Первая пуля – последняя пуля
Шрифт:
– Любовь, – лаконично протянул Боткин с французским прононсом в голосе.
Тираду разошедшегося Яши он слушал не очень внимательно. Так, постольку-поскольку. Относился к нему, как к жужжанию назойливой мухи. Сидя рядом с подельником на переднем сиденье, Боткин был полностью сконцентрирован на собственных действиях. Аккуратно утрамбовав дорожку кокаина в ложбинке между большим и указательным пальцем, украинец бережно убрал специальную палочку в нагрудный карман рубашки, а вместо нее извлек заранее свернутую из плотной бумаги трубочку. Примерился и облизал губы, предвкушая удовольствие. Затем склонил голову и быстро втянул полдорожки одной ноздрей, затем остатки другой. Пошмыгал носом, резко откинувшись назад, и закрыл глаза. Приятный замораживающий холодок сковал
Щелкнул прикуриватель, и Яша вынул его из гнезда. Прикурил сигарету.
– Любовь у него, – процедил он сквозь зубы и затянулся. – А я… Я что, не человек? Почему я не могу спокойно жить, любить женщин, заниматься тем, чем мне нравится…
– А чем тебе нравится заниматься? – Сознание Боткина заволакивалось долгожданным дурманом, и голос его при этом стал плавным и тягучим. – Насиловать пятидесятилетних дамочек в темной подворотне?
Яша злобно сверкнул своими черными цыганскими глазами. Табачный дым вырвался из его ноздрей.
– Это было всего один раз, кретин. И я был пьян, как последний сапожник. У меня и не получилось с ней ничего.
– Только потому, что ты ее вырубил и она была без сознания…
– Нет, потому что меня это не заводит.
– Тогда зачем ты это сделал?
– Я же говорю – был невменяем. И потом… Ну, в качестве эксперимента, что ли… Она мне давно нравилась… – Яша нахмурил свои широкие кустистые брови, припоминая события того вечера уже двухлетней давности, которые впоследствии ему едва не стоили восьми лет тюремного заключения. – Но хрен с ним, Боткин, речь не об этом. Как ни крути, а я – бывший офицер. Моряк Черноморского флота. Я мечтал не о таком будущем, которое есть у меня сейчас и которое вряд ли изменится. Почему я должен прикрывать торговцев дурью? Искать какого-то Кулака, чтобы взять его в оборот. И это ради того, чтобы вернуть Альберту его драгоценную телку… Да чего я распаляюсь?! – Он плюнул в раскрытое окно. – И главное, перед кем! Перед своим напарником – законченным наркоманом.
Желтое иссушенное лицо Боткина расплылось в дебильной улыбке. Наркотик начал уже действовать. Несмотря на внешнюю вялость и заторможенность, Боткин чувствовал, как наливается изнутри мощной энергетикой, несокрушимой силой. Кокаин всегда создавал такое двойственное мироощущение. Боткину было не привыкать. Он уже плотно сидел на «этом деле» три с половиной года, но самое удивительное, что никто, кроме Яши, об этом даже не догадывался.
– А ты бы ее трахнул? – не к теме спросил он.
– Кого?
– Оксану.
– Я как-то об этом не задумывался. – Смуглое лицо заволокло дымом, но Боткин успел заметить, как азартно блеснули Яшины глаза. – Она же вроде как с Альбертом… И ты сам говоришь – любовь и все такое…
– Я в курсе, – Боткин протянул руку и развернул к себе зеркало заднего вида. Ощерил зубы и критически изучил их отражение. – Но сейчас нам такая маза реальная выпадает…
– Какая маза?
– А думаешь, чего я такие активные поиски развернул? Ради службы отечеству, что ли? Все проще, брат. Как найдем эту сучку, отдерем ее по полной программе. А спишем на Кулака… которого пришьем к этому моменту. Я начинаю заводиться от одной только мысли об этом. Я тебе не рассказывал, что однажды видел ее голой?
– Нет. Где ты ее видел?
Яша явно заинтересовался темой. Молоденькая любовница Альберта Белоненко многих из его подручных заставляла пускать слюну.
– А помнишь, мы в позапрошлом месяце вместе ездили на дачу Альберта под Ровно? Вы с Ломом и Кацаем водку пили, а я пошел на улицу… Покурить, типа, на свежем воздухе. Обхожу домик и смотрю – в спальне Альберта ночник горит, шторы не задернуты, а она… Она стоит почти у самого подоконника и раздевается. Прикинь. У меня аж все перевернулось. Я стою, как пенек, смотрю на нее и оторваться не в силах. Она-то меня не видит. На улице темень, а в комнате свет… Снимает кофточку сначала, потом бюстгальтер… Сиськи, короче…
– Хватит!.. – Яшины ладони вспотели от напряжения,
и он поспешно вытер их о брюки. – Если бы я там оказался… Черт! Ты меня завел, брат. Идея мне нравится, но… Она же стуканет Альберту. Это ясно как день.– Если без сознания будет, не стуканет, – деловито заявил Боткин. – Ты же у нас специалист по этой части.
– Иди ты знаешь куда!
Яша ударил напарника кулаком в плечо. Тот привалился к дверце автомобиля и рассмеялся тупым неестественным смехом находящегося под кайфом человека.
– Но ты все-таки подумай над моим предложением, – сквозь смех произнес Боткин.
– Подумаю. Два месяца назад, говоришь… Блин! Чего же ты меня не позвал тогда к этому окошку?
– Я ж говорю тебе – остолбенел. Девочка у Альберта, в натуре, пальчики оближешь…
«Девятка», в которой находились двое подручных Альберта Белоненко, была припаркована возле интересующего их ночного клуба «Оптический прицел». «Братки» не таились ни от кого. И они точно знали, кого именно поджидают у этого заведения. Один проверенный человечек шепнул Яше с час назад о том, что в «Оптическом прицеле» «тусуется» один из старых корешей Кулака. Некто Мосол. Вот из него-то Яша с Боткиным и рассчитывали выбить нужную информацию. Все тот же человек, которого они купили за две сотенные купюры и полграмма кокаина, сам являлся завсегдатаем «Оптического прицела» и обещал указать украинским «браткам» на интересующего их человека. Но Мосол обычно прибывал в клуб часам к девяти, сейчас его еще там не было, вот Яша с Боткиным и маялись в ожидании.
Наконец из темноты вынырнула уже знакомая «браткам» фигура и приблизилась вплотную к «девятке». Тип с плоским, будто впечатанным в свое время в стену лицом склонился к раскрытому окну со стороны водителя. Яша повернул голову:
– Ну?
– Мосол только что нарисовался, – сообщил плосколицый заговорщицким шепотом.
Яша почувствовал, как изо рта мужика на него пахнуло свежим алкоголем неизвестной смеси. Видимо, чего только он не намешал за сегодняшний вечер. Начиная пивом и заканчивая коньяком. И все-таки, несмотря ни на что, плосколицый уверенно стоял на ногах, и язык его, хоть и заплетался, выдавал вполне понятные для собеседника фразы.
– Отлично, приятель.
Яша оттолкнул его, распахнул дверцу авто и шагнул на асфальт. На отставном моряке была дутая куртка, надетая прямо поверх майки-борцовки, и темные брюки без стрелок. На ногах старые армейские ботинки, видавшие когда-то и лучшие времена. Привычным движением Яша чуть приподнял куртку и проверил наличие пистолета «ТТ» за поясом.
Боткин тоже выбрался на свежий воздух, глубоко и с удовольствием втягивая ноздрями прохладный вечерний воздух. Желтое болезненное лицо так и светилось от счастья и любви ко всему окружающему миру. Боткин уже плыл в какие-то свои заоблачные дали. Огнестрельного оружия Боткин никогда при себе не носил. Принципиально. С тех самых пор, как ему рассказали жуткую историю про одного беглого уголовника. «Рванув» с зоны, он через каких-то знакомых оперативно добыл «ствол» и дозу «марафета». Ширнулся, как полагается… А когда уже под кайфом засовывал пистолет за пояс, случайно прострелил себе мошонку. Орал, говорят, как резаный. Еще бы! Даже сейчас от воспоминаний об этом рассказе его передернуло, но наваждение тут же исчезло, сменившись в сознании сюрреалистической картинкой с плосколицым в главной роли. Мужик парил в облаках, помахивая длинным розовым хоботом и играя на арфе с кровоточащими струнами.
Картина Боткину понравилась, и он дал себе слово завтра же попробовать воспроизвести этот шедевр на полотне. Никогда прежде он не испытывал склонности к изобразительному искусству и даже теоретически не представлял себе, как это делается, но был твердо уверен, что у него получится. Сила! Внутренняя сила! Он, Боткин, может все!
Следуя за купленным хмельным проводником, подручные Белоненко поднялись на крыльцо ночного клуба и миновали стеклянные двери.
– Заскочим в бар? – гостеприимно предложил плосколицый, уверенный в том, что угощение непременно состоится за счет его новых знакомых.