Первая гастроль

Официальные борцы с преступностью внимательно слушали потерпевшую, не скрывая своего удивления по поводу выносливости ее организма.

Дарья быстренько придумала, что Синенький подснял ее прямо на улице. Ей было все равно, поверит в это Ерохин или нет. Она видела, что капитан понимал бесперспективность своих попыток выжать из нее хоть какую-нибудь информацию. Нечего было злоупотреблять своим служебным положением!.. Подонок!..

– Если бы дверь напротив не была обита кожзаменителем, вы бы наверняка пробили себе голову.

Генералов скосил глаза в сторону любителя групповухи. Дарья отметила, что ее напарнику, обожающему сигары, неприятны потуги саратовского сыщика. Что касается Даниловой, так до поры до времени ее мало заботило, насколько ей повезло, – жива, и слава богу.

Присутствие Ерохина было противно ей: воспользовался тем, что она была беззащитна, и взял ее!.. Сразу же после случившегося Дарья поклялась себе, что никогда не будет впредь связываться с ментами, и надо же – встретила в коридоре Генералова, тоже мента...

Теперь они сидят напротив нее и очень хотят знать во всех подробностях, что и как. Она видела по глазам Генералова, что он ее не сдал. Они продолжали оставаться партнерами, во всяком случае, пока.

Взяв показания, посетители ушли, оставив в душе Дарьи осадок. Ей казалось, что ее снова трахнули, на этот раз интеллектуально. Она только рассказывала, а ее слушали, но никак не наоборот. Какова же была ее радость, когда Генералов вернулся десять минут спустя!

– Отделалась легким испугом?

Она посмотрела на него наигранно недоверчиво:

– Думаете, не все рассказала?

– Я тебя понимаю. Не хочется вот просто так, лежа на больничной койке, делиться наработками, не получая ничего взамен.

– Угадал. Чем ты занимался все эти двое суток?

– Для начала местные ребята шерстили весь ближний круг Александры Кемеровой, надеясь найти зацепку, но ничего у них не вышло. Тем временем я выяснил, что Анна в свое время, точно так же, как Паша и Александра, занималась плаванием.

– Похоже, – согласилась Дарья, вспоминая побережье и неподдельную любовь Анны к воде.

– Велика вероятность того, что троица эта знала друг друга с юности: они одного возраста, все родом из Саратова, все выступали на каких-то соревнованиях.

– И кто же убил Анну? Александра? Паша? Директор? Или кто-то еще?

– Вам еще предстоит с этим повозиться. Мне же, похоже, придется улететь: у нас исчезла очередная девушка...

– Почему все-таки убрали директора? – Дарья позволила себе повысить голос.

– Весьма вероятно, что это местные дела. В общем, Дарья, я должен лететь.

– Но вы можете мне сказать хотя бы, что взорвалось?

– Это пожалуйста. Подложили пластиковую взрывчатку, заряд тянет примерно на сто грамм тротила. Пластик нашего производства. Заложили на размыкание контактов. Открываешь дверь – и отправляешься на тот свет.

– Получается, директор закрыл меня своей грудью...

– Похоже, так.

* * *

Спустя неделю Дарья вырвалась из больницы, хотя врачи и советовали ей подзадержаться.

Добравшись до дома на такси, она первым делом бросилась к зеркалу и стала рассматривать шрам. Со щеки недавно сняли швы, и рана была заметна. Рожа бандитская!..

Терпения сидеть дома хватило лишь на день. За это время у нее созрело несколько вопросов, на которые она желала кое от кого получить вразумительные ответы.

Первым делом она отправилась навестить бывшего мужа Анны, господина Чернышова.

* * *

– У вас замученный вид, – отметил художник, впуская ее внутрь коттеджа.

– Подорвалась на мине, – бросила Дарья и не думая, что он ей поверит.

– Чем могу быть вам полезен, товарищ сыщик, в это воскресное солнечное утро? – Он продолжал принимать ее за сотрудника милиции. Пусть так!

– Скажите, вам фамилия Синицын ничего не говорит?

– И ради этого вы ехали сюда?

Дарья села в предложенное кресло, не отказалась и от кока-колы.

– Работа, – обыденно бросила она, ожидая ответа.

– Знаю я одного Синицына, он директор бассейна. Я и Анна одно время ходили туда плескаться. Удовольствие так себе, но ей нравилось. Признаться, она просто притащила меня туда. Я не очень люблю плавать в искусственной луже. Предпочитаю природу. Только вот зимой никуда не денешься...

– Так вы знали Синицына? – прервала его разглагольствования Дарья.

– А что, с ним что-то случилось?

– С чего вы взяли?

– А иначе бы вы не спрашивали.

– Вы поразительно догадливы! – съязвила Дарья. – Да, его убили.

Державшийся до этого спокойно, Чернышов покраснел. Вена, до этого едва заметная на его лбу, вздулась.

– У меня нет желания больше разговаривать с вами! Вы что, обвиняете меня в убийстве?!

Чернышов вскочил и принялся расхаживать взад-вперед.

Разумеется, у Дарьи не было доказательств, что взрывчатку заложил художник или нанятый им человек. Следовательно, у нее не было ничего.

– Вас никто ни в чем не обвиняет. Просто следствию необходимо установить круг знакомых убитого. Узнать, чем он занимался, как проводил свободное время, проще говоря, с кем спал и так далее. Вы не можете ничем мне помочь?

– Оставьте меня в покое!!!

Войдя в нервный ступор, Федор Иванович не желал расслабляться. Заверения в том, что ему нечего бояться правосудия, мало на него подействовали. Куда девалась его учтивость! Дарье даже показалось, что бородавка над губой «Федечки» стала еще больше...

– Ну что ж, прошу прощения за беспокойство! – С чувством собственного достоинства Дарья поставила недопитый бокал на стол и поднялась.

Чернышов вдруг смягчился:

– Единственное, что я могу вам сообщить, хотя вы это, наверное, и без меня знаете...

Дарья замерла, словно сеттер на охоте.

– ...он был «голубой»!

Так вот оно что!.. Кто бы мог подумать, что прозвище Синенький имело такой подтекст!..

Но необходимы доказательства! Пришлось продолжать «следствие»: