Первая страсть
Шрифт:
Г-жа Беркенштейн лицемерно вздохнула и прибавила:
— Но вы, вы — не любитель! И тем лучше для вас. Ах, я хорошо понимаю, что вы ищете… что-нибудь для хорошенького подарка. На вашем месте я бы просто поискала в модерне. Ведь это для вашей подруги, не так ли?
Андре покраснел. Г-жа Беркенштейн снисходительно улыбнулась ему.
— Известное дело, в вашем возрасте… У меня тоже сын, которому идет двадцатый год… Ступайте-ка к вашей дамочке, так-то будет лучше, чем копаться в этой пыли.
Не переставая думать о том, как смешна славная г-жа Беркенштейн, Андре Моваль останавливался возле витрин антикваров, многочисленных в том квартале. Ничто не прельщало его. Он вспоминал слова г-жи Беркенштейн. Прижавшись носом к стеклу, он недоверчиво рассматривал выставки. Раза два он совсем было приготовился войти,
Таким образом Андре Моваль прошел улицу Сен-Пэр. Он остановился на мгновение, чтобы полюбоваться маркизой с напудренными волосами, которая, в глубине своего магазина, подобно живому образу прошлого, небрежно играла веерами; затем он продолжил свой путь до улицы Вернейль. На одном из первых домов его внимание привлекла вывеска из кованого железа. Она оповещала о магазине древностей, очевидно, открытом там недавно, так как Андре никогда еще не видал его. Он приблизился. Лавка была свежевыкрашена в зеленый миртовый цвет. За большими стеклами витрины виднелось мало предметов, но они были расположены со вкусом. Внутри ни загроможденья, ни пыли. Навощенный паркет блестел. По стенам висело несколько прекрасных зеркал, несколько картин в золоченых рамах. Тут и там — мебель, уставленная, словно в гостиной. Посреди, на маленьком столике, он увидел несколько плетенных из цветной соломы коробок из тех, что нравились его матери. Магазин был пуст.
Когда дверь открылась, раздался звонок. Он звучал ясно, чисто и резко. Андре Моваль стал ждать. Никто не показывался. Наконец он услышал легкие шаги. Кто-то спускался по витой лестнице, скрытой в глубине магазина. Появилась молодая женщина. Она не походила на своих товарок по профессии. Высокая и тонкая, она была одета в темный костюм, вокруг шеи у нее был стоячий крахмальный воротничок, блестевший, как фарфор. Ее немного удлиненное янтарного цвета лицо с тонким носом освещалось странными серыми глазами. Ее каштановые гладко зачесанные волосы были собраны на затылке в пучок. Рот у нее был извилистый, красивого рисунка, губы очень красные и оттененные пушком. Во всей ее фигуре было что-то одновременно и смелое и сдержанное.
— Что вам угодно, месье?
Андре показал на соломенные коробки, разложенные на столике. Своей немного худой рукой молодая женщина расставила на мраморный прилавок мелкие вещицы.
— Это все, что у меня осталось от партии, купленной мной на распродаже Жерэна. Я уже продала самые красивые, но эти тоже очень хороши. Не хотите ли посмотреть?
Андре нагнулся. Одна из коробок была восьмиугольная. Солома составляла шахматную доску, желтую с розовым. Она ему понравилась. В то время как он рассматривал ее, продавщица взяла другую:
— Эта тоже красива. Внутри у нее зеркальце. — Она просунула ноготь в желобок. Крышка не открывалась. Молодая женщина сделала усилие. Ее очень белые зубы закусили нижнюю губу.
— Не трудитесь, сударыня. Сколько стоит вот эта?
— Шестьдесят франков.
Вдруг раздался звонок. Андре, держа в руке свою коробку, посмотрел на дверь.
Вошедшей было лет двадцать пять. Скромное изящество платья выставляло гармоничные и совершенные линии ее тела. Ее лицо имело очаровательный овал, нос был одновременно и тонок, и мясист, и незаметно приподнят у кончика, рот миловиден, карие глаза открыты и ласковы, черные волосы блестящи и пушисты. Ток ее был украшен цветами, которые перемешивались с мехом, а вокруг шеи обвивалось боа из голубой лисицы. В руке она держала золотую плетеную сумочку. Вся она была исполнена молодости и жизни, которые согласовались с позвякиваньем золотого мешочка, с шелестом приведенных в движение материй, с живым мартовским воздухом, проникавшим сквозь открытую дверь магазина одновременно с запахом фиалки и ириса,
исходившим от красивой покупательницы.— Да, мадемуазель Ванов, это опять я… Я пришла узнать, по-прежнему ли вы несговорчивы насчет табакерки. Уж лучше я вам прямо скажу, что мне безумно хочется иметь ее.
Ее голос звучал ясно и весело. Андре с восхищением рассматривал молодую женщину, на которую м-ль Ванов глядела пристально своими странными серыми глазами. Андре заметил этот сухой и жгучий взгляд, в котором светилось скрытое пламя.
— Ну, хорошо, сударыня, вам я отдам за пятьсот франков. Вы так красивы!
Это было сказано таким смелым тоном и с таким страстным выражением, что Андре показалось, что это он сам громко выразил свою мысль; он покраснел, как будто сказал он сам, и опустил голову, как будто был виноват в дерзости этих слов.
— Вы слишком любезны, мадемуазель Ванов. Я заплачу те шестьсот франков, которые вы просили с меня на днях.
Это «вы слишком любезны» было сказано с некоторой насмешкой, устанавливавшей расстояние. М-ль Ванов не моргнув выслушала урок и достала из ящика табакерку, о которой шла речь. Андре услышал, как о столик стукнулась сумочка из золотых колечек и как под рукой в перчатке зашуршали банковые билеты. М-ль Ванов совсем не казалась смущенной. Своими прежними настойчивыми глазами она рассматривала свою покупательницу. Эта последняя, казалось, смягчилась и смотрела по сторонам.
— Кстати, мадемуазель, нет ли у вас того кресла, которое вы мне обещали поискать?
М-ль Ванов отрицательно покачала головой. Ее шея повернулась в накрахмаленном воротничке. Андре увидел ее прекрасный профиль, строгий, четкий. Как он предпочитал ему ласковое и смеющееся лицо другой, с ее бархатистыми щечками, с ее тонким носом, с ее ртом!.. М-ль Ванов ожидала со дня на день обещанной вещи. Она прибавила:
— Но у меня есть очень красивая кровать в стиле Людовика XVI. Не хотите ли подняться на антресоли? Вы позволите, месье?
Андре из приличия рассматривал соломенную коробку. Молодая женщина поколебалась, потом вдруг сказала, обращаясь к м-ль Ванов:
— Но месье, может быть, также захочет посмотреть на эту кровать, мадемуазель?
Андре поклонился. Обе женщины пошли впереди него по витой лестнице. Она вела в довольно обширную комнату с низким потолком, уставленную старинной мебелью, придававшей ей несколько жилой вид. Кровать стояла в глубине. Она была украшена резными гирляндами и сосновыми шишками. Со своими подушками, выпячивавшими покрывало из старинного шелка, она не была мертвой вещью, но чем-то живым. Чувствовалось, что если приподнять старинную ткань, то под нею окажется тонкое полотно простыни, мягкость матраса. Она напоминала о сладких снах и любовных бодрствованиях прошлого, того времени, когда жизнь была более праздна, более ленива, чем наша, когда любовь занимала больше места, чем теперь, и когда ее одной хватало для развлечения сердца и ума. Своей разукрашенной и любовной грацией кровать эта наводила на мысль о положениях тела, полных томления и неги, о движениях и отдыхе в любви.
Все это быстро представилось мысли Андре Моваля, пока м-ль Ванов раздвигала занавеси у окна. Стоя рядом с молодой незнакомой дамой, он все глядел на эту пустую кровать. В комнате носился скрытый и неуловимый запах, так сказать, запах обнаженных женщин. Чьи сладострастные тела сплетались когда-то на этом ложе? Он мельком представил себе перламутровые тела во вкусе Фрагонара [21] или Буше [22] , пышные и игривые, с волнистой полнотой и с подвижными ямочками. Смущенный, взволнованный, раскрасневшийся, он видел, как они вытягиваются в грациозных позах. Голос м-ль Ванов прервал его мечтание:
21
Фрагонар, Жан Оноре (1732–1806) — французский живописец и график, ученик Ф. Буше.
22
Буше, Франсуа (1703–1770) — французский живописец, представитель стиля рококо, широко использовавший мифологические и пасторальные сюжеты. Его картины отличаются яркостью красок, декоративностью и изысканной эротикой.