! Но нет… Практика — есть практика.

— Ясненько.

Журов уже давно потерял чувство эмпатии. Возможно, после первого развода. А, возможно, и чуть раньше.

Для него люди были сродни автомобилям. Сломался? Починили. Нельзя починить? На свалку. Или в утиль. Смерть — это не страшно. Это, нечто такое же естественное, как умение дышать. Всех она рано или поздно ждёт. Поэтому пропускать через себя драму людей… Пф! Нет уж. Лучше бахнуть коньячку и посмотреть, какой-нибудь идиотский фильм про маньяков.

— Я вообще не понимаю, как вы так спокойно к этому относитесь? — Поля посмотрела на Журова глазами голодного мопса.

— Не знаю. — соврал Ильич: — Может быть, привык уже? Ты сама-то, что испытываешь? Отвращение?

— Не сколько отвращение, сколько… необъяснимый мне страх.

— Не бойся мёртвых. Самое страшное, что они могут сделать — раздуться и лопнуть, если вовремя не спохватиться. — смех Журова больше напоминал лай простуженной сторожевой собаки: — Живые намного опаснее.

— Я это понимаю… Но, что-то меня пугает.

Дурость пугает. Люди с фантазией — обречены на вечные страдания от огромного количества фобий. Журов уже давно понял жизнь, и старался придерживаться определённых правил. А ещё он прекрасно понимал, что его в этой жизни уже ничем не удивить.

— Так тебе надо не про «чертей» думать, а про свои страхи. — улыбнулся Журов, вновь отхлебнув из чашки: — Трупы — не страшные. Это, как сломанный автомобиль.

— Но, как же? Это же… когда-то был человек! У него есть своя история…

— У машины тоже есть своя история. Как и любого другого предмета. Люди — такие же животные, как и коровы или свиньи, которых ежедневно истребляют тысячами, чтобы каждый мог приготовить дома вкусный эскалоп. Или стейк.

— Вы не понимаете! Это — другое. — возразила Поля и тут же замолкла. Её кожа сделалась совсем бледной, а глаза едва не вылезли из орбит.

— Извините… — на пороге в комнату отдыха стоял… Потехин. И, что удивительно — с его головой уже всё было в порядке. Цвет кожи, разве что, всё ещё напоминал трупный. А так — обычный голый мужик, сотрясающийся от холода: — А вы не знаете, где я нахожусь?

Внутри Поли схлестнулись два желания — неистово заорать и упасть в обморок. Организм принял нелёгкое решение, и девушка без чувств шмякнулась на диван.

— Что ж вы, так пугаете, молодой человек? — улыбнулся Журов, откусив кусочек печенья: — Встаёте, когда должны лежать?

— Простите… Но я не понимаю, что происходит. И, что важнее… Кто я такой? — на трясущихся ногах, Потехин подошёл к Ильичу и требовательно выставил руку: — Можно?..

— Коль не брезгуете. — Журов протянул кружку.

Ходячий мертвец практически залпом выпил всё содержимое и с облегчением выдохнул.

— Так, вы мне поможете?

— А вам не хочется отведать мозгов? — поинтересовался патологоанатом.

— Простите, что?..

— Значит, помогу. Идём, мой друг! Попробую найти для вас одежду…

* * *

— Хочешь страшную историю? — спросил Семён, разглядывая через бинокль центральные ворота приюта.

— Нет. — ответил я, посмотрев на часы. Должны открыть с минуты на минуту…

— Так вот… Парень завтракал со своей девушкой и смотрел новости. А затем молвил: «Какая жалость! Похоже они перестали тебя искать». Круто? Ну, скажи, круто же, да? Мурашки по коже пошли?

— Что там с машиной?

— Грузят. Я скажу, когда можно…

Ещё раз взглянув на часы, я вышел поближе к тропинке. По сути, нам нужно только пролезть через небольшую яму, а затем выйти в подвал. Проблема заключалась в том, что часть карты попросту — отсутствовала. Кот утверждал, что именно там и находится вход в секретный сектор приюта.

Память бывшего хозяина тела рисовала темницы с факелами, пылающими ярко-зелёным пламенем. А в клетках сидели бедные детишки, охраняемые большими собаками и стражниками с мощными топорами. Ну и фантазия…

— Погнали! — прошептал Семён, когда ворота раскрылись, и небольшой грузовичок выехал в сторону основной дороги.

Мы быстро пролезли в яму, и выбравшись в слепой зоне у камер и охраны, быстро перебежали к небольшому подвальному оконцу.

Семён вытащил фомку, и тихонько хрустнув замком, вытащил раму вперёд:

— Давай-давай!

— Ага… — прыгнув вниз, я перекатился за ближайшее укрытие в виде старого ящика. Фамильяр прыгнул следом и тоже спрятался.

— Тишина? — тихо спросил я.

— Тишина. — кивнул Семён: — Побежали!

Приоткрыв дверь, я аккуратно выглянул в тёмный коридор. Чисто. Видимо, за годы работы местное руководство поняло, что внутрь всё равно, никто не зайдёт.

Семён включил глушилку для камер, и мы проскочили к небольшой дверце, которая скрывала от нас секретную часть приюта.

— Это оно! — обрадовался Семён, и вытащив из сумки небольшой ноутбук, принялся колдовать: — Биометрический замок… Но, ничего! И не такое взламывали.

— Сколько по времени?

— Дай мне тридцать секунд…

Увы, Семёну этого не хватило. Замок выключался, но в итоге так и не открывался.

— Так, дай мне. — я подошёл ближе и активировал энергетический толчок. Дверь благополучно слетела с петель, и мы спокойно прошли дальше.

— Где ты этому научился? — удивился Семён.

— Вычитал в книжке. Идём, скорее! Рано или поздно они поймут, что дверь выбили.

Спустившись вниз, мы оказались в помещении с низкими потолками. Типичный подвал, только переоборудованный под лабораторию.

— Так вот, где проходят эксперименты? — Семён принялся разглядывать компьютеры, склянки, микроскопы и прочее оборудование.

— Погоди, а это что? — я указал на тарелку с небольшими золотистыми плодами, что красиво светились в темноте.