Перстень Тамерлана

Нагнувшись, Раничев зачерпнул пыль в горсть, зачем-то понюхал… Странно – сухая! А ведь только что, ночью, прошел ливень, и, коли уж на то пошло, эта сомнительная дорожка должна быть грязной, а никак не пыльной. Впрочем, никакой другой дороги в пределах видимости не было. Что за чертовщина? Куда ж его завезли? И главное, бросили тут валяться в канаве! Нет, это наверняка не милиция и не «скорая». Скорее всего – похититель перстня! Взломщик со шрамом на левой щеке. По всему видать, его работа, больше некому. Очнулся и, желая замести следы – может, подумал, что директор музея мертв? – вытащил на улицу, будто пьяного, а там схватил такси да свалил куда-нибудь в ближние пригороды. Да хоть и не в ближние – солнце-то эвон где! явно полдень – за это время можно черт-те куда доехать, в тот же колхоз «Светлый путь», вернее, в бывший колхоз, ныне – агрофирму. Скорее всего, так оно и было – никакого другого разумного объяснения Раничеву на ум не приходило. Еще одно вдруг встревожило – а что с Егорычем? Ведь сторож был ранен, и, по идее, заметавший следы ночной гость должен был бы и его с собой прихватить. А может, и прихватил? Может, валяется бедный сторож где-нибудь неподалеку? Стонет, бедолага, не в силах подняться.

Иван еще раз огляделся, покричал:

– Егорыч! Егорыч!

Никто не отзывался. Лишь пели в зарослях жаворонки, да тихо-тихо проплывали по синему небу белые сахарные облака. Ну дела… Впрочем, что стонать, надо действовать. Проверить ближайшие кусты – вдруг там обнаружится лежащий без сознания сторож? – затем поискать возможность выбраться отсюда. Автобусную остановку, деревню или, на худой конец, автодорогу, пусть даже грунтовую. Где-то здесь, кстати, должно проходить шоссе на Рязань.

Иван пошевелил рукой – плечо саднило, но, похоже, особо опасной рана не являлась, вот только крови вытекло из нее изрядно, потому, наверное, и звенело в ушах да голова чуть кружилась. Конечно, хорошо бы повязку… Рубаху разорвать – ага, а потом добираться до города полуголым? Хорош директор. Нет уж, лучше потерпеть. Потом уж в поликлинику… а может, где-нибудь и здесь, в деревнях, медпункт имеется?

Скрипя зубами – чем выше поднималось солнце, тем почему-то сильнее болело плечо – Раничев в поисках возможного местонахождения сторожа внимательно оглядел канаву, кусты, рощицу, затем поднялся на холм… и остановился у желтоватых зарослей дрока. Судя по примятой траве, туда явно что-то тащили. И не так давно. Иван нагнулся, отвел рукой ветку… И вздрогнул, упершись взглядом в широко открытые глаза трупа. Машинально отпрянув, уселся на траву, обхватив руками колени. Вот только трупа еще и не хватало для полного счастья! Несчастный Егорыч… Впрочем… Иван снова поднялся и заглянул в заросли – нет, это был вовсе не сторож. Мертвец – молодой парень, светлый, раскосоглазый, с небольшой кудрявистой бородкой – никоим образом не походил на музейного сторожа. Одетый в узкие полотняные штаны – бомж, что ли? – и окровавленную на груди русскую рубаху с вышивкой, парень лежал на спине, головой к дороге. Босые ноги его уже посинели.

Раничев покачал головой и присвистнул. Однако чем дальше – тем веселее. С минуту подумав, он решил все-таки пойти по дороге в какую-нибудь сторону, все равно в какую, дорожка-то явно должна была вывести если не к деревне, то уж к более оживленному шоссе – точно. Чего еще делать-то? Никого вокруг нет, не сидеть же сиднем да еще рядом с трупом.

Выйдя на середину дороги – туфли тут же утонули в пыли, – Иван постоял немного и решительно зашагал вправо. Расстилавшийся в той стороне ландшафт – заливные луга, речка, липовая рощица – был уж всяко веселей, нежели угрюмый еловый лес слева. Солнце припекало спину, можно даже сказать – жарило, и Раничев почувствовал большое облегчение, дойдя наконец до рощицы. А там и вовсе обрадовался – нагоняя его, понукая усталую лошадь, ехал на телеге мужик в старинном армяке и лаптях! Впрочем, Иван поначалу не очень-то вглядывался в его одежку – рад был хоть кого-то встретить.

– День добрый, – поздоровался он. – Не подскажете, далеко ль до деревни?

Мужик – маленький, темноглазый, с рыжеватой, косо подстриженной бородкой, – увидев его, вдруг спрыгнул с телеги и, упав на колени, низко поклонился:

– Здрав будь, мурза. Якши! Не трогай меня, бачка, я боярина Колбяты Собакина обельный холоп Никитка Хват. Боярина моего хан твой, Тайгай, знает, и ты меня не бей. – Мужик пал ниц и, вытянув руки, такое впечатление, старался чмокнуть губами туфли Ивана. Тот попятился, с опаской оглядывая мужичка. Вероятно, местный сумасшедший.

– До деревни, спрашиваю, далеко ль?

– Там… – Мужик кивнул куда-то в сторону. – Обедятево, Хлябкое, Яськино – все боярина Колбяты деревни, князем пресветлым Олегом Иванычем пожалованные за службишку ратную.

– Хорошо, не маркиза Карабаса деревеньки, – мрачно пошутил Раничев. Однако сумасшедший отвечал довольно складно. – Каким, говоришь, князем?

– Нашим, Олегом Иванычем Рязанским, хана твоего, Тайгая, приятелем.

– Олегом Иванычем Рязанским? – ошеломленно повторил Раничев. – Вы, часом, историю не преподаете в местной школе?

– Холоп я, – снова пал ниц мужик.

– Вот заладил. Совсем как в фильме. – Ивану уже начала надоедать эта довольно-таки странная беседа. – Так, говоришь, там деревня-то?

– Там, там… – закивал мужичок.

– А город в какой стороне?

– Какой город? Пронск, Елец аль Угрюмов?

– Угрюмов. – Раничев облегченно кивнул; оказывается, еще не все потеряно. – От вашей деревни туда автобус ходит?

Мужик ничего не ответил, только смотрел снизу вверх, преданно, словно пес.

– Так где город-то?

– Там. Все прямо, бачка, потом по пронской дорожке.

– А, пронское шоссе. Знаю. Ямочный ремонт там недавно делали. – Раничев улыбнулся. – Ну спасибо.

– И тебя спаси Бог, бачка! – Мужичок стегнул лошадь и быстро свернул на развилку.

– Сам ты «бачка»! – углубившись в рощу в указанном мужичком направлении, передразнил Иван и вдруг вспомнил, что так и не догадался попросить у него спичек – курить захотелось со страшной силой..

Выйдя из рощицы, дорога круто поворачивала к лугу, ярко-зеленому, светлому, с желтыми шариками одуванчиков. Позвякивая колокольчиками, на лугу паслось стадо коров. Рядом горел небольшой костер. Сидевший у костра пастушок – белоголовый мальчуган лет десяти-двенадцати, – увидев Раничева, вскочил на ноги и низко поклонился.

– Да они тут что – все психи? Эй, парень, огонька не найдется?

– Сейчас, батюшка.

– Хм… «батюшка».

Пастушонок метнулся к костру и, вытащив оттуда тлеющую головню, протянул ее Раничеву.

Благодарно кивнув, тот, достав сигарету, прикурил и довольно затянулся, выпустив дым кольцами. Хвастливо скосил глаза на мальчишку – как, мол? – и чуть было не проглотил сигарету! Пастушонок смотрел на него широко раскрытыми округлившимися от неописуемого ужаса глазами – словно бы Раничев только что проглотил живую змею.

– Ну, и чего выпялился? – досадливо поинтересовался Иван.

Вместо ответа пацан вдруг замахал руками, перекрестился и опрометью бросился к лесу.

– Окстись, окстись! – стуча зубами от страха, громко приговаривал он на бегу. – Сатана!

– Ну и местечко – одни придурки, – покачал головою Раничев и, бросив окурок в пыль, продолжил путь. Впереди, за деревьями, замаячили крыши домов. Вернее – изб, это название больше соответствовало открывшимся глазам Раничева строениям. Поискав глазами магазин или почту и таковых не обнаружив, он направился к первой попавшейся избе – маленькой, вросшей в землю, без трубы – из тех, что назывались курными. На крытой старой соломой и дерном крыше избенки росло несколько маленьких березок, во дворе, огороженном покосившимся плетнем, лениво валялась в пыли тощая хрюшка. Рядом с ней, спиной к Раничеву, нагнувшись, стояла старуха, одетая в какие-то невообразимые лохмотья, и деловито орудовала широким ножом в деревянном корыте. Видно, крошила крошево.

– Бабушка, не подскажете, где сельсовет?

Оглянувшись, старуха тут же пала ниц.

Покачав головой, Иван медленно присел на траву и, упершись спиной в плетень, устало закрыл глаза. Надоело ему все это – до чертиков! Долго ли, коротко ли он так просидел – не помнил; часов на руке не было, видно сорвались во время драки в музее. Потянувшись взглядом к запястью левой руки, Иван усмехнулся и достал из кармана мобильник. Уж там-то часы есть! Бросил взгляд на дисплей и удивился: показывающие время цифры, постоянно меняясь, мельтешили перед глазами. Ну вот, еще и это…