Первая красотка в городе

б). он чокнутый.

в). он подсосать на халяву хочет.

г). он легавый.

д). он не рюхает фишку.

– я могу достать тебе 3 штуки, может быть, – говорю я ему.

– я так и думал. я партнера потерял. он знал, как медведя вспороть с тонкой стороны: просто тройножку подвести от заблокированной дверцы, давление подкручивать, пока стенку не вспучит. славно, никакого шума. да замели его. а мне теперь кувалду брать, комбик сбивать, а дырку динамитом корежить. слишком шумно и старомодно. а мне 3 штуки нужно, отлежаться, пока маза не засветит.

он рассказывает мне все это очень тихо, на ушко, чтоб никто не услышал. мне самому едва слышно.

– ты давно к ебучим мусорам подался? – спрашиваю его я.

– ты меня неправильно понял. я студент. вечерняя школа. сейчас высшую тригонометрию прохожу.

– и для этого надо сейфы ломать?

– конечно. а когда закончу, тогда несколько сейфов моих будет, и дом в Беверли-Хиллз, где никакие беспорядки до меня не достанут.

– мои друзья мне подсказывают, что правильное слово – Восстание, а не Беспорядки.

– что же у тебя за друзья?

– всякие и никаких. может, когда дойдешь до высшей арифметики, лучше поймешь, что я имею в виду. мне кажется, тебе до нее еще очень долго.

– вот поэтому мне и нужны 3 штуки.

– займ в 3 штуки через 35 дней означает 4 штуки.

– а как ты знаешь, что я не слиняю?

– никто никогда еще не слинял, сам знаешь.

подваливают еще 2 пива. мы смотрим матч.

– ты давно ебучим мусором заделался? – снова спрашиваю я.

– кончай, а? можно, я у ТЕБЯ кой-чего спрошу?

– ух-хуух, – соглашаюсь я.

– я видел, ты как-то ночью шел снаружи, недели 2 тому, около часу ночи, и вся морда в крови была. и вся рубашка тоже. белая рубашка. я хотел тебе помочь, но ты, по-моему, вообще ничего не соображал. ты меня напугал: ты не шатался, но как во сне шел. потом гляжу: ты в телефонную будку заходишь, а потом тебя такси подобрало.

– ух-хуух, – соглашаюсь я.

– так это ты был?

– наверное.

– что случилось?

– мне повезло.

– что?

– конечно. чуть-чуть задело. это же Ревущее Десятилетие Наемных Убийц. Кеннеди.

Освальд. Док Кинг. Че Г. Лумумба. я, разумеется, забыл нескольких. мне повезло.

я недостаточно важный, чтоб покушались.

– кто это с тобой сделал?

– все.

– все?

– ух-хуух.

– а про Кинга ты что думаешь?

– ссыкливые дела – как и все покушения от Юлия Цезаря до наших дней.

– так ты думаешь, черные правы?

– я не думаю, что достоин смерти от рук черного, хотя, наверное, и есть больные фантазеры среди белых, которые так думают, в смысле, ХОТЯТ умереть от рук черных. но мне кажется, самое лучшее в Черной Революции это то, что они ПЫТАЮТСЯ; мы же, белые слюнтяи, уже забыли, как это делать, включая меня. какое отношение это имеет к 3 штукам?

– ну, мне сказали, что у тебя “свои” есть, а мне хлебушка надо, но я все-таки думаю, что ты псих.

– ФБР?

– прошу прощения?

– ты из ФБР?

– у тебя паранойя? – спрашивает он.

– конечно. а у какого здравого человека ее нет?

– псих ненормальный! – он повидимому разозлился, отпихивает ногой табуретку и выходит наружу. Тедди, новый хозяин, подходит еще с одним пивом.

– кто это был? – спрашивает он.

– какой-то парень мне говно вешал.

– вот как?

– ну. поэтому я навешал ему в ответ.

Тедди отходит, не выказав ни малейшего удивления, но таковы все бармены. я допиваю пиво, выхожу на улицу и иду в этот мексиканский бар огромный амбар с перилами из литой меди. там меня хотели убить. когда напивался, я был плохим актером. хорошо чувствовать себя белым, чокнутым и легким. вот – подходит.

официантка из бара. я помню такое лицо. оркестрик заводит “Счастливые Дни Вернулись Опять”. они меня в жопу посылают. это получше финки будет.

– мне мои ключи нужны.

она засовывает руку в карман передника (в переднике она смотрится хорошо; все женщины в них хорошо смотрятся; как-нибудь выебу тетку, чтобы только передник был. В смысле – НА НЕЙ) и припечатывает ключи к стойке. вот они все – от машины, от квартиры, от изнанки моего черепа.

– ты сказал, что вернешься вчера вечером.

я оглядываюсь, 2-3 парня просто валяются на стойке. в отрубе. мухи кружатся у них над головами, бумажники давно исчезли. пахнет малинкой. что ж, гринго сами этого просят – кроме меня. а мексиканцы четкие: мы сперли у них землю, а они просто внаглую нас разводят. и я отвечаю:

– я забыл вернуться.

– я угощаю.

– ладно, сделаем вид, что я Боб Хоуп и рассказываю солдатам анекдоты на Рождество. одну малинку и покрепче.

она смеется и идет смешивать мне яд. я отворачиваюсь, чтобы не смущать ее. она ставит стакан прямо передо мной.

– ты мне нравишься, – говорит она. – я хочу снова с тобой поебаться. для старика ты знаешь неплохие трюки.

– спасибо. все дело в твоем седом парике. я же маньяк: мне нравятся молодые женщины, которые притворяются старухами, и старухи, которые делают вид, что они еще молоды. мне нравятся пажи, высокие каблуки, узенькие розовые трусики, все эти скабрезные прибамбасы.

– у меня есть одна сцена, где я крашу манду в седой.

– изумительно.

– пей свой яд.

– о да, благодарю тебя.

– на здоровье.

я выпиваю малинку, но накалываю их: сразу выхожу и – везет же – вижу такси прямо через дорогу на Закатном Бульваре, сидит себе в лучах заката, я влезаю, и к тому времени, как он довозит меня до дому, я еле-еле в состоянии заплатить ему, открываю дверь, закрываю дверь и тут меня парализует. седая манда. да, ей же хотелось меня выебать, нормально. я доползаю до кушетки, и меня примораживает, только одна мысль шевелится: ах да, 3 штуки, кому они помешают? к чертям проценты и окончательная расплата. 35 дней. скольким людям выпадало 35 дней свободы в жизни? а потом стемнело – да так, что я сам не смог ответить на свой вопрос.