Первая улыбка Мадонны
Шрифт:
Мать оттолкнула дочь от сундука, достала старые тусклые шпильки - и уложила косу дочери вокруг головы как корону. Мне стало досадно, что не взял с собой нескольких монет, заработанных за последний рассказ две ночи назад. Тогда я не успел подарить их моей подруге - дед поймал меня уже у выхода из пещеры и велел собираться к битве. Тогда я оставил деньги в пещере, у моего каменного ложа - другим детям тьмы они были ни к чему. Ими пользовался только Эдвард, одинаково любивший и вырядиться по последней человеческой моде, и крови попить из юных людских женских тел, и поразвлечься на ложе, что с женщинами ночного народа, что - с дневного. Но дядя сам добывал себе деньги, безжалостно обирая жертвы мужского пола, так что я не боялся, что он позарится на скромное содержимое
Сначала мы шли в церковь втроём: Сенька держала меня под руку, за нами мрачно шагала её мать. Нож она взять с собой не осмеливалось, но пригрозила избить мою невесту до смерти, если я внезапно сбегу. Приметила, что мне дорога её дочка - и била меня прямо по сердцу, ядовитыми угрозами, сложенными в короткие фразы. Затем откуда-то высыпала стайка братьев и сестёр Софьи - и робко пристроилась за нами, не приближаясь более чем на пятьдесят шагов. Отчим её сейчас трудился где-то.
И вот, спустя целую вечность, из-за домов показалось это место... Сенька потянула меня вперёд, но я как будто вмёрз в мощённую дорогу, с ужасом смотря на здание, а то укоризненно взирало на меня сверху вниз. Словно гневно вопрошало, как я посмел, ничтожный, предать Бога и дневное светило и отдаться ночному?!
Мне захотелось сбежать далеко-далеко отсюда, в родной мрак пещеры или провалиться сквозь землю, или сейчас же осыпаться прахом, только бы не стоять тут, возле этого жуткого места!
Двери церкви неожиданно распахнулись - и в объятия дня выскользнул старый священник. Глаза его, отчего-то остановившиеся именно на моём лице, напомнили мне небо. Мне показалось, что я тону в этом бездонном небесном океане, среди солнечных лучей, омывавших дно небесного океана вместо воды...
– Вы к нам?
– спросил священник мягко и дружелюбно.
Мать Софьи кинулась к нему, припала к его руке, затараторила, прося соединить святыми узами меня и её дочь. Мол, та ещё совсем сопля, но это лучше, чем предаваться греху без брака и прочее, и прочее... Сенька побледнела, кусая губу от волнения. Когда с её тонких покрасневших губ соскользнула капля крови, то я невольно посмотрел на эту красную жидкость... Жажды не ощутил, только недоумёние. Она не будила во мне прежнего трепета и желания приникнуть к ней, втянуть в себя. Я не вампир, но и не человек. Так кто же я?! Кем меня сделала жестокая заря?!
– Хорошо, я проведу обряд. И денег не возьму, - добродушно отозвался священник, потом оглядел улицы, щурясь от солнечных лучей, и проворчал себе под нос, - И где его...
– правда, вовремя спохватился и окончил уже прилично, - ...Ветры носят?
– развернулся к нам, печально спросил, - А не видели ли вы, дети мои, Анастасия?
Моя невеста, её мать и выводок детей единодушно покачали головами.
Тут из-за церкви выскочил какой-то мужчина с растрёпанными волосами, в разорванной снизу куртке и в драных грязных штанах. На усталом и смуглом лице его безумно горели тёмные глаза. Он стрелой устремился по лестнице, споткнулся о самую верхнюю ступеньку, скатился вниз, сразу же вскочил на ноги и опять устремился наверх, к священнику. На сей раз благополучно достиг вершины, рухнул около старика, вцепился в его одеяние.
– О, умоляю вас, отец, заберите его! Уберите его от нас! О Боже! Забери его! Дьявол его разрази...
Священник поморщился от ругательства и всё же заботливо осведомился:
– Что случилось, сын мой?
– Анастасий...
– прохрипел горожанин и вдруг разрыдался, - Заберите его, святой отец! Умоляю, заберите!
– И что он на этот раз натворил?
Плачущий мужчина ответил, содрогаясь всем телом:
– Впервые за долгое время у меня выдался свободный денёк... Я долго гнул спину и заработал денег... отнёс почти всё жене... Только две монеты утаил, самых мелких! Соврал, что отдаю всё, что заплатили...
– он поднял виноватое, залитое слезами лицо к дружелюбно улыбающемуся старику, - Я не могу расслабиться, святой отец! Я не
– А потом пришёл Анастасий?
– мягко предположил священник.
– Да, он пришёл... Он стал грозить нам Адом... Он долго говорил нам о том, как черти жарят грешников в Аду... Но, отец! О Боже! Я ж никого никогда не убил! Я ж... почти не воровал... я только два раза спал с соседкой...
– Ох уж этот мальчишка!
– тихо произнёс старик и вздохнул, потом дружелюбно шепнул перепуганному и издёрганному прихожанину, - Ступай с Богом, сын мой. И более не греши.
– Но Ад... Анастасий сказал, что все мы грешники и там будем...
– Сын мой, пока ты жив, ты ещё можешь сделать много добрых дел, - сказал священник и ласково потрепал волосы коленопреклоненного мужчины.
В глазах подвыпившего горожанина как солнце зажглась надежда. Он благодарно облобызал руку старика и сбежал. Судя по сияющему лицу и безумному взгляду - побежал искать, где бы можно совершить добрые дела. Священник приглашающее взмахнул нам рукой. Я было замялся, но Софья решительно дёрнула меня за руку и потащила к ступеням.
Как в винном дурмане, как во сне, я поднялся наверх, ступил к порогу. Замер в испуге. И тут невеста переступила порог и дёрнула меня на себя. От волнения упал на неё, внутрь зловещего места, принадлежавшего Богу и дню. Когда поднялся на ноги, получил уничижительный взгляд матери Софьи, а так же весёлую и отчасти даже озорную улыбку священника. И только потом до меня дошло, что я уже переступил страшную границу Тьмы и Света.
Всё дальнейшее прошло как в тумане. Я невидящим взглядом скользил по внутреннему убранству церкви, по строгим лицам на иконах. Меня что-то спрашивали, я соглашался со всем, кивал... Знали бы мои бывшие родственники, где их трусливый Кирилл оказался сегодня... днём...
А потом я долго стоял и молчал. Молчала Софья, сжимая мою руку. Наконец священник благодушно произнёс:
– Мне очень приятно, что вам не хочется покидать это святое место, молодой новобрачный! Но знаете, мне надо разыскать моего помощника... Или детишки помогут мне, старику?
Ребятня согласно защебетала и стайкой вылетела в город на поиски зловещего Анастасия, доводившего даже стойких мужчин до паники и истерики... Старик ещё раз благословил меня и мою новоиспечённую жену. Неожиданно двери церкви распахнулись - и внутрь вбежали два молодых щёголя и две растрёпанных девицы. Они рухнули около священника на колени и одновременно заговорили. Тот поднял руку - молодые испуганно замолкли - и устало уточнил:
– Вы встречались с Анастасием?
Те испуганно загомонили. Старик вздохнул и взглядом попросил меня, Сеньку и мою тёщу удалиться, дабы он мог успокоить других своих прихожан. И мы молча подчинились.
Уже за порогом тёща наконец-то благословила нас - и ушла домой, готовить еду. Моя юная жена было кинулась к матери - вернуть ей шаль, но та устало улыбнулась и сказав:
– Оставь её себе. Пусть тебе будет хоть какой-то свадебный подарок от нас, - быстро ушла к оставшимся заботам и ребятне.
Мы с Софьей остались одни, связанные навеки и одновременно такие свободные. Взялись за руки и медленно побрели по улице. Как-то сами собой вышли за городскую стену, пересекли мрачную землю, ободранную человеческой жестокостью, и окунулись в душистый луг. Там повалились на душистую траву и долго молчали, разглядывая небо, потом нашли ручей, вдоволь напились. И наши животы одновременно заворчали. Значит, в новой жизни мне нужно чем-то питаться. Но чем?..