Первая мировая война

Бой на Рижском плацдарме. 205-я германская дивизия атаковала в двух направлениях: со стороны Шлока на Усть-Двинск и со стороны Кальнцема на Пулеметную гору — Тренч — Митавский форштадт. Наступление началось с утра 2 сентября после артиллерийской подготовки. Русские были захвачены врасплох и отступили; их артиллерия почти не отвечала. Против 205-й германской дивизии действовал VI сибирский корпус (3-я и 14-я сибирские стрелковые дивизии). К полудню части этого корпуса были приведены в порядок и заняли вторую оборонительную линию Майоренгоф — Бебербек. К этому же времени сюда подошли резервы. В бой вступила артиллерия Усть-Двинской крепости. Местами сибиряки переходили в контратаки и заставляли германцев отходить. Выбить сибиряков из укрепленных позиций германцы не могли и залегли перед русскими окопами.

В районе Митавского шоссе стоял II сибирский корпус (4-я и 5-я сибирские стр. дивизии) и 1-я латышская бригада. По инициативе командования было решено перейти в атаку в Митавском направлении и после прорыва расположения наступать в тыл частям, действующим на Икскюльском участке. Но наступление так и не состоялось. [675]

Икскюлъский участок. Бой на р. Малый Егель. Утром 2 сентября германцы возобновили наступление. На XXI корпус наступали баварцы, которые при содействии артиллерийского огня с левого берега Западной Двины к полудню овладели позициями русских. Наступление на Куртенгоф — Рига встретило сопротивление южнее Шмизинга, где германцы были атакованы 110-й дивизией.

Решающее значение придавалось боевым действиям на р. Малый Егель. Ввиду слабых успехов 1 сентября гвардии на 2 сентября ей была поставлена более скромная задача: вместо глубокого обхода на Хинценберг прорваться через Скриптэ — Рекстынь на ст. Роденпойс. Поставленную задачу гвардейцы выполнить не смогли. На позициях р. Малый Егель они снова наткнулись на латышских стрелков, стойкость которых не могли сломить ни атаки, ни огонь многочисленных батарей. Потери обеих сторон были огромные.

Ввиду неприбытия ожидавшихся подкреплений вечером по приказанию командующего армией 2-я латышская стр. бригада была отведена на третью оборонительную линию на р. Большой Егель и расположена в районе Рекстынь. Германцы остановились на р. Малый Егель и выдвинули вперед авангарды. Неудача 2-й гвардейской дивизии на р. Малый Егель свела к большому минусу весь эффект начала операции 1 сентября. Вечером 2 сентября стало ясно, что окружение 12-й армии не удастся.

События 3-5 сентября

Слабые успехи германцев 2 сентября привели русское армейское командование к неправильной оценке обстановки. Ген. Парский едва ли имел верные сведения о событиях на Рижском плацдарме и о настроении резервов. Ничем иным нельзя объяснить то обстоятельство, что командующий армией со штабом с упорством оставался в Риге и оттуда отдавал приказы о фантастических [676] контратаках, не обращая внимания на то, что уже были налицо грозные признаки крупной катастрофы.

На 3 сентября ген. Парский решил на Рижском плацдарме обороняться, а на Икскюльском участке перейти в контратаку и отбросить германцев обратно на левый берег Западной Двины.

Эта контратака осталась на бумаге, так как из назначенных для нее частей 110-я пех. дивизия с утра 3 сентября была увлечена на северо-восток общим потоком отступления; части 186-й и 24-й пех. дивизий и 5-й кав. дивизии без боя ушли в тыл; XXI корпус вследствие большого расстройства в боях 2 сентября в ночь на 3 сентября отошел к северо-востоку. Утром 3 сентября на позициях на р. Большой Егель в районе Рекстыня осталась только 2-я латышская стр. бригада.

Отступление 12-й армии на Венденские позиции

С утра 3 сентября германцы возобновили наступление на всем фронте 12-й армии; их артиллерия делала свое дело, заставляя своим огнем русских бросать позиции. Так были брошены Рижский плацдарм и Рига. Войска и штабы отходили на Венденские позиции. Главная масса войск и десятки тысяч беженцев сбились в районе шоссе на Венден. Германская пехота и кавалерия со стороны Икскюля действовали крайне робко, но авиация беспощадно бомбардировала как войска, так и беженцев и вызывала большой беспорядок. Управление войсками вышло из рук командного состава. К 6 сентября большинство войск остановилось на Венденских позициях, но некоторые дивизии (109-я и 186-я) очутились в районе Пскова. Германские авангарды выдвинулись на линию Сунцель — Лембург — Хинценберг.

Вслед за этим германское командование обеспечило правый фланг своего положения под Ригой, заняв 21 сентября Якобштадтский тет-де-пон, а в октябре [677] предприняло операцию против островов Эзель и Даго, обеспечивающих обладание Ригой со стороны моря. Сюда был направлен германский флот с десантной дивизией и велосипедистами. Русскому командованию были хорошо известны не только намерения германцев относительно островов, но и время высадки (ошиблись на 24 ч ввиду опоздания германцев). Однако оно не приняло мер ни к обороне островов, ни к их своевременному очищению. Благодаря этому германскому флоту и десантной дивизии, несмотря на сильное противодействие отряда кораблей Балтийского флота, легко удалось овладеть островами и Рижским заливом с 12 по 17 октября.

Этим боевые действия на Русском театре кончаются. С оперативной точки зрения описанные события представляют мало интереса. Отличные меры по сокрытию германцами Рижской операции не привели к практическим результатам, так как она была в точности известна русскому командованию. То же можно сказать и относительно завладения ими Моонзундскими островами. Все это показывает, как трудно в настоящее время добиться скрытности.

Легкость форсирования реки при надлежащей подготовке и обеспечении этой операции осталась та же, какой была и раньше (Дунай — русскими в 1854 и в 1877 гг. и германцами в 1916 г.), и центр тяжести обороны реки по-прежнему лежит в контратаках против переправившегося противника. У русских были собраны для этой цели значительные резервы и в надлежащем месте, но они не принесли пользы как из-за управления ими из Риги, которое становилось невозможным, так и ввиду нежелания русских солдат драться.

Рижская и Моонзундская операции с точки зрения общих стратегических интересов Германии имели только невыгодные стороны, так как отвлекали их силы от главного театра военных действий, успех на котором собственно и решал участь войны и участь всех германских приобретений на востоке. [678]

Мятеж Корнилова

События, которыми были наполнены 3 последних месяца перед Октябрьской социалистической революцией, представляют собой особый интерес.

После военного совещания в Ставке 29 июля вместо Брусилова главковерхом был назначен ген. Корнилов, который считался человеком способным принять необходимые быстрые и решительные меры для усмирения революционных масс.

Керенский и Корнилов беспощадно боролись с революционными настроениями у солдат, но ни тюрьмы, ни расстрелы, ни расформирования частей помочь не могли.

После государственного совещания, которое было созвано Керенским в Москве 12 августа 1917 г. для укрепления упавшего после июльских дней авторитета правительства и на котором верховный главнокомандующий Корнилов выступал как «спаситель» отечества, события пошли еще быстрее.

Англичане и французы также возлагали большие надежды на ген. Корнилова. Московское совещание показало Корнилову, что он пользуется поддержкой большинства политических сил. Ген. Корнилов рассчитывал с помощью армии усмирить разбушевавшуюся революционную стихию и навести в стране порядок. Но, как показал дальнейший ход событий, ген. Корнилов и поддерживавшая его группа генералов и офицерства просчитались [88] .

88

Процесс большевизации шел в это время гигантскими шагами. Уже в августе в Москве за большевистский список голосовала подавляющая масса солдат московского гарнизона, а выборы в районные думы дали большевикам 52%.

Еще до поездки в Москву на государственное совещание ген. Корнилов 20 августа отдал распоряжение собрать в районе Новосокольники — Невель — Великие Луки 3 казачьи дивизии III конного корпуса и 1 туземную [679] кавалерийскую дивизию («дикую»). Эту переброску частей он объяснял тем, что, мол, Петроград не совсем обеспечен от возможного перехода германцев в наступление на Ригу и Петроград. Конечно, такое объяснение было только ширмой, так как в это время у Корнилова уже созрел план захвата Петрограда.