Первая капля крови

В следующее мгновение в её шею погрузились клыки. Она не успела даже испугаться: тепло ворвалось в её лоно подобно бомбе, покачивая её в волнах за волной экстаза. Эти спазмы полностью управляли ею, делая равнодушной ко всему, кроме сжимающегося пульсирующего ощущения, каскадом расходившегося от её центра, наполняя тело рябью после волны блаженства. Она не знала, продолжал ли Спейд пить из неё, и её это не волновало. Если это смерть, подумала Дениз, я очень её рекомендую.

Глава 32

Не глотай. Не глотай, — мысленно повторял Спейд каждый раз, когда кусал Дениз, останавливая кровотечение из мелких проколов, прижимая к ним пальцы. Под давлением яд его клыков глубже уходил в неё, увеличивая приятное тепло до тех пор, пока она не перестала замечать, что он вытирает её кровь со своих губ, вместо того, чтобы глотать.

И всё же первый глоток, когда она порезала губу, вызвал у него чувство опьянения, заставившее его взять её жестче, чем прежде — а то, как она реагировала, ещё сильнее подавило его контроль. Ещё никогда женщина не возбуждала его так, никогда он не терял себя так, как тогда, когда был внутри Дениз. Она отняла у него волю и заменила её яростной потребностью, превращая его из прекрасно контролирующего ситуацию сексуального эксперта в лихорадочного новичка, который едва сдерживал семяизвержение. Спейд кончил сразу же после неё с криком удовлетворения.

Он перевернулся на спину, и Дениз наполовину прикрыла его, свернувшись у него на груди. Она задыхалась, её прекрасное тело полыхало, пальцы почти рассеянно поглаживали сосок. Где-то на середине их занятия любовью её руки стали прежними: гладкая кожа и обкусанные ногти сменили длинные лапы с острыми когтями.

— А теперь расскажи мне о своём компромиссе, — сказал он, зная, что согласится на что угодно.

— Дай мне минутку, — ответила Дениз, всё ещё задыхаясь.

Спейд издал короткий смешок.

— Не торопись. Я не собираюсь никуда уходить.

И он не ушёл. И неважно, как может быть больно потом.

Её мягкие тёплые руки коснулись его груди.

— Что ты — эй! Мои руки стали нормальными. Тебе повезло, иначе я бы наверняка располосовала тебе всю спину.

Он поцеловал её руку.

— Это того стоило бы.

Она улыбнулась, но затем выражение её лица посерьёзнело.

— Когда ты ушёл сегодня, это было только лишь потому, что продолжительности наших жизней будут разными, как только я избавлюсь от меток? Не потому, что у тебя проблемы с тем, что я существо иного вида, чем ты?

Спейд мог ответить на её вопрос, однако знал другой способ заставить Дениз понять.

— Я был влюблён в восемнадцатом столетии. Гизельда тоже любила меня, но не хотела становиться вампиром. Я думал, что со временем она передумает. Через год наших отношений я понадобился своему родителю и был вынужден уехать. Но когда приблизилось время моего возвращения, Гизельда послала весть, что встретит меня в моём доме. На пути она застряла со своим возницей. Долго они там не пробыли до того, как появились дезертиры.

Спейд помолчал. Старый гнев и горе всё ещё наполняли его от этих воспоминаний. Дениз обхватила его рукой.

— Расскажи мне остальное, Спейд.

Он притянул её к себе, успокаиваясь её близостью.

— Гизельда побежала, стараясь затеряться в лесу, но они были быстрее. Все пятеро избивали, насиловали и издевались над нею. Несмотря на такое жестокое нападение Гизельда сумела сохранить рассудок. Она притворялась мёртвой, пока не подумала, что они ушли. Затем она поднялась и пошла в направлении моего дома. Но бывший капитан вернулся за мечом, который забыл, когда поспешно стягивал брюки. Он шёл по кровавым следам на снегу, а когда нашёл Гизельду, перерезал ей горло так глубоко, что почти отрезал голову. Затем он сбросил тело в овраг. Там я её и нашёл. Она была вся в крови, я даже не узнал её с первого взгляда.

Дениз медленно выдохнула.

— И только лишь вчера Вэб прижимал кинжал к моему горлу. О Боже, воспоминания, должно быть, причинили тебе —

— Да, — жёстко сказал Спейд.

Её руки были подобны тёплому бальзаму на его плечах.

— Ты что-то недоговорил. Гизельды не было в живых, чтобы рассказать тебе такие подробности.

Спейд не отводил от неё взгляда.

— Мы с Криспином узнали их после того, как поймали этих ублюдков и заставили их описать всё, что они с ней сделали.

Гизельда полностью отомщена, но, как Дениз было слишком хорошо известно, месть не унимала боль.

Спейд коснулся её лица. Если это был его шанс заставить её понять, он скажет всё без утайки.

— Мне удалось пережить смерть Гизельды, но я не смогу сделать это, если мне придётся выстрадать твою.

В глазах её блеснули слезы.

— Я уже говорила, что не хочу терять тебя. А что, если...я останусь человеком, но не буду стареть и меня станет труднее убить?

Только одна вещь могла обеспечить такое состояние, но он должен был увериться.

— Ты готова пить мою кровь?

Голос его был спокоен, опровергая бушующие внутри эмоции. Дениз кивнула, протянув руку, чтобы ласково коснуться его шеи.

— Да.

Спейд не смог удержаться — он прижал её к себе, и облегчение потекло по венам почти осязаемым ощущением. Если Дениз будет пить из него каждый день, даже по чуть-чуть, этого будет достаточно, чтобы продлить её жизнь до бесконечности. Её всё ещё можно будет убить с большей лёгкостью, чем вампира, но с его кровью она также может быть поднята упырём, если встретит безвременную кончину...

— Это значит, что у нас всё хорошо? — удалось выдохнуть Дениз.

Он отпустил её, когда облегчение сменилось радостью.

— Да. И я безумно люблю тебя.

Эти слова будто эхом отразились в её теле. Люблю тебя, люблю тебя, люблю тебя. Ощущение счастья, которое, как она думала, ей никогда не почувствовать снова, охватило её, заставляя Дениз улыбнуться, несмотря на то, что лицо Спейда становилось размытым от выступивших слёз.

— Я тоже тебя люблю, — прошептала она.

У неё перехватило дыхание, когда Спейд рванул её на себя, поднимаясь и кружа её, пока её ноги бешено не заболтались в воздухе. Дениз рассмеялась, хотя едва могла дышать от его крепких властных объятий.

— Я никогда не думал, что почувствую это снова, — прошептал он ей на ухо. — О, любимая, я чувствую, что ты вернула меня к жизни.

Его слова настолько напоминали её собственные чувства, что ей пришлось подавить желающие вырваться рыдания. Она чувствовала ужасную беспросветную пустоту всего пятнадцать месяцев. Как же Спейд вынес это, чувствуя её уже почти сто пятьдесят лет?

Чувство вины зашевелилось в ней сразу же после этой мысли. Не должно ли было пройти больше времени, чтобы полюбить кого-то ещё? Ведь так было со Спейдом. Была ли она плохим человеком, раз почувствовала это так скоро?