Перстень шаха

При встрече старушки сквозь слезы поведали о том, что я, собственно, уже знал, и Христом Богом просили найти воришек. Пообещав обязательно найти воров, я рванул к братьям Власовым. Забрал козочек и кроликов и погрузил в машину, решив вернуть их хозяйкам на следующий день. Передержать живность у меня было где.

Ой, как были рады старушки, когда я им вернул в целости и сохранности кроликов и козлят! Это надо было видеть. Они от счастья плакали и всё благодарили, благодарили. Я сказал, что воры задержаны и ответят по всей строгости. Пришлось врать, но с того дня я стал их лучшим другом.

Гм, но другом-то хоть и стал, а вот про гибель Александра Тимофеевича они по-прежнему молчали, хотя по всем другим вопросам охотно откровенничали. Меня это расстраивало и вновь заставило задуматься. Что же их сдерживает рассказать всю правду, ведь всем своим нутром чувствовал, что они знают, как все было... Ну и упертые же попались бабушки-богомолки! Только и слышишь -- помилуй, нас, Господи, помилуй души наши грешные!..

В раздумьях я больше склонялся, что это могла сделать жена хозяина. Общаясь с некоторыми соседями, узнал, что Александр Тимофеевич был хоть и пожилым, но чувствовал себя еще этаким резвым козликом и не раз изменял жене, из-за чего в доме происходили ссоры и скандалы. Но шло время, и она его каждый раз прощала. А куда денешься в такие-то годы, надеялась, что муж со временем перебесится. Поделиться кроме сестры Клавдии было не с кем, вот и изливала ей свое горе. Да сестра сама все видела и понимала.

Клавдия переехала в дом Козловских несколько лет назад. Собственная семейная жизнь у нее не сложилась, детей не было, вот и откликнулась на просьбу сестры пожить вместе. Так и жили, радуясь домашнему хозяйству -- кроликам, козочкам, курочкам. Я к Клавдии долго присматривался и все больше убеждался, что не такая уж она и «бабушка», а, что называется, женщина еще в соку. Но такая божественно-робкая, скромная, тихая! Нет, эта на убийство вряд ли могла пойти. А вот старшая сестра, Евдокия, -- наоборот: нервная, невыдержанная, эта вполне могла сорваться и в порыве гнева пырнуть мужа ножом.

Как-то сестры затеяли разговор при мне, что надо бы по церковному обряду освятить дом и двор. Да вот пока не клеится...

– - А почему не клеится? -- встрял я в разговор.

– - Знакомый батюшка слишком занятый, -- отвечают.

– - Понимаю, понимаю, -- кивнул я. -- Власть такие дела не особенно приветствует, потому и не каждый священник пойдет на это...

Сестры-то, как я смекнул, хотели провести обряд по-тихому, чтобы не привлечь внимания соседей. Но разве от людей что скроешь...

И этот разговор навел меня на интересную мысль. А что если к освящению домовладения привлечь своего человека, которому они могли бы признаться в содеянном? Стал шевелить мозгами. Такой человек у меня на примете был: он приторговывал на рынке джинсами, рубашками и разным другим барахлом. Миша-артист, как звали его все, кто с ним общался, умел поговорить на любую тему. Уж он точно подойдет на роль священника, решил я. Фигура и внешность что надо, волосы длинные до плеч. Если одеть в рясу, да повесить на шею крест (а это достать будет не сложно у священнослужителей, проживающих в конце улицы Острогожской), то у старушек никаких сомнений не возникнет. Но, конечно, надо с Мишей поработать и разъяснить, что от него потребуется. Священника он должен сыграть, как говорится, без сучка и задоринки. Моя задача заключалась в том, чтобы обеспечить своего человека церковными атрибутами да заставить хоть разок сходить в церковь и посмотреть, как ведут богослужение. Я был почти уверен, что Миша сможет добиться признания старушек. И он на мое предложение согласился.

Все до конца продумав и взвесив, я приступил к подготовке этой непростой операции. И когда все было готово, сообщил бабушкам, что сумел договориться с одним толковым молодым попом, который согласился приехать вечером и совершить обряд освящения их домовладения. Уж так обрадовались мои подопечные, что словами не передать.

В назначенное время я привез «Отца Михаила», будем так его теперь называть, к дому Козловского. Между ним и старушками сразу завязалась оживленная беседа, а потом начался и сам обряд освящения. А я сидел в машине и дожидался, чтобы отвести «Отца Михаила» домой и узнать, чем же все закончится.

Но закончилось неудачно. Когда возвращались обратно, «Отец Михаил» рассказал, что все делал как задумали: он и со старушками толково поговорил, и убедительно попросил, чтобы они раскаялись и открыли свои души. Но те только переглядывались да молились, а о своих душевных тайнах -- ни слова. После освящения в каждой комнате «Отец Михаил» приклеивал к стенам небольшие бумажные квадратики со словами «Освящено», а внизу две буквы «Х. В.» -- (Христос Воскрес). Но бумажки почему-то держались слабо и падали на пол. Из-за этого «Отец Михаил» пытался склонить женщин к большему откровению. Но откровения не было. И он заявил старушкам, ходившим за ним по пятам, что освящение никак не получается, а почему -- сам не знает. И хозяйки очень расстроились, когда «Отец Михаил» сказал, что обряд придется перенести на завтра, и посоветовал им «хорошенько подумать», чтобы все прошло удачно.

Да-а-а, если бы женщины услышали наш разговор в машине, то, наверное, сошли бы с ума. Я расстроенно говорил ряженому Михаилу, что если к его «Божьим» словам они не прислушались и души ему не открыли, значит, он плохо сыграл роль священника.

– - Да может, им и не за что каяться, -- оправдывался Михаил.

– - Ты это прекрати, -- сердился я. -- Всем нутром чую -- есть за что.

– - Не знаю, делал все как надо. Даже в церковь ходил и смотрел, как батюшка служит, машет кадилом и окропляет водой богомольцев. Да я и сам когда-то собирался стать церковником.

– - Ты то артистом хотел, то церковником... -- проворчал я, сбавляя свое недовольство. Он ведь и в самом деле старался.

– - Не вышло ни то, ни другое. Торгую вот шмотками. Жить-то надо!

– - Ладно-ладно, не обижайся, -- утешил я несостоявшегося артиста. -- Завтра всё повторишь, но уж так, чтоб наверняка получилось.

Договорились, во сколько за ним заехать. Михаил снял рясу, крест и сложил все во вместительный пакет.

На другой день я привез его, и он вновь приступил к освящению дома и двора, снова перед этим душевно поговорив с хозяйками. Рассказывал им о чудодейственной силе иконки Божьей Матери, которую привез с собой.

Я же уехал в райотдел и с нетерпением стал ждать звонка.

Дождался.

Михаил обрадовал, сказав всего лишь несколько слов: освящение прошло удачно. Приезжайте -- признались!

А было у них так.

– - ...Ладно, все расскажу... -- вздохнула наконец Клавдия. -- Бога грешно обманывать... -- Она достала из-под половицы завернутый в тряпку нож. -- Всё как есть расскажу... Я мужа сестры убила, отец Михаил...

А вот что Клавдия рассказала в подробностях потом мне.

– - ...Мы с сестрицей Дусей в тот вечер были в церкви. Когда вернулись, то она себя плохо почувствовала и попросила, чтобы я покормила козочек и кроликов. Александр Тимофеевич был дома, глядел телевизор. Я вначале покормила козочек, а потом стала в сарайчике резать кроликам траву. Слышала, как из дома вышел хозяин. Войдя в сарайчик, он сказал, что жена приняла таблетку и уснула. «Слава Богу, -- говорю, -- уж дюжа на боль в голове жаловалась». А сама не оборачиваюсь, согнувшись, режу ножом траву. А потом... -- Не знаю, что на него нашло, но вдруг всем своим передом стал прижиматься к моему заду, а руками полез куда не надо лезть. И все упрашивал, уговаривал полежать с ним в этом сарайчике. «Чуешь, -- говорил, -- как весь горю! Давай потешимся, ну чево тебе стоит?.. Не бойся, Дуся не узнает».

Он и раньше приставал ко мне, когда сестры дома не было, предлагал втихую с ним посожительствовать. Но разве я могла помешать родной сестре? А в этот раз совсем обнаглел. Ах, думаю, кобеляка ты старый! Сестра лежит больная, а тебя на такую похоть тянет! Да разве можно!.. Не знаю уж, как получилось, я и не думала его убивать, а просто хотела оттолкнуть от себя...

В общем, с силой отмахнулась рукой назад, чтобы отвалить его, а в руке-то нож, каким только что траву резала, -- вот и попала в самое сердце. Каюсь, не хотела... Так получилось...