Перспективный - не всегда приемлемый

Но лучше объяснить все по порядку. После смерти папы, мама по наущению брата продала нашу квартиру и небольшую дачу за городом, нас перевезли в другой город и поселили в доме, где жили дядя Глеб с супругой Ульяной и сыном Романом. Потом случилась большая и светлая любовь нашей мамы с братом тети Ульяны Владимиром, и состоялось бракосочетание. Почему-то новый муж мамы не увез её к себе, а поселился с нами, благо дом большой, двухэтажный и у дяди ещё квартира в центре города имеется, они с тетей в доме бывают нечасто, работают или нас видеть не хотят, причины никому не интересны. Вообще семья тети Ульяны богата на братьев: Владимир старший брат, вдовец с взрослым сыном Елисеем, большим другом Романа, есть средний брат Анатолий с сыном Степаном, тот разведен и воспитывает сына один, младший из братьев, но старше тети Ульяны, Дмитрий тоже разведен и тоже воспитывает один сына Кирилла. У мужчин этой семьи карма такая воспитывать детей в одиночку или есть какой-нибудь изъян? Их супруги убегают от них сломя голову, забывая, что они являются матерями, и у них есть дети, которые нуждаются в заботливой женской руке. С последними двумя братьями и их отпрысками я не знакома лично, но видела их на фотографиях в газетах. Они не дружат с братом Владимиром и сестрой Ульяной, а являются их самыми главными конкурентами по бизнесу, вот такое разделение интересов в отдельно взятой семье, и это тоже не характеризует их с положительной стороны. Большая семья, все с высшим образованием каждый имеет небольшой капитал, недвижимость. Могли бы создать один бизнес на всех и вместе отбиваться от бандитов и конкурентов, но они что-то не поделили, разругались и разошлись в разные стороны и сейчас даже на светских сборищах руки друг другу не подают. Недаром говорят, что деньги разводят даже самых близких людей. Но, самое главное, что ни я, ни Артем не хотим участвовать в проблемах или разборках этой семьи. Мне-то что, я иду по жизни по своему разумению и хотению, а вот брата жалко, у него, по сути, кроме меня никого не осталось. Родительнице не до него, она занята только своим новым мужем, собой и перспективами, которые могут дать ей деньги супруга. Родительница единственный раз вспомнила о своих материнских обязанностях, когда дядя Глеб рассказал ей, что я поступила в Медицинское училище, а могла бы закончить школу и отправиться в ВУЗ, потом работать в семейной фирме, а не надрываться за копейки в медицинском учреждении. Родительница устроила истерику, а когда она в таком состоянии с ней бесполезно спорить, она слышит только себя и никаких доводов не принимает, и я просто закрыла двери своей комнаты на замок, надела наушники и легла на кровать. Кстати, комната, где я размещаюсь сейчас, раньше была кладовкой, и срочно нанятым строителям пришлось прорубать в ней окно, поэтому у меня в комнате есть замок, а вот в комнате Артема нет и нужно позаботиться об этом. Сколько может парень ютится за ширмой, он же будущий мужчина. С характером у брата проблемы, может на него так смерть отца повлияла, но Артем замкнулся в себе, он обидчивый и вместо того, чтобы ответить обидчикам молчит и все держит в себе, хорошо, что в школе его не обижают, повезло, одноклассники попались нормальные, а вот с братьями нам не повезло. Первый год они доставали всех, правда, потом поняли, что меня им не задеть, плевать я на них хотела, да и на всех других родственников тоже. А Артема они доводят до сих пор, все пытаются довести его до агрессии, или им просто скучно. Моральные садисты они, им не понять, что парень пережил и как это на нем отразилось, вообще родственники вроде и пытаются скрыть свое отношение к нам - приживалам сидящим у них на шее, но как-то плохо у них получается, брат, наверное, тоже это понимает, молчит. Он потому и скрывается в моей комнате, когда Роман с Елисеем собираются вместе. По отдельности они его не так достают, а когда вдвоем, им как будто шлея под хвост попадает, они бедного Артема до слез доводят, только плачет он у меня в комнате. И я понимаю, что пойди я защищать его, будет ещё хуже. Говорить ему, чтобы он их послал и не обращал внимания на их подколы бесполезно. Я его даже к психологу водила, милый мужчина, преподающий у нас в училище психологию, провел с ним несколько сеансов и поставил диагноз, что брат просто не хочет отвечать, хотя вполне способен поставить любого на место, что-то его останавливает, и пока он сам не захочет это преодолеть, ничего не изменится. Догадываюсь, что он не захочет ничего менять пока я рядом, а может просто нужно поменять жизнь, уйти от родственников, которые заграбастали деньги нашей семьи, родительницу пристроили в хорошие руки, а мы - лишние, и этим родственникам совсем не нужны. А бросить брата я не смогу, мы остались вдвоем, куда я без него и он без меня.

– Ты не спишь?
– Артем-то чего не спит, вон за окном уже рассвет, ничего себе я задумалась, утро уже, а мне все не заснуть.

– А ты чего не спишь, тебе в школу завтра.

– Ты совсем заработалась, завтра воскресенье, - отвечает Артем, я за выходными не слежу, у меня работа сутки через трое, свой график я прекрасно помню, а вот какой день недели могу спутать.

– Спать, Артем, завтра буду интенсивно лечиться, работать нужно.

– Ты это себе скажи, - бурчит братец, - я уже сплю.

Глава 2

Две недели спустя. Ирина.

Моя смена начнется через двадцать минут. Сейчас я сижу в сестринской и пью чай, моя сменщица заполняет бумаги. Не успела сделать их за смену, пусть остается сверхурочно. Я никогда не оставляю своим сменщицам незаконченные дела и они хоть и бурчат, но доделывают.

– Ирина на выход!
– в сестринскую вбегает взъерошенная санитарка, - там двоих молодых из ночного клуба привезли, чем-то траванулись, плохо им дежурный врач всех фельдшеров и медсестер вызывает.

Сменщица вскакивает на ноги.

– Сиди, бумаги заполни, без тебя справимся, всего двоих привезли, уж как-то упакуем их в палаты.

На фильтре над тазиками сидят Роман и Елисей, от них разит алкоголем и блевотиной, они периодически выплевывают в таз остатки коктейлей и желчь, видать давно блюют, маленько осталось.

– И когда наше инфекционное отделение переименовали в наркологическое? И почему нас, средний медицинский персонал, об этом не предупредили, - говорю я, подходя к дежурному врачу, парни голов от тазиков не поднимают, не знаю они слышат нас, или слишком увлечены избавлением от остатков коктейлей.

– У них не алкогольное отравление, а пищевое, - тихо говорит доктор, заполняя бумаги, - парни потеряли много жидкости, их нужно срочно под капельницы, я сейчас сделаю назначение и можно отводить их в боксы.

– А то, что они пьяные?

– Но не отправлять же их обратно, раз привезли, - устало отвечает доктор.

– У них зарплата равна вашему доходу лет за десять, а они пьют дешевое пойло, потом ради них гоняют скорую помощь, а мы ещё должны тратить на них лекарства, которых у нас дефицит, сделать им уколы, посидят немного, а перестанут блевать вызовут себе такси и домой, пусть в частных клиниках лечатся.

– Оу, - восклицает фельдшер Марина, - они такие перспективные женихи.

– Очень перспективные, только дерьмовые, и я готова, Марина, поменяться с тобой постами. Раз ты так мечтаешь выйти замуж за такого как они перспективного, то и обихаживай их, я же пойду на твой пост и отработаю там смену. Дерзай, коллега, только помни, что про золушку была все же сказка.

– Ну, если ты так хочешь, - отвечает она, а у самой глаза сверкают, аж доктор, глядя на неё качает головой, - только учти, у меня в боксах дети с ними не поспишь им ночью, то пить, то писать хочется.

– Поверь, это намного лучше, чем эти "перспективные".

– Ну, раз вы договорились, - доктор поднимается и подходит к пациентам, - расходитесь по своим местам, ты, Марина, готовь капельницы, а ты, Ирина, иди на пост, у тебя дети их без присмотра оставлять нельзя.

– Спасибо, доктор, - улыбаюсь Марине и быстро, пока она не передумала, бегу на свое место работы.

Нет, я даже могу понять восторги Марины, девушка хочет замуж, не за абы кого, а за богатого хлыща. Чтобы и дом полная чаша, и копейки не считать, и я даже понимаю почему она ухватилась за этих перспективных женихов. В наше инфекционное отделение муниципальной городской больницы такие парни очень редко поступают, обычно их везут в частные клиники, это моих горе родственников по недоразумению сюда доставили, видимо им до такой степени плохо, что они даже не смогли произнести название частной клиники, где пусть и редко, но их лечат. Вот только Марина из простой семьи, и жизнь бизнесменов изнутри не знает, а я наелась ею по самую макушку, и лучше уж вообще замуж не выходить, чем жить с такими. А мне все равно, на каком посту работать я с детьми прекрасно лажу, и мне не трудно ночью встать и принести им воды, и сказку могу почитать и белье сменить, и вымыть их, дети же. Вот они точно не виноваты в своих болячках, а взрослых лбов, как мои родственники совсем не жалко. Шляются по клубам, пьют всякую бурду едят гадость, за свои же деньги получают отравление, и обхаживай их, ума совсем нет, хотя уже вышли из детского возраста. Ну, пусть Марина с ними помучается, поймет, что перспективный жених не всегда приемлем. Может поубавится у неё желания искать себе такой вот "подарочек".

Сутки спустя. Ирина.

Откладываю последнюю заполненную бумагу, выравниваю на столе папки и толкаю заснувшую рядом на стуле Марину, выглядит она плохо, под глазами мешки, бледная, замученная.

– Все, я бумаги заполнила, придет твоя сменщица, можешь сдавать ей дела и домой.

– Ты специально мне этих придурков подсунула, - говорит она, дергая руками, чтобы проснутся, - ты знала, что они на всех смотрят как на клопов, случайно заползших на их ботинок.

– Нет, милая, ты сама захотела познакомиться с перспективными женихами, что хотела, то и получила. А ты думала, они добрые ласковые и обходительные? Да тракторист в обшарпанной деревушке обходительнее их будет, он если и завалит на сеновал, то сделает это с нежностью, в своем понимании, конечно, но постарается хотя бы. Эти же для таких как ты и я стараться не будут. Мы для них мусор, а перед мусором свое глубоко спрятанное воспитание не показывают, не того мы полета птицы. И даже, если случится так, что такой вот перспективный бизнесмен женится на такой как ты или я, то равной ему до самой смерти не станешь, хоть лоб об стену разбей. Будешь для него служанкой, подстилкой, поварихой, прачкой, мальчиком для битья, нянькой для детей, но супругой никогда. И вся его родня будет каждый раз тебе об этом напоминать, чтобы ты уж точно не забыла и не поставила себя с ними на одну ступеньку.

– Откуда такая осведомленность?
– удивляется Марина.

– Роман, мой двоюродный брат, Елисей племянник жены моего дяди Глеба и я уже четыре года живу с ними под одной крышей.

– И работаешь в больнице? Убираешь блевотину и моешь задницы?

– Не перегибай, не так часто мы подрабатываем за санитарок, бывает, конечно, но сейчас медицинских работников везде не хватает, а потом чего тебя так удивляет, ты только сутки пообщалась с перспективными женихами, и уже разочарование на лице, а я с ними четыре года бок о бок живу и поверь мне на слово, уж лучше блевотину убирать чем видеть их рожи и выслушивать подколы.

– Ты знаешь, а я тебе верю, если бы я столько лет их каждый день видела, то для меня уборка палаты после тяжелых больных была бы наградой, - отвечает Марина, - пойду, потороплю свою сменщицу, хватит чаи распивать.

– Признаешь, что сказка про Золушку от начала до конца выдумка?

– Признаю, - улыбается она, - а тебе сочувствую. Хорошо, что их папаша забрал, а то другую смену жалко, там девчонки молодые, тихие, эти "перспективные" над ними бы вдоволь поизмывались.

– Спасибо за моральную поддержку коллега.

– Всегда пожалуйста, поддержки не жалко, она же бесплатная, - ухмыляется Марина.

– Да, меркантильность наше все, - отвечаю я и разворачиваюсь к выходу, домой спать.

Два дня спустя. Ирина.

В моей серой жизни есть одно яркое пятно - качалка. Да, я занимаюсь культуризмом, но это так называется сейчас, а когда я в 15 лет впервые пришла в качалку не думала, что стану фанатом красивого накачанного тела. Первый и единственный мой тренер, пощупав мои дряблые мышцы на руках и ногах, кивнул головой и сказал, что все можно исправить было бы желание, в тот момент у меня этого желания было очень много, я хотела забыться и перешагнуть через свои потери. Но, как оказалось, забытья не получилось, со временем боль лишь притупилась, но не ушла и не уйдет, папа был лучшим.