Перстень младшего Бога

– Тогда это же в корне меняет дело! Я прямо сейчас могу вернуться в Алигалу и больше не скитаться по мирам! – радостно вскрикнул Кир. – И кодовые слова от Ирины мне не нужны!

– Кодовые слова от меня? – я что-то в этом спектакле недопонимала.

– А как же мы? Навсегда здесь останемся? – со слезами в голове уточнил Миша. Кощей благоприятного впечатления на него не произвел, да и вся Гиперборея, по-видимому, тоже.

– Нет, я вас сюда перенес, я вас и обратно верну, - заверил нас Кир. – Но все-таки надеюсь на вашу небольшую помощь! Я должен убедиться, что все, сказанное этим товарищем, правда. Он же соврет и не дорого возьмет.

– Что ты на меня наговариваешь! – возмутился Кощей.
– Это не я, это работа у меня такая. И вообще, тебе не хуже меня известна истина, что женщины влюбляются в то, что слышат. А мужчины в то, что видят. А я должен всем нравиться!

– Ага, поэтому все мужики врут, а тетеньки красятся! – философски заметил успокоившийся пацан.

– И что там про кодовые слова? – на всякий случай уточнила я. Что-то я в наших задушевных беседах пропустила.

– Когда мы бы выполнили все условия наказания, которое на меня наложил Тир, ты вернула бы мне Рин-ав-Инскирь с словами «Я отпускаю тебя». После этого я бы вернулся домой.

Оказывается, все очень просто и легко. Снимаю кольцо, отдаю его этому недобогу и больше никогда его не вижу. Только почему на душе стало сразу так тоскливо? Я к нему успела прикипеть. Вредно женщине жить без мужского плеча рядом. Мы сразу прикипаем, привыкаем, влюбляемся… Нет, он хам, наглец и эгоист. И очень по наглому, по-хамски обнимает, прижимая к своему горячему, мускулистому телу. И я его точно не люблю! Вот поможем, вернемся домой, усыновлю Мишку и будем мы с ним вдвоем жить! Нет, втроем. Даже если без перстня я больше не буду понимать Бонифация, относиться к нему как к неразумному существу я уже не смогу.

– И что мы сидим здесь и болтаем? Пошли быстрее смотреть на твоего наследника и отправляй нас домой! – поторопила я Кира.

– Волосы! – он как-то беззащитно показал рукой на свою прическу.

– В чем проблема? – возмутилась я. – Сейчас расчешем тебя на прямой пробор и спрячем твои татушки под волосами. Тем более что твоя коса вполне позволит это сделать!

– Гениально! – Берст покачал головой. – Просто гениально! И как мы с тобой сами до этого не додумались?

– У нас так не носят, - недовольно буркнул Кир. – Расческу дашь?

– Для дорогого друга все самое лучшее! – золотоволосый уже привычно махнул рукой и достал из пространства гребень с редкими, но прочными зубьями. – Из скелета детеныша многоголовой гидры сделан! Я ей раз двадцать головы отрубал, не меньше!

Я читала, конечно, что гидра – это страшное существо, пожирающее людей. По крайней мере, в сказках. Но слово «детеныш» вызвало в моем сердце очередной приступ тоски. Только мужчины моей грусти не заметили. Кир распустил свою косу и начал бережно расчесывать.

Во-первых, я его впервые видела с распущенными волосами. Этот золотой водопад был нисколько не хуже кудрей Кощея, просто не делал его похожим на барана, как некоторых.

А во-вторых, я поняла, почему мои волосы так и не смогли дотянуть до длины Кира. Он так их нежно и мягко расчесывал, словно боялся выдернуть лишний волосок. А может, у них есть это свойство «трах-тиби-дох»: выдернул и загадал желание, как у старика Хоттабыча?

Все, как вернусь домой, больше волосы щеткой не раздираю и не дергаю. Клянусь Бониной миской с вискасом!

– Давай, делай свой пробор! – бог протянул мне гребень и выжидающе посмотрел.

Я встала, подошла к креслу, на котором он сидел, и запустила руки в этот шелковый водопад.

Волосы мужчины были удивительными и на ощупь, словно сотканные из тончайших шелковых нитей. Хотя, кто их, богов, знает? Может, им прямо шелкопряды на голове растительность плетут? Вот они и боятся их лишний раз травмировать, как бы за одним волоском весь парик не слетел. Да все я понимаю! Пытаюсь иронизировать, забивая свою тоску, которую никто не должен увидеть. Разделила волосы пробором, собрала сзади в хвост.

Из мыслей меня вырвал смех. Один тоненький, детский, другой зычный, мужской. Мы дружно повернули головы в сторону звука. Смеялись Миша с Берстом.

– Дядя Кир, а ты на нашу воспитательницу из детского дома похож! Только у нее бороды нет! – веселился Мишка.

– И Властина точно на тебя не посмотрит! – буквально гоготал Кащей. – Хотя и не узнает тоже. Уже плюс!

Кир психанул и резким движением сдернул с себя резинку. Волосы рассыпались по плечам, скрывая выбритые места и татушки. Я схватила его за руку, чтобы успокоить. Неизвестно, чем этот его псих мог бы обернуться:

– Кир, успокойся. Не слушай этих двух идиотов! – одернула я его – Не нравится хвост, ради бога! Вот так тоже смотрится вполне неплохо!

С этими словами я развернула его к дверце шифоньера, стоящего в кабинете. В ней, совсем по земному, было установлено зеркало, которое отражало фигуру в полный рост.

Кир гневно сверкнул глазами, но все же перевел взгляд на свое отражение. Обреченно вздохнул, провел пятерней по волосам и задумчиво выдал:

– А что? По-моему, очень даже неплохо.

С Кащеем мы не стали прощаться, пообещав заглянуть еще раз после проведения операции под названием «Увидеть сына или своровать ожерелье». Я себя сумела убедить, что на викинга мне по большому счету наплевать А вот за мальца было переживательно. Если женщина настолько сурова, что сделала наполовину лысым бога, что она сотворит с мальчишкой, который рискнет украсть у нее ожерелье? Когда мы пошли искать вора, я совсем не думала о том, что стану к нарушителю закона испытывать материнские чувства.

Мы втроем вышли на улицу. Наша дорога лежала к дворцу Властины. Когда подошли к огромному зданию из красного кирпича, чем-то напоминающему исторический музей, что на Красной площади в Москве, я вдруг поняла, что даже не представляю, как мы попадем внутрь. А руководитель нашей операции даже не соизволил нас оповестить о ее деталях. У центральных ворот стояла охрана. Два мужчины ростом не меньше двух с половиной метров, да еще в высоких белых шапках, напоминающих медвежьи папахи гвардейцев английской королевы. Кафтаны, а это были именно они, также были белоснежными, украшенными кроваво-красными кантами. Очень красиво! Но ровно до тех пор, пока мы к ним не подошли.