Первая любовь

Таня благодарно улыбнулась.

— Ты обо всем позаботился. Спасибо.

— Есть еще книги. Может, сиделку что-либо заинтересует. — Лицо Николаева вновь приняло озабоченное выражение, как только дочка заснула. — Я теперь понимаю, что дети много спят, если им нездоровится, — сказал он шепотом. — Я усвоил эту истину, когда Оля болела ветрянкой. Думаю, Таня, тебе приятно услышать, что я готов свернуть шею уроду Сергееву. Если бы не он, Оля спокойно поправлялась бы дома, вместо того чтобы против воли отправиться с Гончаровыми.

Таня кивнула.

— Ты вызвал врача?

— Да. Он заглянет к нам вечером после приема. — мужчина так горестно посмотрел на спящую дочь. — Она выглядит ужасно хрупкой!

— Если Оля — дочь своего отца, то она — крепкий орешек. Не волнуйся, я побуду с ней и позвоню, если она проснется и позовет тебя. Мне неловко напоминать тебе, но Джет пора прогуляться, поэтому принеси мобильник, пора вспомнить, что он существует.

Он грустно улыбнулся и нехотя поднялся.

— Ты права. Я выведу собачек, и пусть Ария продемонстрирует новенькой, где и как следует метить место, и желательно подальше от дома! — Он провел рукой по светлым волосам Татьяны и вышел. Она налила чашку кофе, выбрала книгу и, взглянув на Оленьку, углубилась в чтение.

Доктор подтвердил, что у Оли грипп, затронувший осложнениями бронхи. Он прописал антибиотики, хорошее жаропонижающее, традиционно напомнил о том, что нужно много пить, а аппетит вернется, когда спадет температура. Он не удивился, увидев Татьяну в доме Николаевых, лишь упомянул мимоходом, что знания ее родителей, видимо, со временем неизбежно устарели. На прощание он утешил Андрея, объяснив болезнь дочери ослабленным иммунитетом после ветрянки.

Андрей после ухода самоуверенного молодого специалиста был сам не свой.

— Если бы она осталась дома, ничего бы не случилось!

Татьяна, во всем соглашалась с Андреем. Если бы она добралась сейчас до капитана, ему бы точно не поздоровилось, думала разгневанная девушка, трогая горячий лоб девочки.

Так началась неделя, полная тревоги за Олю и предельного напряженная для Татьяны. Андрей, как всегда, находился в прекрасной физической форме, но очень переживал за Таню, которая явно была на пределе.

Тане приходилось стирать по нескольку раз в день. Из-за высокой температуры девочку тошнило, она сильно потела, постель и белье приходилось менять раз за разом.

Девушка давно забыла, что такое сон. Даже когда Андрей дежурил у постели дочери она не позволяла себе расслабиться — Так прошли три дня.

— Послушай, нет смысла не спать нам обоим, — говорила она ему. — Я подремлю в кресле возле Оли, не смогу уснуть в постели.

— Так ты дойдешь до ручки, — не соглашался хозяин. — Поспи в моей кровати и просто отключись. Обещаю позвать тебя, если Оля проснется.

Однако девочка требовала Татьяну каждую минуту. Она открывала глаза, сразу же беспокойным взглядом искала девушку и с облегчением вздыхала, увидев ее возле кровати. Таня держала бокал чая или просто накрывала маленькую горячую ручку прохладной ладонью.

Но больше всего Оля радовалась, когда, просыпаясь, замечала рядом с девушкой отца. А еще она очень волновалась за Джет даже начинала плакать и успокаивалась лишь тогда, когда он вставал и обещал спуститься на кухню к щенку.

— Мне лучше остаться с Ольгой, — упрашивала его Таня, — ну, пожалуйста.

— Я бесконечно благодарен тебе. — он улыбнулся особенно значительно. — Из Насти никогда не получалось хорошей сиделки.

Да, но чем-то она, видимо, его привлекала не без ехидства подумала Татьяна.

Глава 18

Названные гости

К концу недели девочке полегчало. В пятницу Андрей настолько воспрянул духом, что даже выбрался в магазин за продуктами, пока Оля спала. Таня осталась с книгой у ее постели, мечтая о том, что, когда хозяин вернется, она сделает себе ванну, вымоет волосы и вообще приведет себя в надлежащий вид. Задремав, она вдруг проснулась, услышав лай собак и непрерывные звонки в парадную дверь.

Откинув волосы с усталого лица, девушка побрела вниз по лестнице. Заглянув в застекленную половину двери, она увидела на крыльце женщину.

Таня повернула ключ, открыла дверь, и сердце ее, казалось, остановилось. Кто бы не узнал это красивое лицо, обрамленное роскошными каштановыми волосами! Анастасии Николаевой пришла в голову удачная мысль навестить свою дочь.

Настя сразу прошла мимо Татьяны в просторный коридор, и та почувствовала запах дорогих духов. Высокая, стройная кинозвезда выглядела неотразимо в белом кашемировом пальто.

— Скажите, пожалуйста, а где майор?

— Извините, его нет дома, — ответила Таня, стыдясь своей не первой свежести рубашки, вытянувшегося свитера и потертых джинсов. Картину довершали свалявшиеся волосы и изможденное лицо.

— Вы помогаете здесь по дому? — высокомерно обратилась к ней актриса, явно считая излишним представляться столь незначительной личности.

— Нет. Я Татьяна Исаева, ваша соседка.

— Боже милостивый, неужели вы тот самый сорванец в вечных царапинах, друживший с Лешей и Сергеем? — Настя окинула девушку цепким оценивающим взглядом, который свидетельствовал, что с тех пор Таня мало изменилась.

— Да, я все такая же, — сдержанно ответила она, тем не менее, готовая кинуться в атаку, раздраженная взглядом насмешливых голубых глаз. — Ваша дочь нездорова, я помогала ухаживать за ней.

Николаева нахмурила аккуратные по последней моде сделанные брови:

— Оля болеет?

— У нее грипп.

— Заразный?

— Теперь, наверное, нет.

— Что значит теперь? — недовольно переспросила мать. — Когда заболела дочь?

Таня объяснила, и звезда кино театрально возмутилась:

— Ах, вот как! Может, и ты считаешь, что он лучше позаботится о нашей дочери? Где же, черт возьми, Валентина?

Узнав, что супруги Гончарова в отъезде, несравненная Анастасия поджала красивые губы.

— Отведи меня немедленно к Ольге.

— Она в своей спальне, — спокойно ответила девушка.

Мадам Николаева вздернула подбородок:

— Боюсь, я не знаю, где она расположена.

Я не была там с тех пор, как родилась дочь.

Девушка повернулась к лестнице.

— Сюда, пожалуйста.

— О Боже! Я уже забыла, какой здесь барак, — брезгливо прокомментировала Настя, величаво следуя за Таней по коридору второго этажа мимо закрытых дверей. — Представляю, как трудно обогреть такой дом!