Перстень Царя Соломона

Но все прошло на удивление гладко. Оказывается, его родной брат, который тоже Иван, только Меньшой, служит как раз в Разбойной избе. Мало того, как позднее выяснилось, туда, в Старицу, Митрошку и направлял не кто-нибудь, а некто Дружина Владимиров, да он, Иван Михайлов, то есть вот этот самый родной брательник Висковатого Иван Меньшой. У них же пока отчества произносятся как фамилии, разве что иной раз посреди вставят слово «сын». Ну там, Семен, сын Петров. А могут обойтись и без него, и получится… Вот-вот.

– Ежели он и впрямь татем был бы, нипочем согласия бы не дал,- строго предупредил меня старший Висковатый.- А коль ты верно сказываешь, что чист он, да грамотку на него имеешь, де, холоп он твой – тут ладно. Подсоблю чем смогу,- И тут же, хитро прищурившись, уточнил: – Стало быть, согласен остаться?

– Понравился мне твой малец,- вместо ответа заметил я,- Меня за всю жизнь так не слушали, как он. Вот только писать я его навряд ли смогу обучить, сам не все буквицы знаю. Да и счету тоже. Меня ведь арабской цифири учили.

– Для того у нас отец Мефодий есть,- нетерпеливо отмахнулся донельзя довольный дьяк,- Да и ведома уже моему Ванятке и грамота и цифирь. Ты ему про страны поведай, где сам побывал, про иноземные обычаи, про моря с акиянами. Ну и вежеству обучи, чтоб меня стыдоба не брала, да чтоб ни один посол, ежели в гости ко мне нагрянет, слова худого про него сказать не смог. Потому и оставляю ненадолго. Тебе как, хватит полтора месячишка, чтоб про все обсказать да научить?

– Думаю, хватит,- кивнул я, прикидывая, что да как.

Апостола из темницы вытянуть – это хорошо, но и о себе забывать не следует. Сейчас-то смысла не имеет, да и к кому идти или ехать – неизвестно, но к тому времени, как Ицхак все выяснит, я тоже должен подготовить почву для своей просьбы. А для этого надо, чтоб через пару-тройку недель твой сынишка за мной ходил как привязанный. Вот тогда-то шансов на согласие будет куда как больше. Да и с тобой, Иван Михайлович, я тоже постараюсь сойтись потеснее, и ты настолько позабудешь разницу между нами, что все-таки подашься ко мне в сваты. К тому же я не просто школьный учитель, а иноземец княжеского роду. Думается, это тоже должно облегчить задачу.

А о делах он со мной в тот вечер не говорил вообще. То ли от сильной радости, что удалось уговорить, то ли задумал устроить передышку себе самому, а может, и без меня давно все решил – не знаю.

Не говорил он о них ни на следующий день, ни во вторник, ни в среду. Зато в четверг вернулся чернее тучи, долго кричал на дворню, приказал кому-то всыпать за нерадивость плетей, а спустя пару часов его хмурое лицо показалось в проеме двери, ведущей в мою ложницу. Едва темнело, но по русским меркам час был уже поздний, однако извиняться за внезапное вторжение Висковатый не стал.

– Это хорошо, что ты не спишь,- заметил он,- У сонного голова дурная, а мне ныне свежесть в твоей главе потребна. Пойдем-ка,- И властно кивнул в сторону двери…

Не было там этой Серой дыры. Даже хода туда не было.

Совсем.

Глава 13

СОН В РУКУ

– Чем лучше всего приручить чужого пса – битьем али лаской? – туманно спросил меня дьяк.

– Лаской, – без колебаний ответил я.- А если чужого, то вдвойне,- Я вспомнил про свою овчарку и торопливо добавил: – Но если первый хозяин был хорош, по пустякам не обижал, то придется тяжело, приручение затянется, и спешить тут нельзя – можно все испортить.

– Вот и я о том же,- вздохнул Висковатый,- А яко в том, что ты мне поведал, иного человека убедить, не ведаю,- Он сокрушенно развел руками,- Может, ты чего ни то подскажешь,- И уставился на меня в ожидании ответа.

Только теперь до меня дошло, о какой собаке идет речь. Конечно же дьяк подразумевал под ней Ливонский орден. Стало быть, под новым хозяином он имел в виду Русь, а под старым…

– Если бы один человек хотел приручить пса, ему было бы гораздо легче,- медленно произнес я,- К тому же прежний умер, так что ей все равно некуда деться. А если у собаки есть выбор, то тут без ласки никак. Стоит ее наказать, пусть и задело, как она сразу метнется к другому. Потом, когда она к тебе привыкнет, можно и силу показать, даже нужно, но поначалу только ласка. А убедить? Если человек поддается уговорам – это одно. Но если он считает себя умнее всех прочих,- я пожал плечами,- то, мне кажется, и пытаться бесполезно.

– Пусть бесполезно, но если надо, то как бы ты поступил? – не унимался дьяк.

– Для начала я бы с ним… во всем согласился.

– То есть как? – опешил Висковатый.

– Раз он считает себя умнее всех, убедить его не получится, как ни пытайся. Но если исподволь внушить ему нужную мысль и таким образом, чтобы он решил, будто сам до нее додумался, то дальше он и без подсказок все сделает.

– А как внушить? – заинтересовался дьяк.

– Не торопясь и очень осторожно, действуя только намеками или задавая нужные вопросы.

– А это зачем?

– Чтобы получить на них нужные ответы,- пояснил я, и тут меня осенило.

Как раз сейчас можно ненавязчиво перевести разговор на свое. Самое время, потому что…

– Вот к примеру,- бодро начал я,- Приехал в ваш великий стольный град иноземец. Вроде бы и умен, и пользу принести может, и сам уверяет, будто желает здесь остаться навсегда, но вдруг он все лжет, а на самом деле лазутчик из вражьего стана. А как проверить, если он один как перст и нет у него здесь ни кола ни двора. Ничто его тут не держит, а что за помыслы в голове – пойди пойми. Дом ему поставить? Но лазутчика дом не удержит. Он, если сбежит, другой, краше прежнего себе построит. Стало быть, надо его сердце удержать, чтоб привязка была к кому-то. А для этого нужно иноземца этого женить, да еще помочь со сватовством, подобрать не абы какую, а из славного рода, боярского, скажем, или княжеского, пусть и из захудалых…

Слушал меня Висковатый поначалу с вниманием, но потом явно заскучал – очень уж банальные, общеизвестные истины излагал его собеседник. Однако я старался этого не замечать, продолжая вдохновенно вещать:

– Да чтоб невеста по душе ему была, чтоб он к ней прикипел. А там, глядишь, детишки появятся, плоть от плоти, кровь от крови, а эти веревки хоть и незримые, но самые прочные. И сразу станет ясно – не лгал он, когда говорил, будто желает послужить Руси. А коль начнет упираться да отказываться от свадебки, то поначалу спросить – почему. Невеста не по душе пришлась? Сам выбирай, какую пожелаешь. Ах ты никакой не хочешь? Так-так. Тогда и призадуматься можно, а не потому ли ты так себя ведешь, что обузы не хочешь, а в мыслях у тебя только одно – выведать все да поскорее убежать к иному государю. Тогда…

К этому времени моя витиеватая речь настолько надоела дьяку, что он, вопреки своему обыкновению не выдержав, раздраженно перебил:

– Сказываешь ты все верно, токмо к чему – не пойму. Я тебе одно, а ты вовсе иное,- Он хмыкнул и хитро прищурился: – А ты не думал, что твоя сказка и к тебе самому подходит?

Я неопределенно пожал плечами, изобразив на лице недоумение:

– Это каким же боком?

– А любым,- развеселился Висковатый,- Ты иноземец, так?

– Так,- кивнул я.