Перстень шаха

С данной информацией я поручил разобраться Владимиру Павлову. Прошло где-то около недели, Павлов о ходе дела мне еще не докладывал, и тут в отдел пришла женщина в черном платке и спросила, как ей увидеть Павлова. Тот куда-то отлучился, и я поинтересовался, зачем он ей нужен. Женщина пояснила, что Павлов вызвал к себе ее сына Александра Алехина, но он несколько дней назад умер и уже похоронен.

Эта новость меня заинтересовала, потому что я помнил о его обращении в БСМП. Повторюсь: Алехин был избит неизвестными на проспекте Революции, в больнице ему оказали медицинскую помощь и отпустили. И как же это так -- если «ничего серьезного» с ним не было, а он вскоре умер?

Я поподробней поговорил с матерью Алехина, и вот что она мне рассказала. Ее сын Александр в свое время дружил с ранее судимыми ребятами: выпивал с ними, гулял допоздна, а то и вовсе не приходил ночевать. Ей пришлось приложить немало сил и материнского терпения, чтобы Александр прекратил встречаться со своими дружками. Он стал работать и неплохо зарабатывать. И все шло хорошо до тех пор, пока Александр случайно не повстречал тех же ребят, с кем ранее общался, и пошел к ним в гости. О деталях этой встречи он матери сразу ничего не рассказал, но и без того было видно, что явился он домой весь в синяках. На другой день сын пошел в больницу скорой помощи, где рану на голове обработали и зашили. В больнице он не стал говорить, что его избили бывшие друзья, а сказал, что на него напали на улице неизвестные. Когда сыну стало совсем плохо, мать все-таки выпытала у него правду. И женщина назвала мне адреса и фамилии двух ребят, которые избивали ее сына -- Антонов и Фирсов. Проживали они на улице Сакко и Ванцетти. В общем, налицо было тяжкое преступление.

Я срочно разработал не совсем обычный план раскрытия данного преступления. Павлову же сказал, чтобы он об этом пока никому не говорил и предупредил мать Алехина, чтобы и та нигде не проболталась о том, что ее вызывали в милицию.

Я и два наших сотрудника Павлов и Поротиков переоделись в этаких «клевых», хулиганистых пацанов: в расстегнутых рубашках, у каждого на шее болтались массивные цепочки. И вот под видом блатных дружков Алехина мы подрулили на моем «Мерседесе» к дому на улице Сакко и Ванцетти. Именно там, по словам матери, ее сына и избивали. Мне надо было как-то расположить к себе убийц Алехина, чтобы они сами рассказали о произошедшем, а заодно прихватить вещдоки, то есть, чем они его избивали. В общем, постараться привлечь на свою сторону его убийц, чтобы они перед нами раскрылись, а весь разговор записать на диктофон. Главное же во всей этой затее было то, что негодяи еще не знали о смерти Алехина. Это и было самой важной деталью в задуманном мной плане. Тут я и мои товарищи могли и подыгрывать тем, кто его избивал. Зацепку же для подыгрывания, как я предполагал, всегда можно было найти. Наше обращение в судмедэкспертизу показало, что умер Алехин от черепно-мозговой травмы.

Выйдя из машины, я и Павлов степенно, вразвалочку ступили через калитку во двор. Поротиков остался в машине. Дверь в дом была открыта, изнутри слышались крики, смех, но мы спокойненько вошли. А там вся шарага в сборе, сидят и пьют спиртное четыре парня и две девицы. Наше бесцеремонное появление их явно насторожило. Вижу -- притихли. Пока они шурупили своими пьяными мозгами, что к чему, я как можно внушительнее изрек:

– - Так-так, пацаны, и кто тут будет хозяин?

– - А что надо?
– - спросил один, внешне не ахти какой амбал, но, в общем-то, смахивающий на полублатного местного авторитета.

– - Давай-ка на минутку, -- небрежно махнул я рукой и вместе с Павловым вышел во двор. Вскоре появился и уже встревоженный хозяин (потом я узнал, что это как раз был Антонов). В полуоткрытую калитку была видна моя дорогущая машина; Антонов ошарашенно присвистнул и покачал головой, потом что-то сказал своим дружкам, гуртом вывалившим из дома и бросившимся разглядывать «Мерседес». Похлопав Антонова по плечу, я подошел с ним к его шараге. Видел, как они удивленно пялились на нас с Павловым, этаких франтоватых качков с золотыми цепями на шеях.

– - Вы кто?
– - спросил наконец Антонов. Напряглись, приготовившись ловить каждое мое слово, и его друганы.

– - По балде получишь -- узнаешь, -- грубо рыкнул я.

Антонов побледнел:

– - За что?
– - Э-э-э, подумал я, да ты, оказывается, еще и трус. И начал гнать понты: представляться корешем Алехина и с претензией «наезжать», что того не по понятиям избили. Пожаловался, Санек, говорю: ни за что отдубасили. Вы же дружбаны?! Нет, не по понятиям, бурчал я недовольно и качал головой.

– - Да он первый, козел, базар затеял!
– - взвизгнула стоявшая недалеко от Антонова размалеванная девица. Таким, как она, обычно нормальные, порядочные парни не нужны, ищут себе таких же и в клубок с ними сворачиваются. А она между тем всё кукарекала: -- Ко мне приставал и вот к ней!
– - махнула рукой на вторую особу женского пола.

– - Верно говорит, -- уцепился за спасительную подсказку девицы Антонов.
– - Сам всю бузу затеял! Сидели, бухали как положено, и вдруг -- бабу ему захотелось...

– - На мою глаз положил, -- встрял (как выяснилось позже) Фирсов.
– - «Хошь, -- говорит мне, -- на твоей девке женюсь?» -- Да ты, козел, чего буробишь?
– - говорю этой харе. А он -- «Сам ты козел. Она тебе рога понаставляет!» Во как оскорбил меня, -- пожаловался Фирсов.
– - Заткнись, харя! Прошу пока по-доброму, -- сказал ему. А моя, не думавши, схватила черенок от лопаты да как треснет его по башке. Он свалил ее и стал душить. Тут мы подоспели и этой самой палкой лупить его стали где попадя. Куда палку подевала?
– - обернулся Фирсов к своей девице.

– - За сараем валяется, -- ответила та.
– - Хошь, принесу?
– - Вскоре принесла и протянула почему-то мне. Палка вся в засохшихся пятнах крови, кое-где к ней прилипли волосы. Вещдок -- стопроцентный. Я сунул палку Павлову, а сам думаю -- или спьяну, или еще не знаю с чего девица ту палку мне отдала. Их вообще ничего не насторожило. Как будто так и должно быть. Они просто оправдывались передо мной, что весь сыр-бор разгорелся из-за Алехина, вот он за дело и получил.

Я решил подыграть честной компании и признать вину Алехина, согласиться, что тот был неправ.

– - Да-а, -- киваю, -- зачем было к занятым девкам приставать да еще и душить?

– - Взаправду душил, -- подтвердили Фирсов и его деваха.
– - Еле оторвали.
– - Девица стала показывать, как Алехин ее душил, а она отбивалась. А потом все наперебой стали хвастаться, как лупили «этого козла»: кто по горбу, кто по шее или по башке.

– - Ты, мамочка, права, -- подхвалил я разгоряченную и раскрасневшуюся деваху.
– - Жлобярой Алехин оказался. А с виду вроде тихоня, все ти-ти-ти да ти-ти-ти -- и не подумаешь, что какой наглец.
– - Говорю, а сам думаю, что пора Антонова и Фирсова отрывать от всей гоп-компании и доставлять их в райотдел. Нас трое, их двое -- справимся. Я, в принципе, уже обдумал, как все это обставить. План был таков. Я говорю, что Алехин пиво пьет в детском парке, а сюда идти боится, но готов с друганами помириться. Но не получится, так напишет заявление в милицию. Пускай, говорит, менты разбираются, кто прав, кто виноват. Ох, как зацепил я этими словами братву! Что тут поднялось, какие только проклятья не посыпались на голову Алехина!

– - Да он, сука, на кого катил! Он -- тварь, козел! Уж мы его уделаем, отдубасим, влепим, на куски порвем!..

– - Ладно, мужики, тогда покатили, -- перебил я, а вылезший из «Мерседеса» Поротиков открыл дверцы, от себя по-барски пообещав пару пузырей всем поставить. Кто-то радостно заорал, что будут ждать, так как пора и им трубы промочить: они, мол, тоже, блин, водки желают!

– - Только смотри не жмотничай, -- напутствовали меня. В машину посадили Антонова и Фирсова, остальным велели ждать и не расходиться.