Перстень Андрея Первозванного
Шрифт:
«Что происходит? – вспыхнула в сознании испуганная мысль, словно сигнальный огонь, предупреждающий об опасности. – Где я? Где мы все? Нас вовлекли в действо, результат которого невозможно предсказать. Мы оцепенели, едва дышим… Мы все во власти дукуни, так же, как и этот несчастный, вообразивший себя тигром!»
Он мог думать, мог смотреть – больше ничего. Из всей толпы только двое обладали способностью двигаться: дукуни и тигр.
«Пасть» тигра приоткрылась. Герман увидел, как удлиняются, лезут изо рта зубы. Еще миг – и он бросится на дукуни!
Однако та стремительным движением вцепилась в волосы тигра и начала
Какой-то миг слышен был только рокот барабана. Голова тигра медленно никла. Рычание превращалось в тихий визг. И вдруг он простерся на земле, мгновенно перейдя из транса в кому.
У Германа звенело в ушах, в висках стучало. Только сейчас он ощутил, как долго сдерживал дыхание. Вздохнул глубоко, испытывая странную, почти детскую радость, оттого что все позади. Оглянулся на Алесана, однако тот чуть заметно качнул головой, и Герман понял, что представление еще не окончено.
Мужчины, так и остававшиеся посреди поляны, вновь начали пляску по кругу. Дукуни качалась над спящим, как лозина на ветру, дула ему в уши, хлопала по щекам, однако распростретый на земле человек не шевелился. И только когда она взвилась в воздух с пронзительным визгом, перекрывшим даже вой свирели, бывший тигр резко вскочил на ноги и как ни в чем не бывало включился в общий хоровод.
Он не выказывал никаких признаков усталости и только что перенесенного безумия. Внезапно Герман догадался, зачем дукуни вызвала в круг шестерых мужчин, а не одного. Он был выбран для перевоплощений, а остальные питали его своей силой. Именно поэтому они выглядели куда более усталыми, чем он.
И снова дукуни выманила своего прежнего избранника на середину круга. Несколько мгновений они слитно вращали бедрами, почти прижавшись друг к другу. Эротические вихри вновь пронзили толпу зрителей. Дукуни на миг обняла свою жертву, а когда отдернула руки, вокруг его талии был обвязан узкий алый шнурок.
Человек, недавно бывший тигром, подпрыгнул, оглядывая присутствующих беспокойно-любопытным взглядом, почесывая голову и бока. Он горбился, поглядывал исподлобья, и Герман едва не рухнул от изумления: на сей раз он увидел перед собой человека-обезьяну!
Дукуни бросила избранному кокосовый орех. Радостно взвизгнув, тот поймал орех на лету. Решительно надкусил жесткую, волосатую оболочку плода и содрал ее зубами. А потом высоко поднял очищенный орех – и расколол о свою голову!
С этого мгновения Герман уже не мог думать о нем как о человеке.
Одним глотком заглотив не меньше чем пол-литра молочной жидкости, обезьяна вскарабкалась на крышу стоящего неподалеку амбара, однако дукуни резким окликом заставила его слезть. Обезьяна съела несколько брошенных ей бананов, потом стремительно вскарабкалась на дерево. Раскачавшись, перепрыгнула с ветки на ветку, и вот уже повисла на самой верхушке.
Дукуни подняла барабан и, постукивая маленькой колотушкой, заставила обезьяну вернуться.
«Бог ты мой! – смятенно подумал Герман. – Какое многослойное кодирование! Музыка, голос, стук… Но когда дукуни успела закодировать его? Во время танца? Или подготовка велась заранее? А что станется с несчастным одержимым, если колдунья не сможет вывести его из транса?»
Почему-то иссякли силы смотреть на человека, лишенного человеческого облика. Опустил голову.
И внезапно вспомнил рассказ деда о пропавшем мужике.Дед Германа был родом из деревни Дрюково, что под Бором, на Нижегородчине. И вот как-то пропал там мужик. Пошел на гумно и не вернулся. А за овином нашли воткнутый в землю нож. Жена мужика была из деревни Петровой – не из Дрюкова, где, говорят, исстари все подколдовывали. Она в таких делах мало что понимала, ну и вынула нож из земли. И с тех пор мужик года три пропадал! Наконец одна соседка сжалилась над соломенной вдовой и посоветовала ей воткнуть найденный нож за овином в том же самом месте, где он торчал раньше. Так женка и сделала. Вскоре после этого пропавший мужик воротился в свою избу. Правда, весь он был обросший волчьей шерстью. Истопила жена баню жарко, положила мужа на полок и стала парить можжевеловым веником – шерсть вся и сошла.
Потом уже муж-оборотень рассказывал, как он превращался. Стоило перекинуться через нож, как он становился волком. Он как раз бегал в поле, когда глупая баба нож из земли-то и вынула. Вернулся оборотень, а ножа нет! И век бы ему в таком обличье бегать, когда бы не догадались снова воткнуть нож за овином.
Хотя мужик и бегал долгое время волком, мысли и чувства у него были человеческие. Он даже не мог есть нечистую пищу, падаль например. А когда подходил к воде напиться, в ней отражалась не волчья морда, а человеческий образ.
«Там роль кодированного предмета играл нож, – размышлял Герман. – Здесь… не знаю. Все сразу, наверное. А если будет вычленен хоть один компонент, удастся ли обратное перевоплощение?»
Как внимательно ни наблюдал он за дукуни и ее жертвой, воскрешение человеческого облика воспринял с изумлением. Уж очень стремительны были эти скачки из образа в образ! Дукуни мяла человеческую психику, будто глину.
Парень, обретший собственное сознание, вернулся к остальным мужчинам. Вокруг него сразу образовалась почтительная пустота.
– Везет мужику, – шепнул Алесан по-русски. – Сегодня ночью к нему выстроится така-ая очередь! Дукуни, конечно, будет первая, но после нее он сможет выбрать любую, и никто не посмеет отказать.
Герман покачал головой, показывая, что он оценил значимость сказанного. Чтобы мужчина мог сам выбрать себе женщину!.. Конечно, для них с Алисаном это было привычной привилегией, женщины, бывало, дрались из-за них, но все прочие сверчки знали свои шестки. А дукуни будет у человека-тигра-обезьяны первой… И правда – везет мужику!
Впрочем, смелые фантазии не задержались в голове Германа. С такой особой опасно оказаться в постели. Рискуешь проснуться хорошо если тигром, а то выдрой какой-нибудь, если, боже сохрани, не насытить ее похоть!
И вообще, от дукуни Герман хотел бы получить совсем другое. От этого желания у него даже во рту сохло!
– Спорим, я знаю, о чем ты сейчас думаешь? – все так же, почти не разжимая губ, пробормотал Алесан, с наслаждением щеголяя небрежной русской речью. – Как бы набраться опыта, верно? Нашего, черномазого, колдовского опыта? А что, может быть, такой потрясающий успех моего великого родича в России обусловлен именно тем, что русским по душе наше черномазое колдовство? Наверняка Пушкин был великим дукуном! Но то, что ты видел сегодня, – ничто по сравнению с воскрешением мертвых. Еще не так запросишь, чтобы тебя научили!