Персона нон грата
Шрифт:
– Сдается мне, Анна, что история, которую мы с вами расследуем, прямо или косвенно связана с общей ситуацией вокруг компании «Мажейкю Ойл».
Но и здесь многое мне не понятно… Складывается впечатление, что определенные силы здесь, у нас, кто заинтересован в сохранении статус-кво в той же компании «Мажейкю Ойл» и не заинтересован в приходе в этот бизнес «тюменских», располагали информацией о деятельности лоббистов из «восточной партии», того же Пошкуса, к примеру. Эта деятельность представляла для них серьезную угрозу…
Каким-то образом они узнали о «секретной миссии» Сергачева…
– Получится, – спустя секунду сказала Головина. – Все получится… Я в этом совершенно не сомневаюсь!
Нестеров, в очередной раз столкнувшийся с ее нешуточной и отнюдь не женской решительностью, усмехнулся:
– Не вы, а я должен был произнести эти слова, Анна…
Молодая женщина, как-то странно посмотрев на него, вышла из кухни. Он уж было подумал, что Головина отправилась спать, но не прошло и минуты, как она вернулась, босая, все в том же коротком халатике из прекрасно гармонирующего с ее мраморно-гладкой кожей черного атласа, под которым кроме трусиков, кажется, ничего не было…
Вернулась не с пустыми руками, а с бутылкой шотландского виски «Ройял хайлендер» и с портсигаром, в котором были уложены тонкие «дамские» египетские сигареллы.
– Стас… Я выпытала у Ирмы, что из всех спиртных напитков вы предпочитаете шотландское виски… Это, наверное, единственное, что мне удалось узнать о вас и ваших привычках… Я вот подумала… почему бы нам не пропустить по стаканчику «скотча»? Как вам мое предложение?
– Я отношусь к нему положительно, – сказал Стас, доставая со стеклянной полки два толстостенных стакана. – Об одной из моих привычек вы узнаете, Анна, прямо сейчас: я всегда пью неразбавленный скотч…
– Мне налейте совсем чуть-чуть… Кажется, в холодильнике есть лед?
Да, спасибо, так будет хорошо… Вы на меня, Стас, не смотрите…
Налейте себе как следует, потому что вам, как никому другому, нужно хоть немного расслабиться. «Не смотреть» на Головину, в общем-то, было довольно трудно. Напротив Стаса, устроившись на табуретке, сидела молодая женщина, красивее которой, по правде говоря, он никого не видел в своей жизни. Она сидела, положив ногу на ногу, полы короткого халата разлетелись в стороны, и теперь ее восхитительные ножки, намеренно или же случайно, во всей их прелести и наготе были целиком доступны его взору… Два остроконечных конуса, рельефно облитых невесомой тканью, чуть заметно колыхались в такт ее дыханию. Лицо на миг стало каким-то отсутствующим, словно мыслями своими она была далеко от этого места, а изумрудные глаза неподвижно смотрели куда-то в окно, за которым, едва различимые в темноте, лежали чуждые ей городские пейзажи…
– Давайте выпьем, Анна, – сказал Стас, – отводя взгляд от ее обнаженных ног, – за успех нашего мероприятия.
– Чиз-з…
Стас почти ополовинил свою порцию скотча, Анна же едва пригубила…
Заметив, что она достала тонкую, коричневую сигареллу из портсигара – заодно жестом предложила и ему, – он вначале дал ей прикурить от своей
зажигалки, а затем сказал:– Спасибо, Анна, но я предпочитаю курить обычные сигареты… Кстати, мне казалось, сами вы из разряда некурящих людей.
– Как видите, балуюсь изредка…
Она действительно, сделав лишь пару затяжек, затушила свою сигареллу.
Ее внимание привлекла кобура с пистолетом и поддерживающими ремнями, закрепленная Стасом на крючке, где обычно висят кухонные полотенца, – с учетом сложившейся вокруг них обстановки, он предпочитал держать оружие под рукой.
Она поднялась со своей табуретки. Стас не любил, когда кто-то просит «подержать» его личное оружие, но Анна и не думала дотрагиваться до его «пушки»… Она лишь чуть наклонилась вперед, пытаясь прочитать надпись, сделанную по-литовски и украшающую одну из щечек рукояти, а затем, вернувшись за стол и приняв прежнюю позу, вопросительно посмотрела на Нестерова.
– Это наградное оружие?
– Да.
– Кто вас наградил им, если не секрет?
– Министр внутренних дел… теперь уже бывший.
– За поимку тех бандитов, о которых вы рассказали в связи с личностью Харона?
– В том числе и за эту операцию.
Она кинула на него внимательный взгляд.
– Стас, а из-за чего вы ушли из органов? Из-за того, что вы – русский?
На вас, наверное, оказывалось давление? Хотя, как я успела убедиться, вы превосходно владеете литовским языком…
– Давление? Из-за того, что я русский? – Нестеров неопределенно хмыкнул. – Конечно, здесь, как и повсюду, отдают предпочтение своим, этнически чистым кадрам… Но я не сказал бы, что меня третировали на службе из-за того, что я не литовец. Вот если бы я вздумал претендовать на какой-то серьезный пост в бизнесе или на госслужбе…
Не сомневаюсь, мне тут же указали бы мое место…
– Я заметила, что ваши ближайшие помощники – литовцы…
– А что тут такого? – пожал плечами Нестеров. – У меня в штате были и «русскоязычные», и местные поляки. В Вильнюсе трудно быть шовинистом.
– У вас никогда не возникало желания уехать на свою «историческую родину»? Ведь здесь, как я понимаю, русским живется очень непросто…
Стас поднял свой стакан.
– Предлагаю выпить, Анна.
– Чиз-з…
Он сделал небольшой глоток. Что-то мешало ему наслаждаться обществом этой чертовски привлекательной молодой женщины, равно как и бархатистым вкусом шотландского виски «Ройял хайлендер» – «Королевский горец», – изготовленного из отборных сортов солода, на винокуренном заводе, раскинувшемся на берегу реки Спей в графстве Мори…
Неспокойно у него было на душе, будто он не знал и не понимал чего-то такого, из-за чего уже вскоре события могут принять для них самый неожиданный оборот… «Она то ли знает о моем разводе, – подумал он, – то ли доперла до всего своей женской интуицией…» – Так почему вы до сих пор не перебрались в Россию? – глядя на него своими переливчатыми зелеными глазами, спросила Анна. – Я просто хочу понять тех своих соплеменников, кто живет в странах Прибалтики… Вам ведь здесь жить некомфортно…
– А мне и здесь неплохо, – усмехнулся Нестеров. – В конце концов, я тут родился…