Персеида
Шрифт:
Девочка шмыгнула носом и отвернулась.
Журавлев отчего-то ощутил тревогу.
***
Он отправился в санаторий «Темное озеро» сразу после выхода на пенсию. Гражданскую, разумеется, потому что военным пенсионером он стал гораздо раньше. После контузии в Афгане его подлечили, и затем некоторое время он еще продолжал службу, получив даже звание полковника. В конце концов, однако, участившиеся приступы головной
Там, в одну из жутких ночей… Когда горела и взрывалась техника его автобатальона… Когда после боя лежал, истекая кровью на спине и вглядываясь в звездную бесконечность… Впервые ощутил тогда Журавлев присутствие в мире темной инфернальной силы, стремящейся к полному уничтожению жизни.
Два с половиной миллиона погибших афганцев…
Сожженные кишлаки…
Забыть?
Но забыть не получалось.
И еще – «видения».
До госпитализации лечили афганскими травами. Видимо, в сочетании с «нормальными» лекарствами и получился необычный эффект: после головных болей – нечто вроде телепатии. Правда, не со всеми получалось. Это было неприятно – словно читать чужие письма.
С годами, к счастью, приступы стали реже, и «эффект» прошел.
Остатки афганского отвара, однако, сохранил. На всякий случай. Даже с собой сюда взял.
И вот, неожиданно – пригодился!
Сегодня под утро страшно разболелась голова. Во сне увидел свой полк, горящие бензовозы, афганского старика, посылающего проклятия.
А потом увидел девочку. Афганскую. Она смотрела на него с ужасом, а вокруг бушевало пламя.
Как она похожа на девчушку, с которой познакомился.
На Ангелину!
Выпив отвара, смог уснуть.
***
Получив сухой паек, энтузиасты во главе с инструктором Игорем вышли в поход. Пройдя дамбу, свернули направо, и тропа повела их вверх. По сторонам густели кустарники и деревья; между ними виднелись поляны с папоротниками и прочей растительностью; воздух был наполнен хвойными ароматами, треском кузнечиков, криками и трелями птиц.
По приобретенной еще в Афгане привычке Журавлев шел замыкающим.
Какая благодать! В городах – суета, толчея, склоки. А здесь – мир и покой. Даже комаров нет.
Кстати, интересно: тайга, а комаров – нет, хотя вчера –
надоедали. Да ведь не только комаров нет: бабочек и стрекоз тоже не видно. И – оводов. А друзья говорили, что в тайге оводы – самые неприятные твари.Впереди раздался восхищенный визг:
– Белка, смотрите, белка!
Народ остановился, защелкали фотоаппараты и телефоны-смартфоны.
– А вон – еще! – снова послышался восторженный вопль.
Красавица!
Стали подниматься дальше, и к полудню сделали пару остановок на фотосессии – в тех местах, где деревья расступались и открывали вид на озеро. Зрелище было завораживающим, народ толпился и фотографировался.
***
– Ну, все, – объявил Игорь. – Достигли самой высокой точки. Тут – часовой отдых с обедом. Затем – спуск, и к половине шестого вернемся на базу.
Журавлев подошел к краю скалы и посмотрел вниз. Отсюда было почти полностью видно Темное озеро – из-за глубины оно действительно выглядело темно-фиолетовым.
Журавлев сделал несколько кадров «никоном».
Рядом раздавалось:
– Подожди, прическу поправлю!
– Левее, левее стань! И ногу – чуть вперед. Да, не эту – другую!
– Отлично смотришься, Иришка!
– Еще сделай.
– А куда нажимать?
– Что-то интернет завис – не могу переслать.
– И у меня не получается…
Тут вдруг нахлынуло на Журавлева, потемнело резко в глазах, и мысли туристок на мгновение обнажились перед ним во всей своей грубой примитивности. Было там и стремление покрасоваться перед подругами, и желание произвести впечатление на присутствующих тут – на таежной смотровой площадке – мужчин, и обычное бабье самолюбование, и бьющая через край энергия, и…
И было еще нечто, что уловил Журавлев, но шло оно не от людей, что присутствовали рядом, а – откуда-то снизу. Словно бы некий таинственный зов.
Интересное озеро!
Словно бы отвечая его мыслям, инструктор объявил:
– Высота – почти шестьсот метров, господа!
– А, глубина озера какая? – поинтересовалась худощавая старушка.
– Его еще до конца не исследовали. В некоторых местах – около двадцати метров.
Конец ознакомительного фрагмента.