Первая раса. Хозяева. Книга первая

восхода Шу, в личных покоях каждого главного жреца Хут-Ка, в светильниках

обязательно должно быть подмешано масло из трав «Сладкого Забвения» и «Воздушных

грез». Мне надо, что бы они все были уверены, что посвятили последние два дня женам и

наложницам и ничего не помнили кроме этого. Иди.

Когда начальник охраны храма, низко кланяясь, вышел, Нахти поднявшись со складного

табурета, взяв с собой светильник, подошел к задней стене комнаты и в определенной

последовательности нажал на четыре выступа на ней. Раздался чуть слышный скрежет, часть стены отошла, освобождая узкий проход. Верховный жрец бога Тира, не медля ни

мгновенья, шагнул в него и очутился еще в одной комнате, посреди которой, совершенно

казалось бы не к месту, была возведена арка из гладко отполированных камней. Нахти

опустился на колени перед этой странной аркой, поставил рядом светильник, вынул из-за

пояса набедренной повязки маленький острый кинжал, полоснул им по ладони и кровью

смазал каменный порог арки. Затем сел, скрестив ноги и начал вводить себя в транс

медитации. Спустя тысячу ударов сердца, его тело сначала покрылось испариной, а потом, вдруг замерцало голубоватыми искрами. Как бы в ответ на эти искры, пространство

внутри арки, неожиданно пошло рябью, как поверхность воды от брошенного камня, а

потом вспыхнуло таким же голубоватым светом. Кровь с порога быстро исчезла, как ее и

не было, и арка после ее исчезновения тут же перестала светиться. Нахти в изнеможении

повалился на пол, тяжело и прерывисто дыша. Он выполнил свой долг, ради которого уже

триста разливов Геона, то, уходя в тень, то опять выдвигаясь на первый план, оставался

главным жрецом Бога мудрости Тира. Теперь главы его Дома, по крови Нахти узнают, что

произошло в Империи Тукан, и получат сигнал тревоги и вызова…

***

Ако, верховный жрец храма Сешта, прочитав послание, повел себя необычно. Он вначале

грязно выругался почему-то в свой адрес, называя себя странным словом – хезур, потом

все же взял себя в руки, успокоился, поставил перед собой длинную восковую свечу, размеченную через равные промежутки красной краской, и зажег ее. Сел напротив

скрестив ноги и начал чего-то терпеливо ждать, размерено перебирая четки. Когда свеча

догорела почти до конца, в дверь кельи, в которой сидел жрец, кто-то тихо поскребся. Ако

оторвал задумчивый взгляд от маленького пламени и тихо произнес:

–Входи, старший ученик.

Дверь бесшумно отворилась, и в келью проскользнул невзрачный молодой мужчина, одетый как простой ремесленник. Он сел напротив жреца и выжидательно на него

посмотрел.

Ако коротко кивнул ему:

– Рассказывай.

Пришедший мужчина достал такие же четки, как и у главного жреца и с сосредоточенной

угрюмостью перебрал несколько бусин:

– Это наконец случилось, учитель. Впервые, за триста разливов Геона, в Хут-ка, в храме

Тира, его Верховным жрецом, творилось не наше колдовство, а тяжелая, злобная волшба.

Волшба – замешанная на крови! Нахти кого-то настойчиво вызывал. Но кого, я так и не

понял. И это была не человеческая волшба. Вокруг остальных храмов оставалась

магическая тишина.

– Почему ты решил, что волшба была не человеческая?

– У нее другой рисунок. Человек-маг не может создать такой противоестественный узор.

Меня чуть не вывернуло наизнанку от его ненормальности, хотя я и находился в ста шагах

от храма. И кровь, которую использовал неизвестный маг…

– Что, кровь, Кеб? Отвечай быстрей!

– От нее простаки разило зверем, и в то же время человеком. Жуткое сочетание.

– Ты полностью в этом уверен?

– Да, учитель. Я не ошибаюсь.

Лицо Ако закаменело и пошло пятнами:

– Передашь охране: храм Сешта немедленно закрыть. Совсем. На ночь в храмовый сад и

двор выпустить сторожевых леопардов. За любым, кто попытается проникнуть в храм –

следить неотступно, но не убивать. Обязательно выяснить, зачем он это сделал. До моего

особого распоряжения не принимать никаких подношений от паломников и жителей

столицы.

Он порывисто поднялся, открыл сундук, стоящий возле стены, вынул из него двенадцать

потемневших от времени деревянных браслетов и протянул их ученику:

– В каждые ворота города, с этого дня поставить по два наших человека, на руки, которых

будут надеты эти браслеты. Люди возле ворот должны находиться денно и нощно. Когда

пройдет или проедет некто, не важно, кто это будет, мужчина или женщина, раб или

господин и браслет, внезапно станет горячим, немедленно сообщить мне. За храмом Тира

и его верховным жрецом установить наблюдение. Но никакой магии при этом не

использовать. Предупреждаю, это очень опасно. Очень. Сохранять предельную

осторожность. Предельную. Зашевелились силы, с которыми мы можем не совладать.

Старший ученик, забрав браслеты, внимательно, снизу вверх посмотрел на жреца:

– Учитель, чего или кого вы так опасаетесь?

Ако тяжело и безнадежно вздохнул:

– Кеб, мальчик мой, ты не должен был ни в коем случае допустить того, что сейчас делает

Повелитель на боевой галере с друзьями. Ни в коем случае, понимаешь?! Слишком все это

не вовремя, и не к месту. Но происшедшего, к сожалению не воротишь. Великий Шу

может плыть в своей ладье по небу только с востока на запад …

Поэтому я не опасаюсь, Кеб. Я теперь до дрожи в руках боюсь, что в Хут-Ка явятся

настоящие Хозяева этой земли. И да поможет тогда Сешт Императору Санахту с его тягой

к знаниям и нам, его охранителям …

***

Если поставить одно, в рост человека, идеально отполированное серебряное зеркало

напротив такого же, по бокам у первого зажечь две свечи, или два факела, а потом встать

между зеркалами, то можно увидеть удивительный зеркальный коридор из отражений, по

краям которого мерцает множество огней. Однако эти идеальные зеркала простому