Первая версия

На моем рабочем столе меня ждал список картин исчезнувшей коллекции Кларка с хорошими цветными фотографиями. Еще не просмотрев списка, я стал перебирать снимки.

Вот она, родимая! Композиция номер семь, вариант. Я любовался картиной. Даже в таком ненатуральном виде она была магически хороша.

Я набрал номер Меркулова, быстро изложил ему ситуацию.

— Когда ты хочешь брать Филина?

— Я хочу поручить это Славе Грязнову. У меня сегодня принципиальная встреча с этой американкой. Ну, внучкой Спира, у нее есть важные документы по Кларку.

— Саша, а ты уверен? Мы с этим Филиным не вляпаемся в «полицейский произвол»? У него ведь солидные защитники найдутся.

— Костя, ну я же своими глазами эту картинку видел. Наши ребята там безотлучно дежурят. Из дома ничего не вынесешь.

— Хорошо. Тогда, считай, договорились.

В этот момент в кабинет сунулась рыжая голова Грязнова.

— Заходи, заходи, Слава. Только что о тебе говорили. Богатым будешь.

— Видимо, уже никогда не буду. — Грязнов сгорбился, лицо его приобрело жалостливое выражение.

Правую руку он протянул немного неловко вперед, словно за милостыней, и затянул тоненьким гнусавым голосом профессионального нищего:

— Граждане-товарищи-господа! В моей семье большое горе. Я — милиционер, сын — милиционер, дочь — милиционер. И даже теща — милиционер. Дайте в морду кто сколько может.

В дверях кабинета давилась от смеха Верочка. Видимо, ради нее и разыгрывалось это представление.

— Ладно, кончай юродствовать, присядь. Разговорчик есть.

— Мои уши, как первоклассные локаторы, настроены на прием. Прием! Прием!

Грязнов приложил ладони к голове, изображая не то Чебурашку, не то и в самом деле локаторы.

— Поедешь сегодня выручать коллекцию Кларка. На дачу Филина. Санкция есть.

Грязнов моментально стал серьезным:

— У меня для тебя тоже сюрприз. Наши ребята вышли на Волобуева. По оперативной информации он завтра с приятелями идет в сауну при заводе Орджоникидзе. Они там всегда моются. С девочками, между прочим. Там их голенькими и тепленькими и возьмем. Кстати, похоже, что и Волобуев, и все его приятели-расприятели имеют прямое отношение к фонду Буцкова. Брать будем всех. Надеюсь, в парилку они без пушек ходят. Хотя оружие у них обычно всегда при себе. Ну, так нам это только на пользу. Всех и повяжем на тридцать суток. А потом разберемся.

— Все равно будьте осторожны. Эти типы стреляют без раздумий.

— Будет сделано. Все в лучшем виде.

— Что выяснилось по поводу Дудиной?

— Дудина Наталья Юрьевна, она же Юдина Наталья Юрьевна, она же Лисинская Сарра Абрамовна, а на самом деле все-таки Наталья Юрьевна, но Личко. По девичьей фамилии. Дудина по последнему мужу, Юдина — по первому. Лисинская — по мужу промежуточному, ненадолго затесавшемуся.

— А откуда ж Сарра Абрамовна-то взялась?

— А хрен ее знает! Не иначе как эмигрировать в какой-то момент собиралась. Два раза проходила по сто сорок седьмой статье. Доверчивых граждан в соблазн вводила. Машину «покойного» мужа как-то раз двенадцать продала. Это ж надо уметь! А вообще-то она художница по образованию. Училище пятого года закончила.

— Художница? Это интересно. А те копии картин из коллекции Кульчинского случайно не ее вдохновенной кисти принадлежат?

— Нет, на таком уровне она не работает. И вообще, кажется, забыла, как кисточку в руках держать. Потому как предпочитает держать в них исключительно деньги. Да, кстати, ты был прав, никакая она не старуха. Ей еще и пятидесяти нет. Ядреная бабенка, когда бабульком не прикидывается.

— Надо поднять все связи Дудиной, скорее всего копиист обнаружится среди ее знакомых. Только сдается мне, это мало что нам даст. Ведь копии эти пытались провезти через границу скорее всего для опробования канала. Похоже, с аэропортовской таможней они больше связываться не будут. Значит, это будут либо дипломатические каналы, либо в очередной раз Прибалтика. Или с каким-то невинным грузом через моря и океаны. Хотя могут и еще что-нибудь пооригинальней придумать...

— Проверим все и вся, не извольте беспокоиться, гражданин начальник! — Слава козырнул по-военному, причем вполне браво.

Распрощавшись, он отправился готовиться к вечерней операции, а я набрал телефон Марины и пригласил ее пообедать в недавно открывшийся в нашем Беляеве ресторан «Зазеркалье».

Тем самым я готовил себе абсолютно райскую жизнь. Завтракаю с одной женщиной, обедаю — с другой, а ужинаю, соответственно, с третьей.

В квартире Рути Спир раздался телефонный звонок. В это время у Рути находилась ее маникюрша из салона «Чародейка», услугами которой она пользовалась последние несколько лет, когда приезжала в Москву.

Это началось еще до появления всех новомодных, на западный манер устроенных салонов. А Рути Спир очень привыкала к людям, тем более что Эльвира так искренне восхищалась и самой Рути, и теми мелкими подарками, которые Рути не забывала ей дарить помимо оплаты за работу.

Извинившись перед Эльвирой, Рути вышла в другую комнату с радиотелефоном в руках.

— Алло, Рути, это вы? — спросил высокий и быстрый женский голос.

— Да, Наталья Юрьевна, это я. Я вас сразу узнала. Как поживаете?

— Как живем, так и поживаем, а как ваши дела?

— Как сажа бела. Надо торопиться.

— Поспешишь — людей насмешишь. Это, кстати, тоже из народных русских поговорок. Мы делаем все возможное. Может быть, скоро понадобится большая сумма наличными.

— Сколько?

— Я думаю, не меньше пятнадцати.

— Нет проблем, главное, чтобы дело двигалось. А то иначе может быть поздно.

— Конечно, конечно. Это и в моих интересах.

— Когда мне ждать вашего звонка?

— Завтра, в это же время. Я должна встретиться с этим чиновником и окончательно договориться о сумме.

— Деньги к завтрашнему утру будут. Я сейчас же поеду в банк.

— До завтра.

— Всяческих вам успехов.

Рути вернулась в гостиную, где скучающая Эльвира листала модный журнал с глянцевыми красотками.

«Сейчас же» Рути растянулось на целый час, она не могла отложить такое важное дело, как маникюр, ради каких-то денег.