Первая мировая война

На мысе Геллес турки бросили в атаку подкрепления. Так и не сумев вытеснить британцев с пляжей, 27 апреля они отступили на позиции напротив холма Ачи-Баба. Лиман фон Сандерс поручил командовать южным фронтом германскому офицеру Гансу Канненгиссеру. Тот прибыл по назначению 29 апреля в сопровождении 32 немецких морских пехотинцев, вооруженных восемью пулеметами. Через пару дней к нему был приставлен военно-морской офицер Больц. 27 апреля британцы попытались достичь Ачи-Баба, но были отброшены турецкими солдатами, подоспевшими из деревни Мейдос. Им не удалось взять даже деревню Крития, расположенную в 6 километрах от места высадки. Из 14 000 человек, атаковавших в тот день турок, 3000 были убиты или ранены.

Через несколько дней к полуострову направили подкрепление – военное судно с четырьмя батальонами ланкаширских стрелков. В пути им встретился плавучий госпиталь, и один из новобранцев с воодушевлением прокричал: «Нам уже пора пасть духом?» На что ему ответили: «Скоро придется!»

Один отряд высадился на мысе Геллес, чтобы сражаться не только с турками, но и за свои национальные идеалы. Лидер сионизма Владимир Жаботинский участвовал в войне с турками, чтобы способствовать еврейскому национально-освободительному движению. На следующий день после нападения на Дарданеллы с моря он присутствовал при формировании еврейской войсковой части «Сионский корпус погонщиков», состоявшей из бежавших в Египет евреев. Пятьсот бойцов, среди которых были пять британских и восемь еврейских офицеров, несли службу на полуострове с самого начала и до конца боевых действий. Командовал ими англичанин подполковник Паттерсон.

Старший еврейский офицер корпуса капитан Иосиф Трумпельдор в составе русской армии участвовал в Русско-японской войне 1904 г., где потерял руку. В 1912 г. он поселился в Палестине. Через год после высадки на Галлиполи полковник Паттерсон писал: «Я думал, что сионистам недостает храбрости, но они проявили бесстрашие под шквальным огнем. Капитан Трумпельдор ликовал, и чем жарче был бой, тем больше он ему нравился. «Становится еще веселее!» – восклицал он».

Дарданеллы по-прежнему оставались под властью турок, которую не смогли сломить атаки морской пехоты. Неумелое и беспорядочное командование союзными войсками на полуострове вызывало насмешки и сомнения в смелости и упорстве солдат союзников. Генерал Йен Гамильтон, на северо-западной границе Индии проявлявший чудеса храбрости, наблюдал за высадками и боями с борта корабля или изучал доклады командующих в штаб-квартире на острове Мудрос.

Турки подчинялись германским генералам, но вдохновлял и улещивал их Мустафа Кемаль. Они не позволяли силам противника продвинуться дальше двух плацдармов. И тем не менее британцам и французам удалось высадиться на полуострове: на берегах Галлиполи находились десятки тысяч солдат. Победа казалась столь заманчивой, что 26 апреля Италия подписала секретное соглашение о вступлении в Антанту.

По другому секретному соглашению, подписанному 20 марта, Россия после победы над Османской империей должна была получить Константинополь и проливы Босфор и Дарданеллы. Обширные территории после раздела Австро-Венгрии были обещаны Италии: Трентино, Южный Тироль, Триест, Горица и Градишка, полуостров Истрия, Северная Далмация и прилегающие к ней прибрежные острова. Из турецких владений сферой ее влияния становилась Анатолия. Все было четко прописано в договоре. Кроме того, Италии были обещаны колониальные земли в Северной Африке, албанский порт Влёра в Адриатическом море и остров Сазани.

И для России, и для Италии возможность получить обещанные территории зависела от того, одержит ли Антанта победу на полуострове Галлиполи. Вначале все надеялись на скорую победу. 28 апреля 14 000 солдат продвинулись на 3 километра от мыса Геллес в глубь полуострова и подошли к высоте Ачи-Баба, откуда можно было наблюдать за турецкими укреплениями и вести по ним огонь. Попытки взять высоту штурмом провалились: Ачи-Баба и расположенная ниже деревня Крития оставались в руках турок. К ним все время подходили подкрепления из Константинополя и Анатолии.

30 апреля военный министр Турции Энвер-паша, уверенный, что сможет уничтожить британские и французские войска на полуострове, приказал генералу Лиману фон Сандерсу «сбросить захватчиков в море». Приказ не был выполнен. Когда 3 мая Китченер уверял британский Военный совет, что «мы, безусловно, прорвем их оборону», он тоже ошибался. В ту ночь турки яростно атаковали высадившийся на мысе Геллес десант и были отброшены французами.

На полуострове, как на Западном фронте, окопы, траншеи и даже высоты переходили из рук в руки, но существенных перемен на линии фронта не происходило. Война на море у Дарданелл тоже затянулась и ничем не увенчалась. Ночью 30 апреля британский линкор «Лорд Нельсон» выпустил по всей длине пролива более 50 12-дюймовых снарядов и поджег часть города Чанаккале. Спустя месяц операцию повторили. 1 мая британская подводная лодка преодолела турецкие защитные сооружения, расположенные в проливе, и потопила турецкий транспортно-десантный корабль «Гюльджемаль» с 6000 солдатами на борту. Ни пылающий Чанаккале, ни английские подводные лодки в Мраморном море не сломили боевой дух турок и не вывели Антанту из тупика.

6 мая 25 000 британских и французских солдат при поддержке 105 тяжелых орудий еще раз попытались захватить холм Ачи-Баба или войти в деревню Крития. Они прошли 500 метров по направлению к холму, но ни холм, ни деревня не сдавались. Среди британцев были две военно-морские бригады, которые в октябре 1914 г. участвовали в осаде Антверпена, где потеряли 50 человек. У Критии около половины их личного состава, в общей сложности 1600 человек, были убиты или ранены. Во время сражения 26-летний лейтенант из Новой Зеландии Бернард Фрайберг получил серьезное ранение в живот. Его командир погиб в бою. Спустя два месяца лейтенанта снова ранили в живот. С отличием пройдя Первую и Вторую мировую войну и получив еще более серьезные ранения на Западном фронте, Фрайберг скончался в 1963 г. от раскрывшейся раны, полученной на полуострове Галлиполи.

К югу от Ачи-Баба турки под командованием генерал-майора Эриха Вебера отбросили англичан. Полгода назад Вебер в чине полковника руководил перекрытием и минированием Дарданелл.

Антанта уже не надеялась выйти из тупика на Западном фронте с помощью быстрой и решительной победы на других фронтах. Война на полуострове продолжалась до конца года без существенных перемен. Удар по Турции не изменил положения дел: на Западном и Восточном фронтах бои шли без передышек и положительных сдвигов.

В марте не удалось победить на море, в апреле – на суше. Неудачи и ошибки командования вкупе с неожиданной стойкостью турецких защитников разрушили все планы Антанты. Союзники перестали надеяться на перелом в войне, который мог бы принести им победу и новые территориальные владения.

Глава 9 Антанта в опасности

Май – июнь 1915 г.

1 мая 1915 г. объединенная армия Австрии и Германии перешла в наступление, чтобы выбить русских с Карпат. Войсками командовал немецкий генерал Август фон Макензен, а тактику применения артиллерии разработал немецкий артиллерист полковник Брухмюллер. Наступлению предшествовал обстрел из 610 орудий – это была самая мощная артиллерийская подготовка, которая проводилась на Восточном фронте, причем использовались не только обычные снаряды, но и газовые гранаты. Обстрел длился четыре часа, в течение которых было выпущено 700 000 снарядов.

Через сутки русские были выбиты из Горлице; пять дней спустя им пришлось оставить Тарнув. Тысячи русских солдат остались лежать на поле боя. Девять месяцев успешных наступлений русской армии закончились. Австро-германские войска один за другим возвращали себе карпатские перевалы. За неделю боев в плен попало более 30 000 русских солдат. После сражения за горный город Санок русский генерал сообщал в рапорте, что его армия «истекла кровью».

Свидетелем страданий русских солдат стала британская медсестра Флоренс Фармборо, служившая в русской армии. Добравшись до монастыря в селе Молодия, отступавшие врачи и медсестры развернули полевой госпиталь. «Невозможно было определить, как и когда получены эти раны; посреди этой огромной волны страданий, острота которых была нам видна и слышна, мы могли только одно – стиснуть зубы и работать». Десяток карет скорой помощи увозили легко раненных в тыл. Но на смену им тут же привозили новых. Раны, которые видела Флоренс, «вызывали удивление – почему человек с таким искалеченным телом еще жив, способен говорить и понимать». У одного из раненых, к которому она подошла, одежда слева пропиталась кровью. «Я раздвинула одежду и увидела ниже ребер сплошное месиво; желудок и брюшная полость были полностью размозжены, а левая нога соединялась с искалеченным телом несколькими полосками кожи». Проходивший мимо священник в ужасе закрыл глаза и отвернулся. «Тусклые глаза солдата смотрели на меня, губы шевелились, но беззвучно. Не могу описать, чего мне стоило пройти мимо, не оказав ему помощи, но мы не могли тратить время и перевязочный материал на безнадежные случаи, а меня ждали другие раненые».

Два дня спустя на долю Флоренс Фармборо выпало еще одно испытание – поступил приказ отступать, оставив самых тяжелых. «Те, кто мог ходить, встали и пошли с нами; они бежали, прыгали, хромали, стараясь не отстать. Искалеченные ползли за нами, умоляя не бросать их в беде. На дороге мы тоже встречали раненых; некоторые в изнеможении лежали прямо в пыли. Они тоже окликали нас, хватались за нас, просили остаться с ними. Нам приходилось вырывать свои юбки из их цепких рук. Иногда просьбы перемежались проклятиями; далеко позади мы слышали проклятия тех наших братьев, которых нам пришлось бросить на произвол судьбы. Сгущающаяся темнота лишь усилила панику и страдания. Сопровождаемые оглушительными разрывами снарядов, проклятиями и мольбами раненых вокруг и позади нас, мы поспешно уходили в ночь».