Первая встреча – последняя встреча

Эльдар Рязанов. А дальше началась совместная жизнь. Вы популярная актриса, которая должна работать во Франции. Он артист театра и кино, здесь играет в театре, выступает, снимается. Как протекала ваша жизнь? Вы там, он тут – как это происходило?

Марина Влади. Ну как это происходило? Мне нужно было иметь очень хорошее здоровье. Потому что я ездила туда и обратно бесконечно. Он шесть лет не ездил во Францию. Его власти не пускали. И было очень сложно для меня, потому что у меня трое детей, к тому же сыновья. И работа, и надо было продолжать быть актрисой, потому что нельзя всё бросить и сидеть на месте. Жизнь была очень такая сумбурная. За шесть лет я ездила подряд несколько десятков раз туда – обратно.

Эльдар Рязанов. А в связи с этим не было ли разговоров у вас о том, что, может быть, имеет смысл вам переехать в Россию или ему переехать во Францию? Вам же, наверно, хотелось быть рядом, быть вместе.

Марина Влади. Нет, вы знаете, мы с первого же дня поняли, что мы будем жить так, как жили. В конце концов, он имел свою жизнь, я – свою. Но у нас была душевная связь, конечно. И мы общались ежедневно по телефону, благодаря, я должна сказать, чудесным телефонисткам советским.

Марина и Володя в Театре на Таганке

Эльдар Рязанов. Подолгу разговаривали?

Марина Влади. Ну, очень долго, очень долго. Нас просто забывали, к счастью, и мы говорили.

Эльдар Рязанов. Заработанные деньги уходили на оплату разговоров?

Марина Влади. Да, и на самолеты. Вообще, очень всё это было сложно. Но мы рассчитали, что мы все-таки больше живем вместе, чем большинство советских актеров, например. Потому что я часто бывала тут. А потом Володя стал ездить ко мне во Францию. Так что мы все-таки жили вместе примерно восемь месяцев в году. Много.

Эльдар Рязанов. Скажите, пожалуйста, а Володя был ревнив или нет?

Марина Влади. Да, и я тоже.

Эльдар Рязанов. Понятно. И это проявлялось достаточно бурно или, так сказать, подспудно.

Марина Влади. Вы знаете, надо сказать, что у нас темпераменты совсем неспокойные.

Эльдар Рязанов. У обоих?

Марина Влади. Даже если кажется, что я очень спокойный человек, я совершенно не такая. А он вообще был человек очень темпераментный и взволнованный. Наша жизнь была неспокойная, конечно. Мы очень ссорились. Мы же люди нормальные. Несмотря на то, что он, вероятно, гений, он все-таки человек был.

Эльдар Рязанов. Гений обязан быть человеком…

Я все вопросы освещу сполна,Дам любопытству удовлетворенье.Да! У меня француженка жена,Но русского она происхожденья.Нет, у меня сейчас любовниц нет.А будут ли? Пока что не намерен.Не пью примерно около двух лет.Запью ли вновь? Не знаю, не уверен.Да нет! Живу не возле «Сокола»,В Париж пока что не проник…Да что вы все вокруг да около?Да спрашивайте напрямик!Я все вопросы освещу сполна,Как на духу попу в исповедальне!В блокноты ваши капает слюна —Вопросы будут, видимо, о спальне?Да, так и есть! Вот густо покраснелИнтервьюер: «Вы изменяли женам?»Как будто за портьеру подсмотрелИль под кровать залег с магнитофоном.Да нет! Живу не возле «Сокола»,В Париж пока что не проник…Да что вы все вокруг да около?Да спрашивайте напрямик!Теперь я к основному перейду:Один, стоявший скромно в уголочке,Спросил: «А что имели вы в видуВ такой-то песне и такой-то строчке?»Ответ: «Во мне Эзоп не воскресал.В кармане фиги нет, не суетитесь!А что имел в виду – то написал:Вот, вывернул карманы – убедитесь!»Да нет! Живу не возле «Сокола»,В Париж пока что не проник…Да что вы все вокруг да около?Да спрашивайте напрямик!

Марина знала, с каким трудом я тогда пробил разрешение на съемку этой телепередачи, и поэтому сказала следующее:

Марина Влади. Я хотела бы поблагодарить всех, кто позволяет эту передачу, и вас, который ее предложил, делает и ведет.

Эльдар Рязанов. Это просто наш долг, который мы выполняем перед огромным количеством людей, которые любят Высоцкого, слушают его. Ведь в каждом доме есть его записи. Так что это естественный отклик на любовь народную. Пожалуйста, скажите, а как он сочинял? Вот, говорят, что он писал ночами…

Марина Влади. Он писал в любое время и по-разному. Были вещи, которые у него месяцами в голове крутились, и понятно было, что он что-то придумывает, что у него что-то в голове делается. У него был такой вид, что становилось ясно – он не тут. А иногда он просто сидел и сочинял впрямую. Ну, конечно, и по ночам писал. Он же работал целый день в театре, репетировал, потом еще кино, выступления…

Эльдар Рязанов. Расскажите о каких-нибудь случаях, когда он вас удивил, поразил, что-то сделал неожиданное.

Марина Влади. Это невозможно, это ежедневные случаи. Он поражал все время. Я не могу рассказать вам двенадцать лет жизни. Он был поразительно добрый. Щедрый очень. Больше всего меня поражали его выступления перед публикой, конечно. У него был особый шарм и огромная сила воздействия на публику, он ее так держал, даже в колоссальных залах, где стоял один, тоненький, маленький человечек. Ведь он был, в общем, довольно невысокий, ничего в фигуре такого особенного не было. Он был, если его встретить на улице, как обыкновенный, любой… А на сцене вдруг сразу же становился гигантом.

Эльдар Рязанов. Когда он придумывал стихотворение, он его вам сразу читал или же дожидался, когда сочинялась музыка, и тогда уже пел вам?

Марина Влади. Нет. Он мне читал сразу, он мне даже звонил ночью в Париж, когда меня не было здесь.

Эльдар Рязанов. И читал стихи по телефону?

Марина Влади. Да, да.

Эльдар Рязанов. А потом читал второй раз, когда сочинял мелодию?

Марина Влади. Иногда он сочинял первым делом мелодию. Кстати, про него как композитора очень мало говорят. А он чудесный композитор, у него очень красивые мелодии.

Эльдар Рязанов. Да, они сразу входят в душу. Значит, бывали случаи, когда мелодия возникала раньше и потом на нее писались стихи?

Марина Влади. Так бывало редко. Обычно сначала стихи, и на них он находил мелодию. Много писал по заказу, об этом люди мало знают. Для фильмов, для спектаклей…

Эльдар Рязанов. А он очень переживал и страдал оттого, что его при жизни не печатали?

Марина Влади. Очень. Он везде предлагал стихи. Он у всех спрашивал помощи. У всех поэтов. И никто не мог ему помочь, к сожалению. Он очень переживал, хотя это смешно, потому что его любила публика, как никого. И он это при жизни чувствовал. Он не был поэтом, которого никто не знает и который пишет для себя и всё в стол кладет. Он знал, что его слушают, что его пленки есть во всех домах. Я помню, как мы однажды ходили по улице, вместе гуляли немножко, влюбленные, молодые… Стояла летняя погода. И из окон домов доносился Володин голос: слушали его пленки. Звучала вся улица, и из каждого окна – разные песни. Он жутко гордился. Но в то же время и стеснялся. Он был очень… странный, вперемешку у него была большая актерская гордость и большая естественная человеческая скромность…