Перстень альвов. Книга 1: Кубок в источнике

– Подожди, сын мой! – окликнула кюна Хёрдис, и Торвард остановился. – Я хочу сказать тебе еще пару слов.

Она подошла к нему, но не говорила обещанных слов, а внимательно смотрела в лицо сына, сосредоточенное и немного хмурое. Торвард глянул на нее и отвел глаза. Раньше, пока он лишь смутно ощущал, что мать скрывает от него какую-то тайну, это создавало невидимую стену между ними; теперь же, когда он точно знал, что это за тайна, стена между ним и матерью стала еще выше и крепче.

– Может быть, ты все-таки передумаешь? – сказала наконец кюна.

Сейчас у нее был непривычно кроткий вид, она не приказывала, как обычно, а словно бы просила, но это смущало Торварда и усиливало его желание скорее от нее уйти.

– Я не могу, госпожа моя. – Торвард коротко мотнул головой. – Дружина готова, корабль готов, а я не маленький ребенок, чтобы не знать, чего хочу.

– Но тебе не надо отменять поход. Тебе надо будет лишь немного сменить направление – плыть не на юго-запад, а на юг. Там можно взять не меньше добычи. Я научу тебя, как это сделать.

Торвард усмехнулся и покрутил головой. Ничего себе, немного сменить! Мать намекала на Квиттинг, а туда он хотел сейчас меньше всего. И никакой добычей его нельзя было туда заманить.

– Туда поплывет твой отец. Неужели ты не хочешь быть рядом с ним?

– Я дал клятву. Я не враг Вигмару Лисице. Он принимал меня в доме как друга.

– Квитты и слэтты никогда не будут нашими друзьями. Пока боги не сотворят во Фьялленланде собственные железные копи, нам придется с ними воевать.

Торвард смотрел под ноги и, как ребенок, поддавал носками башмаков мелкие камешки, которые прыгали вниз по тропе. Все это он знал, но решение принято, а упрямством сын Хёрдис мог поспорить и с матерью.

Кюна фьяллей с неудовольствием хмурила свои черные брови, но молчала. Сын был вторым, кроме мужа, существом на свете, с которым она не всегда могла справиться. И он был первым и единственным созданием, которое она любила. Любовь эта выражалась в том, что Торварду ярлу удавалось, невольно и для себя самого неведомо, поколебать самое сильное качество его матери – ее упрямую самоуверенность. В жизни ей много приходилось спорить с разными людьми и не-людьми, но только Торварду удавалось заронить в ней сомнение в своей правоте.

Она хотела, чтобы он отправился на Квиттинг, потому что родство с древними силами гор, о котором он сам, как думала Хёрдис, ничего не знал, обеспечило бы ему помощь, на которую не мог рассчитывать его отец. Но он этого не хотел. И кюна Хёрдис не могла с ним спорить. Она была рослой женщиной, но сын был выше ее на целую голову; она с досадой и гордостью оглядывала его мощную фигуру, широкие плечи, сильные руки, смуглое лицо с заметным шрамом на правой щеке, карие глаза и черные брови, так схожие с ее собственными, и сын казался ей очень красивым. Что бы она там ни говорила в гриднице – она бы своими руками передушила всех тех троллей, что попытались бы подменить ее второе, человеческое, любимое дитя. Ненависть к дочери великана Дагейде, которую Хёрдис не хотела признавать своей, но которая навек приковала ее к Медному лесу, сделала втрое сильнее ее любовь к сыну, который стал живым воплощением ее победы над злой судьбой, ее гордостью и счастьем. Сын конунга – ее сын!

Не может быть, чтобы он был неправ. Ведь он свободен от власти тех темных сил, от которых ей уже не избавиться. Хёрдис любила сына за то, что он был лучше нее, и за ним, во всем свете единственным, она втайне это признавала.

От вершины фьорда шел корабль Халльмунда, чтобы присоединиться к «Ушастому». Этот корабль, небольшой, всего на шестнадцать скамей, тоже был взят в походе; на штевне у него красовалось какое-то уладское божество – олень, скорее похожий на большеглазого теленка, с единственным крученым рогом посреди лба. Его называли «Однорогий». Сам Халльмунд сидел на месте кормчего, а его жена фру Вильминна стояла на носу – она хотела проводить мужа хотя бы до Аскегорда.

При виде Халльмундова корабля в лице Торварда мелькнуло оживление – сбор дружины послужил отличным предлогом окончить бесполезный разговор.

– Я хотела бы, чтобы мой сын создал себе славу на Квиттинге, а не где-нибудь еще! – быстрее, с напором заговорила кюна Хёрдис и взяла руку Торварда, украшенную тяжелым золотым браслетом. Его крупную сильную ладонь ей приходилось удерживать в двух руках. – И так будет! Тебе не уйти от твоей судьбы, сын мой! Не стоит ей противиться.

Торвард хотел освободить руку, взгляд его упал на обручье в виде дракона, которое кюна Хёрдис неизменно носила.

– А Драконов было только два? – вдруг спросил он неожиданно даже для себя. – Только Золотой и Черный?

Кюна Хёрдис вскинула на него глаза, во взгляде ее читался тревожный, даже вызывающий вопрос: «Почему ты заговорил об этом?»

– Таких вещей обычно бывает три, – сказал Торвард, выдержав ее взгляд. – Чего-то не хватает.

Кюна Хёрдис не выпустила, а прямо-таки отбросила его руку.

– Ну, плыви! – гневно воскликнула она. – Делай как знаешь! Ты уже давно взрослый и можешь сам выбирать свой путь! Если бы ты решил иначе, если бы ты послушался меня, то, может быть, ты и раздобыл бы третьего Дракона! А иначе дело может обернуться так, что мы потеряем одного из двух своих! Белый Дракон зовет братьев к себе!

– На Квиттинге мне нечего делать! – отрезал Торвард.

Ее последние слова он понял лучше, чем она думала: он ведь видел третьего Дракона и слышал пророчества Дагейды, что и Черный Дракон Битвы скоро будет у нее. Но его пробирала противная дрожь при мысли о новой встрече с душой Медного леса. Никогда больше он туда не пойдет!

– Тебе некуда от него уйти!

– И все-таки я попытаюсь. Человек – не игрушка в руках судьбы. Да хранят тебя боги, госпожа моя!

Торвард приветственно взмахнул рукой и пошел вниз по тропе. Сложив руки на груди, кюна Хёрдис следила, как он спускается к морю, как дружина возле корабля радостно приветствует его. «Попытайся! – с досадой отвечала она ему в мыслях. – У тебя еще есть время попытаться».

Она знала, чем ее сын так прочно привязан к ее далекой родине. И он теперь тоже это знал.

Как складывался поход Торварда ярла на Зеленые острова – это совершенно отдельная сага, и нет никакой уверенности, что она сохранилась. Для саги же о перстне альвов важно только то, что Торвард ярл больше никогда не видел своего отца, Торбранда конунга. К возвращению он сам уже стал конунгом фьяллей, хотя и не знал об этом. И прошли еще годы, прежде чем он понял, что от Квиттинга ему действительно не уйти.

Глава 6

Еще в тот день, когда Альдона приехала в усадьбу Кремнистый Склон, она заметила отсутствие Бьёрна. На ее вопрос: «А где Бьёрн?» – семейство хозяина ответило смущенным молчанием. Тогда она повернулась к Лейкниру, подошла ближе, заглянула снизу вверх в его тающие от счастья глаза и движением бровей намекнула, что ждет ответа. «У Бергвида», – немедленно ответил Лейкнир. Он не мог отказать ей в ответе, о чем бы ни шла речь. И Альдона в ужасе прижала руку ко рту, даже не смея вообразить, как разгневается Вигмар, когда об этом узнает.