Перстень Григория Распутина

– Институт окончили? – с уважением поинтересовался майор.

– Да, технологический, – со скрытой гордостью сообщил Дмитрий. – Все Алексей Иванович. И подготовиться помог, и вообще.

– Значит, у вас с зятем отношения были хорошие? – еще раз зачем-то спросил майор.

– Я его любил, – просто ответил Дмитрий. – И вчера во время убийства, вы уж извините, сестра все рассказала, я был на работе. Меня там человек сто видели.

– Ясно. Ну, а как вы думаете, кто мог убить вашего родственника?

– Не знаю. – Дмитрий покачал головой, глядя в скатерть, потом решительно поднял голову. – Сестра сказала, что с Алексея Ивановича перстень сняли? А больше ничего не пропало.

– Совершенно верно, – кивнул майор, предчувствуя, что вот сейчас ему наконец-то удастся зацепить важную ниточку.

Но Дмитрий молчал, и майору пришлось его подстегнуть.

– А почему вы спросили про перстень, он был очень ценным?

– Нет. Точнее, не совсем, – вздохнул Дмитрий, но, видно, все же решился. – Этот перстень подарил Дуне… – тут он запнулся, заставив майора вытянуть нетерпеливо шею и затаить дыхание, – Григорий Распутин.

– Кто? – недоверчиво спросил Андриан Дементьевич.

– Григорий Распутин, – словно нехотя повторил Дмитрий. – Я знаю, что о нем говорили и писали после революции, но для нас с Дуней он был добрым другом.

– Откуда ж вы его знали?

– Он жил в нашем доме. Только его квартира была с парадной лестницы, а наша во втором дворе, с черной. Когда умерли родители, он очень нам помог. Только он и помог. Он многим помогал, у него с утра до вечера толпы народа на лестнице дежурили, все к старцу хотели попасть.

– И вы тоже так же к нему попали?

– Нет. Дуня как-то раз домой шла, вскоре после смерти родителей, недели еще не прошло, и плакала. Он ее заметил, расспросил, привел к себе, накормил, денег дал, потом сам к нам пришел, бабушку подлечил.

– Что ж он ей, лекарства выписал? – насмешливо спросил майор.

– Нет, конечно, – чуть улыбнулся Дмитрий. – Он все больше молитвами лечил. Это он предсказал Дуне и собственную смерть, и смерть бабушки, и появление в ее жизни Алексея Ивановича. Он тогда и перстень ей подарил, сказал, отдашь мужу после венчания. Будет он вас хранить от всех напастей.

– Хм. И что же, хранил?

– Ну, революционные годы семнадцатый и восемнадцатый мы пережили, от голода не умерли, от холода тоже. Значит, хранил, – пожал плечами Дмитрий.

– Послушайте, Дмитрий, вы же комсомолец, как вам не стыдно в такую ерунду верить? Еще небось и племянника своего Родиона тому же учите.

– Нет. Родька у нас атеист, – усмехнулся Дмитрий. – Он у нас отличник, пионер, активист. Но про перстень фамильный, конечно, знает, мать ему в детстве рассказывала. Только он во все это не верит, а к родителям относится снисходительно. Мол, старые люди, еще при царизме росли, что с них возьмешь?

– Вот это правильно, – одобрил майор. – А жена ваша тоже об этом знает?

– О перстне? Да. Только она, как и Родька, во все это не верит. И потом, – взглянув на майора, без всякой улыбки добавил Дмитрий, – Вера вчера весь день дома была. Мы Олечку без бабок и нянек растим, ей всего три месяца, так что Вера дальше магазина и молочной кухни ни шагу. Можете у соседей спросить.

– Спасибо, поинтересуюсь, – так же серьезно пообещал майор. – Скажите, а кроме членов вашей семьи, кто-нибудь еще знал об этом перстне?

– Мм. Лично я ни с кем не делился. У Веры мы сейчас спросим, а что касается Дуни и Родика… А вот, кстати, и он, – заслышав на кухне громкие голоса, оживился Дмитрий.

Он встал из-за стола, чтобы пойти, встретить племянника, но в комнату уже входили Вера с дымящейся сковородой, а следом Родион с коляской.

Сын убитого доктора Платонова был тонким костлявым подростком. Загорелый, в белой майке и вышитой тюбетейке на светлой стриженой голове, он ничем не отличался от сотен своих ровесников, кроме, пожалуй, выражения глаз. Глаза у него были темные и наполненные до краев горем.

– Здравствуйте, – увидев в комнате постороннего, поздоровался он, замирая на пороге.

– Проходи, Родя. Не робей, – обнимая за плечи племянника, проговорил Дмитрий. – Это из уголовного розыска, майор Колодей Андриан Дементьевич.

– Здравствуй, Родион, – поднимаясь пареньку навстречу и протягивая руку, как взрослому, проговорил майор.

– Здравствуйте, – поздоровался Родион. – А зачем вы здесь?

– Да вот, – спеша опередить Дмитрия, проговорил майор, – хочу узнать, кому, кроме членов вашей семьи, было известно о перстне и его чудесных свойствах. О Григории Распутине, – пояснил майор, заметив недоумение на лице паренька.

– Да кто же будет такие глупости рассказывать? – недоуменно пожал плечами мальчик.

– Ну, может, не всерьез, а так, в виде страшилок. Приятелей поздним вечером попугать, – предположил майор.

– Ну, если только как страшилку, – смущенно согласился Родион.

– Ну и кого же ты пугал? – тут же уцепился за ответ Родиона Андриан Дементьевич.

– Ну, ребят из нашего отряда. Мы в поход в прошлом году ходили, вот я у костра ночью и рассказал. Но никто не испугался. Так, посмеялись, – краснея, пояснил Родион.

– А ты небось и приврал немного, чтобы пострашнее было? – подначил парнишку Андриан Дементьевич.

– Было немного, – смущаясь, признался Родион. – Сказал, что этот перстень беду отводит и с его помощью можно на врагов проклятие наслать. Вроде как приказал ему, и твой враг заболел, или там под машину попал, или с моста свалился.

– Складно. А кто именно был тогда у костра, помнишь, можешь фамилии назвать? – продолжал допытываться майор, и сам не понимая, что может извлечь из этого полезного. Просто привык добросовестно делать свое дело и делал.

– Да весь класс, кроме Люси Зуевой, она тогда ветрянкой болела. А еще вожатый Слава и Галина Гавриловна, наша учительница.

– Ну а может, кто-то из ребят заинтересовался этой историей и потом еще про нее спрашивал?

– Не помню. Вроде нет, – хмурясь от усилий, проговорил Родион.

– Ну, ладно. А вы, Вера Николаевна, кому-нибудь рассказывали о перстне?

– Я? – усмехнулась краем губ румяная, ясноглазая Вера. – Нет. Я в походы теперь не хожу, а больше мне рассказывать страшилки негде. А всерьез такую ерунду и рассказывать не стоит.