Перст судьбы

— Более чем! — Он округлил глаза, смеясь от мысли, что Вестмар, по сути, предложил ему при случае обручиться с Яромилой вместо себя. — А вот я — еще не знаю. Мне-то соглашаться на это, как ты считаешь?

— Само собой! Ведь Ольг останется здесь, и его дружина останется здесь! Насовсем!

— Не похоже! Он только в это лето уже наметил два похода!

— Но он же вернется! А жить он будет с нами, потому что Яромилу нельзя от дома далеко увозить. К осени он уж точно вернется. И ты вернешься!

Велемила горячо обняла его за шею обеими руками, будто наконец поверила, что ускользающее счастье можно удержать. Стебли и листья пышного венка лезли в глаза и щекотали кожу, и Стейн снял венок, бросил на траву и стал целовать ее, пользуясь полутьмой березовой рощи. Он согласился бы на многое, лишь бы не разлучаться с ней так скоро, лишь бы сохранить возможность быть рядом… А дальше видно будет. В конце концов, человек из конунговой дружины занимает место гораздо ближе к тому концу стола, где располагаются мужья воеводских дочерей!

Старейшины еще некоторое время сидели, попивая пиво и любуясь играми молодежи. Заметив, что Яромила поднялась из круга женщин, Одд конунг подошел к ней. Она держала на руках заснувшего Огника, и он взял у нее мальчика.

— Он уже слишком большой, чтобы ты носила его на руках, — негромко сказал он. — Лучше я сам его возьму.

— Нам пора домой, мы пойдем. — Яромила кивнула на Остряну, которая тоже встала, держа на руках своего младенца.

Ее старшая дочка, Дивуля, заснула на расстеленном плаще, и нянька-чудинка как раз готовилась ее поднять. Никаня со своей нянькой и двумя маленькими сыновьями ждала товарок.

— Я провожу вас. Столько прекрасных женщин не должны вечером ходить одни. — Одд улыбнулся, и даже недоверчивая Вышеславна, настороженно к нему относившаяся, не могла удержать небрежной ответной улыбки.

— Мне, кажется, удалось помириться с Вестмаром, — сказал Одд, когда они все вместе, неся заснувших детей, двинулись к дому. — Он согласился отдать мне своего племянника в дружину. Теперь мы можем не беспокоиться, что он вдруг кинется защищать свою честь и наделает глупостей.

— Ничья честь не страдала бы, если бы ты точно сказал, чего хочешь и чего нам ждать, — тихо ответила Яромила, пользуясь тем, что Вышеславна и чудинки не понимали северного языка.

— Зачем? — Хельги повел плечом, держа на руках ребенка. — Ты и так знала, что в течение трех лет я вернусь. Ты обещала мне сына, который вырастет славным и могучим человеком, и я обязательно должен был вернуться, чтобы посмотреть на него. И я знал, что ты будешь меня ждать. Нет моей вины в том, что я задержался.

Яромила помолчала, не желая обсуждать свои дела при Остряне, пусть та и не понимала их речи. У мыса они разошлись, невестки направились по своим избам. В воеводском доме было пусто: хозяева и челядь оставались у костров на луговине. Яромила быстро засветила лучину, показала Одду, куда нести ребенка. В последние годы у Домагостя так часто засиживались старейшины и гости, что для женщин и детей пристроили к дому еще одну клеть — ее называли «бабий кут» — и даже сложили там печку. Яромила отбросила одеяло со своей лежанки, Одд положил мальчика, и она стала стаскивать с сына поршни, чулочки и верхнюю рубашку. Руки у нее слегка дрожали. За все это время они впервые остались наедине, в пустом доме, и она вдруг разволновалась.

— С кем ты здесь спишь? — спросил Одд, осматриваясь.

— Обычно с сестрой.

— Почему она все еще не замужем?

— У нас не будет новой Девы Альдоги из старшего рода, если она выйдет замуж. Поэтому Вольга согласился подождать, пока подрастет ей замена.

— С его стороны это очень опрометчиво! — Одд усмехнулся со значением.

— Почему? — Яромила глянула на него, накрывая Огника одеялом.

— Она уже совсем взрослая. А рядом полно парней… например, мой будущий хирдман Стейн сын Бергфинна. Я видел только поцелуи, но не поручусь, что Вольгаст не получит в один день и жену, и готового ребенка. Этот Стейн не из тех, кто теряется. Зачем мне бы понадобился разиня?

— Ты видел? — Яромила встала и повернулась к нему. — Где, когда? Почему ты не сказал?

— Когда я добивался девы, на которую не имел права, никто никому ничего не сказал. Так почему я должен мешать другим? — Одд с усмешкой пожал плечами. — А ты правда не замечала? Ты все думала, что она маленькая? Это потому что ты видишь ее каждый день, а я не видел ее почти четыре года и сразу заметил разницу.

— Но это же совсем другое дело! Ее нельзя равнять со мной! Я была тогда свободна, и была купальская ночь, когда сами боги дают девам и женам детей, если хотят. Но Велеська обручена, и сейчас не Купала!

— И тем более я не хочу мешать моему будущему хирдману, что мне слишком скорая женитьба Вольгаста на твоей сестре ни к чему.

— Почему?

Яромила шагнула к нему, и Одд взял ее за плечи:

— Сейчас это не важно. О его делах мы поговорим в другой раз.

Он хотел ее поцеловать, но Яромила уперлась руками в его грудь и оттолкнула нареченного жениха, уже почти коснувшегося губами ее губ, щекотавшего кожу мягкой бородой. От этого сладко кружилась голова и тепло растекалось по телу, но она не хотела поддаваться дурману. У них не было случая побыть наедине, однако за эти дни она успела к нему приглядеться и заметила, что он изменился. Она так и не знала, где он был в эти без малого четыре года и что с ним случилось, но он стал другим. Он еще более возмужал к тридцати годам, что естественно, но сами черты его лица сделались как будто резче, а глаза холоднее. Наивным юношей он не был и прежде, но казалось, что за эти годы он перестал верить в те самые чудеса, рассказами о которых пленял ее когда-то.

— Так все же — почему ты вернулся?

Одд усмехнулся. Ему уже не в первый раз задают этот вопрос, будто его возвращение — вещь совершенно невероятная и необъяснимая.

— Но ведь я сказал тебе.

— Если ты скучал по мне или хотел видеть своего сына, ты мог бы вернуться и раньше. Ведь ты знал о нем.

— Но я также знал, что тебе нельзя разлучатся с этой землей. Я не мог назвать тебя своей женой и увезти в Халогаланд. А это значило, что у нас с тобой нет будущего — чтобы быть с тобой, я должен был остаться здесь навсегда.

Яромила вырвалась из его рук и отступила на шаг.

— И что с тех пор изменилось? — спросила она, настороженно и почти враждебно глядя на Одда. — Мне по-прежнему нельзя разлучаться с этой землей. И если ты не хочешь оставаться, то незачем было приезжать. Я стала бы женой человека, который хочет и может здесь остаться.

— Я знаю. Но я получил одно пророчество.

— Какое?

— Мне сказали, что в Халогаланде мои потомки станут править не более двух поколений. И еще внук мой увидит могучего вождя, который сделает всех конунгов Северного Пути своими слугами и будет править единовластно, подобно Харальду Боевому Зубу. И только если я найду свою новую родину на Восточном Пути, мои потомки удержатся у власти более шести веков. И я сделал свой выбор. Поэтому я здесь.

Яромила присела на край лежанки, где возле стены сладко спал Огник. Протянула руку, слегка провела ладонью по мягким волосикам сына, коснулась гладкой теплой щечки. Она всегда знала, что когда-нибудь Одд сын Свейна вернется. И он вернулся, но не ради нее и даже не ради ребенка. А ради будущей власти для себя и своих потомков.

— Я не стал бы лукавить с тобой, потому что ты имеешь средства узнать правду. Даже обо мне. В тебе заключена большая сила — ты терпелива и умеешь ждать, но сумела призвать меня сюда, когда это стало действительно необходимо. И разве ты не хочешь, чтобы твой сын стал родоначальником множества могучих конунгов?