Перстни шейха

Сор из избы решили не выносить, но на карьере молодого следователя отцы-руководители поставили жирный крест. Такие выходки в порядком прогнившей следственной среде не забываются и, уж тем более, не прощаются… А в придорожные милиционеры он подался, не иначе как по большой любви к быстрой езде. Ну, где ещё можно позволить себе при случае педальку газа в пол притопить, причём, на вполне законных основаниях?! Источник информации вполне заслуживал доверия, и Ершов нимало не сомневался, что примерно так всё и происходило, а потому, выслушав по телефону эту историю, поблагодарил рассказчика и решил, что неспроста ему этот Челноков так приглянулся. С характером молодой человек.

Потом, в качестве завершающего штриха, умудрённый опытом оперативник навёл справки в службе собственной безопасности ГИБДД. Там об инспекторе Челнокове не удалось выяснить ни-че-го, что являлось, скорее, моментом положительным. По крайней мере, ни в каких делишках с левыми техосмотрами, решением вопросов в пользу пьяниц за рулём или перерегистрацией краденых тачек, старший лейтенант замечен не был. Может, по мелочи и злоупотреблял, но за руку не ловлен… Вроде, нормальный парень, мысленно подвёл черту Ершов. Пора познакомиться поближе. Но сначала… Он с опаской покосился на Гришина, который уже с четверть часа как вернулся с только что приобретённой компактной кофе-машиной и теперь пытался заставить её работать. Получалось, судя по всему, не очень.

– Слышь, Андрей… – окликнул его Анатолий Михайлович. – Я тут, кажется, решил вопрос с доукомплектованием нашего экипажа.

– Не понял… – апатично отреагировал Гришин, занятый изучением инструкции. Похоже, сейчас он плохо воспринимал внешнюю информацию. – Ты это о чём?

– Не забыл ещё, что группа должна состоять из трёх человек? – вопросительно-назидательно напомнил Ершов.

Андрей, по-видимому, слегка очумевший от занимательного процесса освоения зарубежной бытовой техники ответил после небольшой паузы:

– Помню… Только, никак не соображу, при чём здесь экипаж?

– Как при чём? – Ершов даже растерялся и напомнил текст песенки ставшей чрезвычайно популярной после разгрома японцев на реке Халхин-Гол и у озера Хасан в тысяча девятьсот тридцать… Короче, давно это было. – Ну как же… Три танкиста, три весёлых друга – экипаж машины боевой…

– Да-а-а? – скептически протянул Гришин и абсолютно серьёзно спросил. – А как же «Четыре танкиста и собака»? Мне почему-то всегда казалось, что в танке должно быть четверо.

Ершов недоверчиво посмотрел на коллегу. Действительно уморился или придуривается?

– Да ну тебя! Совсем уже обалдел от своей кофеварки, – недовольно проворчал он, а потом подробно пересказал обстоятельства утреннего происшествия на дороге и в довершение протянул Андрею резюме на Челнокова, им же самим только что состряпанное. – На, посмотри! Как, на твой взгляд, сгодится?

Гришин быстро пробежал глазами текст.

– Если верить твоим выкладкам, то вполне приличный парень. Только с чего ты решил, что он нам подойдёт? Ты ж за ним наблюдал всего три минуты, да и то издали… Опять же, гаишник. Это ведь исключительно в ментовских сериалах, типа «Глухаря», вот так запросто, прыг-скок туда-сюда, из службы в службу… – он поморщился, с сомнением покачав головой, и спросил в лоб. – С какого перепугу ты за него радеешь?

– Интуиция, – односложно ответил Ершов, добавив. – Ну и, само собой, кое-какая информация…

Ссылки на интуицию оказалось достаточно, чтобы у Андрея моментально пропала охота ёрничать и задавать лишние вопросы, потому как, эта самая интуиция подводила Михалыча крайне редко, а на памяти Гришина таких прецедентов и вовсе не было. Он лишь пожал плечами, мол, тебе виднее, и спросил:

– А кандидат-то в курсе своих перспектив?

– Пока нет, – признался Ершов. – Я хотел сначала твоё мнение услышать. Мало ли… Вдруг у тебя возражения какие возникнут?

Андрей промолчал и принялся озираться по сторонам.

– Думаю, если что, и его и руководство убедить сумею, – по инерции продолжал озвучивать ход своих мыслей подполковник.

– Нисколько не сомневаюсь… – буркнул себе под нос Гришин, продолжая внимательно осматривать кабинет. Минуты через две Ершов не выдержал:

– Ну, что ты тянешь?! – нетерпеливо прикрикнул он. – Не нравится мой кандидат, так и скажи! А то, вытаращился как филин в никуда и помалкивает.

Андрей изобразил на лице озабоченность.

– Да, вот прикидываю, куда бы пристроить третий стол, чтоб не очень кабинет загромождать? – и с напускным возмущением прикрикнул на старшего товарища. – А ты мне, между прочим, мешаешь!

– Ну, думай, думай… – поспешил успокоить его Ершов.

Имелся у Гришина один пунктик – с завидным упорством он пытался избавить их, и без того не слишком просторный, кабинет от всего, что, по его мнению, было здесь лишним. Немедленно после ухода Колбина, он под шумок самовольно сплавил стол выбывшего из обоймы товарища кому-то из, якобы, сильно нуждающихся соседей. Свою волюнтаристскую выходку аргументировал просто: подселят к нам кого или нет – вопрос открытый, а захламлять помещение площадью пятнадцать квадратных метров лишней мебелью – непозволительная роскошь. И без того развернуться негде.

Впрочем, после акции с выносом стола особо просторнее не стало, поскольку в кабинете, действительно, накопилось многовато крупногабаритных предметов. Львиную долю места занимали не столько столы, сколько три массивных двухсекционных сейфа и, обитый потертой от времени кожей, диван неопредёлённого возраста. Но наличие сейфов диктовалось суровой необходимостью, а диван… Диван – это почти святое!

Он стоял здесь с незапамятных времён, и никому, даже такому ярому борцу за свободное пространство, как Гришин, не пришла бы в голову кощунственная мысль, счесть его здесь лишним. К тому же, иногда он – в смысле, диван – бывал, практически незаменим. При случае, на нём можно было прикорнуть на часок-другой во время утомительных суточных дежурств… А теперь вот Андрею предстояло, наступив на горло собственной песне и снова водворить в кабинете третий стол…

Так или иначе, но «добро» на кадровые перемены Михалыч от него получил, хоть, надо признать, и в весьма своеобразной форме. Уже неплохо – считай, полдела сделано, с облегчением выдохнул подполковник. Ну а дальше я уж как-нибудь сам…

– Эй, Челноков, погоди! – окликнул вернувшегося с поста инспектора дежурный и протянул листок с номером телефона. – Тебя спрашивал муровский важняк, какой-то подполковник Ершов. Просил перезвонить.

Олег взял бумажку, посмотрел сначала на неё, потом на часы.

– Полдевятого, – с сомнением констатировал он. – А не поздновато звонить-то? Рабочий день уже тю-тю…

Дежурный пожал плечами:

– Не знаю. Сказал, срочно. И потом, это ж розыск, а у них что день, что ночь!

Олег набрал указанный номер, и, когда на том конце ответили, поздоровался:

– Добрый вечер. Могу я поговорить с подполковником Ершовым?

– Можете. Слушаю вас, – ответил усталый голос.

– Это инспектор Челноков, – представился Олег. – Дежурный передал, что вы хотели со мной переговорить.