Перплексус
Шрифт:
Виам снова присел на свое место и положил ладони на лицо, чтобы провести пальцами по закрытым глазам. Несколько глубоких вдохов немного успокоили и наполнили его легкие приятным ароматом от прикуренной женщиной гильзы. Пассажир напротив безмолвно наблюдал.
Тем временем, по салону вагона прошел проводник и оставил на столике между рядами прессу, на которой отчетливо было видно дату: 13 Сентября 196X года.
Парень какое-то время смотрел в окно, а затем спросил:
– Это город, о котором ты говорил? Монополис?
– Что? А, да, - ответил Ремо.
– Хм, я его себе как-то иначе
– А почему, если верхний предел владеет такими высокими технологиями, он выглядит таким... эм... винтажным?
– Винтажным? Ах-хах, - усмехнулся Дежим, - это Декада. Монополис разграничен на Декады - автономные округи, в каждом из которых свое десятилетие. При перемещении между ними автоматически происходит трансформация: смена эпох, погоды, одежды, декора и прочих заданных настроек.
– Декады...
– прошептал Виам, глядя в окно на платформу, которую покидал Экспресс после короткой.
– Это круто!
Он смотрел на Реальность, которая была ему совершенно незнакома. Ему представлялось, как, должно быть, здорово жить в настолько технически продвинутом мире, и какие возможности открыты перед его обитателями... Однако, в то же время, его разум засыпал эти захватывающие дух картины кучей резонных вопросов, начинавшихся со слов «как...», «почему...» и «что...».
Виам ощущал себя так, словно вещий сон, увиденный накануне, воплощался в явь.
– Первый раз?
– вдруг, бесцеремонно обратилась к парню курящая дама напротив, вернувшаяся из туалета и, наконец, убедившаяся, что с её внешним видом всё в порядке.
– Простите, что?
– переспросил он, снова вдохнув приятный аромат табака.
– Я спросила, вы впервые в Блоке-XIX.60?
По его глазам и выражению лица ответ был ясен, поэтому она сразу продолжила:
– Понимаю. Я помню эти ощущения. Хотя, больший восторг вызывает следующая локация - Блок-XIX.40. Сороковые... сорокорые - это классика, - мечтательно закончила она.
Дама улыбнулась, но едва ли Виам увидел её улыбку, ибо за секунду до этого свет в вагоне снова замерцал, а затем вовсе потух, оставшись только внутри тусклой таблички аварийного выхода. Состав опять въехал в тоннель и погрузился в темноту.
При выезде из тоннеля, как и в прошлый раз, вспышка света заставила Виама зажмуриться. Он поднял руку, чтобы прикрыть лицо и, едва пошевелив кистью, ощутил, что на ней надета перчатка.
Парень посмотрел на свои ладони и замер в изумлении - на них действительно были тонкие черные кожаные перчатки. Затем, сквозь пальцы, его взгляд сфокусировался на пассажире напротив. Неярко горящие наверху лампы освещали только часть его лица и подбородок. Теперь из-под борта шляпы на Виама внимательно смотрел человек в строгом темном костюме, похожий на преуспевающего джентльмена или солидного гангстера времен Великой Депрессии.
Салон вокруг стал напоминать какой-то винтажный элитный клуб или экспонат музея железнодорожного транспорта. Панели обшивки были обиты темным деревом благородных пород, изысканная ткань на стенах отделана каретной стяжкой, а кресла обтянуты качественной, слегка «скрипящей» под его пальцами кожей. Пол покрывал темный монотонный
карпет.Виам перевел взгляд на женщину у окна, от образа хиппи которой не осталось и следа. В полумрачном вагоне он видел, что симпатичная шляпка с вуалью располагалась на аккуратно убранных наверх волосах, темное, до колен, платье, было покрыто полупальто, а ноги обуты в элегантные с невысоким каблуком сапожки на шнуровке. На месте ее вязаной сумки стоял дамский ридикюль, поверх которого лежали длинные перчатки.
Она переложила книгу с руки на руку и выглянула в окно, куда уже смотрел молодой человек. По городским улицам, окутанные вечерним туманом, не спеша передвигались раритетные автомобили, на темных коробках зданий и массивных металлических конструкциях висела старомодная реклама, предлагавшая жителям утолять жажду содовой, а погода, судя по сгорбившимся силуэтам прохожих, была прохладной и мерзкой.
Виам снял перчатки, бросил их в поставленную на стол шляпу и ослабил галстук.
Женщина снова улыбнулась и сказала:
– Ну, как вам это? Я же говорила, сороковые - это классика.
– Простите, мадам, не хочу показаться грубым, но я не могу сейчас поддержать беседу. Мне несколько нездоровится, - ответил парень, надеясь, что намек будет понят.
– Вам нездоровится? Эм... я могу чем-то помочь?
– поинтересовалась леди в шляпке, достав изо рта мундштук и выдохнув густой белый дым.
– Нет, - резко ответил он, на секунду забыв о вежливости, и тут же извинился, - Простите, нет.
– Хм, ну, ладно, - пожала плечами дама и вернулась к чтению.
Молодой человек смотрел на пассажира напротив. Во взгляде Виама, который был отражением его мыслей, несмотря на все объяснения, читался вопрос «что происходит?»
Ремо таинственно улыбнулся и задал вопрос, который прежде уже звучал:
– Ну, что ты видишь, Виам?
– Я не знаю. Не знаю... сон. Это всё нереально, - неуверенно ответил молодой человек. Эта версия была самой здравой из тех, что приходили ему в голову. К тому же, он действительно так думал, уже начиная путаться в мыслях и воспоминаниях.
– Хм, что ж... не думал, что когда-нибудь произнесу нечто подобное, но сказанное тобой взаимоисключает друг друга, ибо всё, что ты пока знаешь о Реальности - это твои сны. И ты скоро в этом убедишься.
Виам не знал, как реагировать на эти слова. Хотя, какие, к черту слова, когда вокруг творилось столько необъяснимого!?
Если до этого он ещё пытался вникнуть в происходящее, то теперь понял всю безнадежность этой затеи. Он просто не понимал, о чем толкует Ремо... «причем, ну, причем тут мои сны? Какое отношение они имеют к Действи.., то есть Реальности?»
Честно говоря, в данный момент, Виаму было наплевать на то, как это называется - реальностью, действительностью или чем бы то ни было ещё, потому что его интересовало другое:
– Ладно. Так куда, ты сказал, мы едем?
– спросил он.
– Я говорил, что все новые граждане...
– начал отвечать Дежим, но осёкся.
Внезапно, он растерялся, словно разглядывая кого-то за спиной парня, а потом... Виам увидел, что перед ним сидит совершенно иной человек. Нет, облик его остался прежним, но его взгляд - в нем отражался ужас и отчаяние.