Перстень Царя Соломона
Шрифт:
Мы вновь переглянулись.
– И вы уверены, что…- начал было я, но Соломон Алексеевич безапелляционно заявил:
– Я ни в чем не уверен, молодой человек. Ученый на первоначальном этапе без многочисленных проверок имеет право только на предположение. Без догадок, гипотез и версий пути вперед не существует, поэтому я могу взять на себя смелость лишь выстроить возможную концепцию, а затем приступить к проверке ее истинности с помощью гм… гм… всех доступных ему приборов. Более того, если, как уверяют, при совершении необходимых ритуалов обязательна вера во все, что осуществляет экспериментатор, то, скорее всего, у меня ничего не выйдет. Древность перстня – это одно, а его магические свойства,- он насмешливо фыркнул,- это, голубчик, совершенно иное, и сам я, простите, не Нострадамус и не граф Калиостро,
– Вы же не верите ни в магию, ни в колдовство,- усмехнулся Валерка.
– Не верю,- кивнул Соломон Алексеевич.- Но в данном случае речь вовсе не о них. Я охотно допускаю, что многое из кажущегося нам ныне загадочным и впрямь существует, только ничего сверхъестественного в этом нет – просто не изучен механизм действия. А лезть в это неизученное, будучи неподготовленным, все равно что, не разбираясь в электричестве, пытаться починить сломавшийся утюг. В лучшем случае вы его просто не почините, а в худшем он у вас так коротнет, что гладить одежду станет некому.
– Как я понял, вы тонко намекаете, чтобы мы без вашего участия ничего не намечали,- улыбнулся Валерка.
– Не намекаю, а говорю об этом открыто, тем более что нужный инструмент для ремонта – отвертки, изолента и так далее, сиречь заклинания, рисунок внутри пентаграммы и прочие необходимые условия для обряда вам абсолютно неизвестны, а я могу открыть их только в обмен на собственное участие.
– Но для этого, очевидно, подойдет далеко не каждый день, а мой друг торопится,- уклончиво заметил Валерка, покосившись в мою сторону.
Я вздохнул, мысленно извинился перед Машенькой и твердо заявил:
– Если надо ждать не больше пяти дней, то можно согласиться.
– Даже меньше, – заулыбался обрадованный Соломон Алексеевич,- Нынче у нас… ага… да, всего четыре. Обряд совершается в ночь накануне… ну да, второго сентября, так что подождать надо всего-навсего четверо суток, – повторил он.
Надо сказать, что царский тезка приготовился на славу, то есть, когда мы к нему пришли, квартиру, точнее гостиную, было не узнать. И как только он ухитрился перетащить из нее громоздкую стенку и прочую мебель. Профессор на всякий случай даже снял с потолка люстру, оставив только тяжелые синие шторы на окне. Пол он расчертил цветными мелками. Синие линии причудливо набегали на красные, те – на зеленые, и в этих треугольниках и квадратах навряд ли можно было бы понять хоть что-то.
Впрочем, я и не пытался, положившись на главного «мага», который суетливо устанавливал меня по центру, чтобы я одновременно касался рукой с перстнем буквы «каф» в синем треугольнике и в то же время второй буквы, «йод»,- в зеленом квадрате. При этом пальцы моей правой ноги, между прочим, босой, должны были пребывать у подножия буквы «алеф», но не заступая за черту, отделяющую «алеф» от «тет», а левая нога должна была закрывать букву «ламед».
Если бы вы видели, где были изображены все перечисленные буквы, то поняли бы, в какой неудобной позе пришлось мне стоять, при этом зафиксировав свой взгляд неподвижно, устремив его на букву «айин». Но главное, и самое обидное, заключалось в том, что ничего не произошло. Ну ничегошеньки.
Разве что легкое головокружение, которое вполне объяснимо более прозаичными причинами. Вас бы так поставить – враскорячку, с широко растопыренными в стороны руками и с неестественно вывернутой куда-то влево головой – вообще бы рухнули через пять минут, а я ухитрился выдержать целых полчаса, пока разочарованный Соломон Алексеевич не подал знак выйти из круга.
Ах да, почти одновременно с моими головокружениями пламя свечей, в изобилии расставленных вокруг пентаграммы, вдруг стало резко колебаться из стороны в сторону, но и тут, если призадуматься, все объяснимо. Новоявленный маг зачастую совершал такие резкие движения, что
удивительно, как они вообще не погасли.Да еще на самом перстне на один короткий миг, в глубине камня, как мне показалось, блеснуло что-то, похожее на глаз, только не человеческий, а, скорее, кошачий, с вертикальным зрачком. Впрочем, проблеск этот был настолько мимолетным, что, скорее всего, мне он просто показался. Да и мало ли что может померещиться после стояния в такой позе.
Словом, факир был пьян, и фокус не удался. В свое оправдание расстроенный Соломон Алексеевич уверенно заявил, что, по всей видимости, место проведения ритуала имеет гораздо большее значение, нежели он предполагал. Возможно, оно должно быть геоактивным или иметь какие-то другие свойства, например близкий выход к поверхности руд тяжелых металлов. Набравшись нахальства, он даже предложил на прощание устроить второй эксперимент, но на сей раз… в Израиле. Мол, есть у него кое-какие сведения, где именно проводил свои обряды царь Соломон. Разумеется, не факт, что эти данные подлинны, но вдруг. Все расходы по поездке он, безусловно, берет на себя.
Я прикинул, сколько дней придется вбухать, потом вспомнил о высказанных накануне предположениях Валерки касаемо скорости временных потоков и, не без некоторого разочарования, отказался. Жаль, конечно, но что уж тут.
Честно говоря, не желая окончательно расставаться с этим загадочным колдовским миром магии, я чуть ли не всю обратную дорогу на пути в Реутов еще пытался найти какие-нибудь изменения в перстне, крутил его и так и эдак, но ничегошеньки не обнаружил. А наутро мне стало не до разглядываний – сборы в путь-дорожку заняли все время без остатка. Еле-еле уложился, чтобы на следующий день выехать в Тверь, а оттуда в Старицу – не мытьем так катаньем, но я упрямо собирался достичь своей цели, и мне было плевать, что мир магии не собирается мне в этом помогать…
Не было там этой Серой дыры. Даже хода туда не было.
Совсем.
Глава 10
КАББАЛА… НА ПРАКТИКЕ
Соломон Алексеевич много еще чего рассказывал, в том числе и о каббале. Тогда я чуть не уснул от рассказа хозяина дома, зато теперь мог, напустив на себя многозначительный вид, заметить Ицхаку, что мне доводилось кое-что слышать об этой мудреной штуке. Еще бы. Ведь именно с ее помощью ювелир и собирался то ли активировать мой лал, то ли напитать его неким астральным могуществом, то ли еще черт знает что. Впрочем, раз не получилось, то и неважно, что он там хотел.
Вот только ювелир авторитетно заявлял: как бы ни пыжились сыны Израиля, но истоки этого учения заложили еще жрецы Вавилона, а оттуда оно вначале перебралось в Египет, а потом, уже при Моисее, было прихватизировано вместе с золотыми побрякушками наивных египетских девушек во время знаменитого бегства евреев. То есть пращуры царя Давида не более чем продолжатели, но никак не первооткрыватели, да к тому же еще и воры, что бы тут ни утверждал мне с важным видом Ицхак.
Само же учение и впрямь настолько универсально, что лежит в основе чуть ли не всех мистических ритуалов, заклинаний и большей части систем гадания, являясь ключом ко всему происходящему на земле. Исключения, разумеется, имеются, куда входит, между прочим, и наша славянская мифология, но они редки.
Суть же каббалы в какой-то мере изложил… апостол Иоанн, кратко заявив в своем Евангелии, что «В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог». Примерно то же самое гласит и древняя еврейская легенда, утверждающая, что при Сотворении мира с повязки бога по очереди сходили живые буквы алфавита, входящие в иврит, и каждая вытворяла то, что свойственно ей одной. Вот такая вот идея – звук равен цифре и соответствующей букве. Отсюда и зародилась каббала.
Вообще-то Соломон Алексеевич был далее более подробен во вводной части своего рассказа, нежели Ицхак, заявив, что это учение может описывать все выходящее за пределы человеческого понимания, что с его помощью можно выразить то, для чего в любом языке просто нет слов, а также что благодаря каббале можно свести воедино все идеи любых философских течений, как бы сильно они ни отличались друг от дружки.