Первая звезда на моем небосклоне

— Я ничего не знаю, как быть женой. Ты уверен, что я справлюсь?

— На шестьдесят процентов.

И тут она улыбнулась. Самой милой улыбкой. Улыбкой, которую Купер так любил, что пришлось прочистить горло, прежде чем сказать:

— А как насчет такого плана? — Провел большим пальцем по уголку ее губ. — Если мы преодолеем следующие пару часов, то вечером притворимся, что ничего не случилось. Будем жить вместе, день за днем, и больше никогда не упоминать слово «женитьба».

Пайпер просияла.

— Ты пойдешь на это ради меня?

— Конечно.

— Тогда ладно.

Купер взял ее руку и положил на свой согнутый локоть.

— Притворись, что это плохой сон.

— Совсем не плохой. — Показалось, что он слышит ее шепот.

Купер повел ее через гостиную на террасу. И вместе они ступили в волшебный мир его сада на крыше.

Мягко мерцающая хрустальная люстра свисала в центре белого навеса, усеянного дюжинами нитей сверкающих огоньков. Букеты в больших золотых вазах сияли всеми цветами осени: сливовые георгины, бордовые розы, зеленые гортензии и оранжевые каллы. Когда они вошли, гости, сидевшие на золоченых стульях Кьявари, повернулись, и Купер услышал не один вздох облегчения, последовавший за пронзительным свистом, который издал Джона. Пайпер выдавила дрожащую улыбку. В качестве сюрприза Купер устроил прилет Эмбер из Хьюстона на частном самолете. Она помахала Пайпер и стала петь «Come Away with Me» сильным колоратурным сопрано.

Переплетение коричневых и багровых бархатных лент отмечало церковный проход, в свете люстры сиял венец в темных волосах. Захваченная мелодией, которую исполняла соло Эмбер, Пайпер не заметила, кто ждет их в проходе, пока не стал стихать финальный хор и Купер не повел невесту вперед.

Пальцы Пайпер впились ему в руку.

— Нет! — прошептала она.

— Нас все равно должен был кто — то поженить, — прошептал Купер в ответ.

— Но…

Последние звуки мелодии смолкли. Он прикрыл ее руку ладонью на сгибе своего локтя и провел остаток пути к месту назначения, где ждала Фэб Сомервиль Кэйлбоу, чтобы соединить их узами брака.

* * *

— Я с самого начала предупреждала тебя, что я потребитель, — говорила мужу, лежа в его объятиях, Пайпер, сытая и одурманенная после любви.

— Как, по — твоему, на сколько хватит моей полезности?

— На очень долго. — Пайпера свернулась калачиком у его груди. Она точно не знала, как так вышло, но ей предназначено быть женой суперзвезды. — Поверить не могу, что мы женаты. — И вздохнула.

— Я думал, мы договорились об этом не упоминать.

— Только сегодня вечером. — Пайпер откинулась на спину. — Итак, теперь я подцепила мужика и думаю расслабиться. Никаких больше платьев, макияжа, стрижек…

— Ты и теперь едва стрижешься, — заметил Купер резонно, снова привлекая ее к себе.

— Платья — такая головная боль.

— Хорошо, допустим, ты не собираешься бросать украдкой взгляды на себя в зеркало, когда принаряжаешься.

Улыбку сменила нахмуренная гримаса.

— Тебе придется составить добрачный контракт. Или уже послебрачный. Нет, ну честно, Куп! Для того, кто мнит себя крутым бизнесменом, ты совершенно безответственный.

Он зевнул и обнял ее за бедро.

— Ничего, вы с Хитом утрясете.

— Так вот как мы будем жить? Втроем. Ты, я и твой агент?

— Вот что выходит, когда выходишь замуж за сверхпривилегированного экс — чемпиона.

Пайпер рассмеялась и выставила руку, любуясь в мягком свете спальни кольцом, которое Купер надел ей на палец. Спираль крошечных бриллиантов, опутавшая узкий золотой ободок.

— Ты мог позволить себе куда больше.

— Верно. — Купер поцеловал ее в кончик груди. — Но ты бы меня убила.

Он так хорошо ее знал. Не только предпочтения в драгоценностях, но также недостатки, склонность к риску наравне с каждым ее заскоком. Однако все равно любил.

— У меня тоже есть для тебя кольцо, — призналась Пайпер. — Но пару недель еще ты его не увидишь.

Он повертел платиновый ободок, который она купила ему, проделав основательную дыру в своих сбережениях.

— У меня уже есть кольцо.

— Только не такое.

Купер приподнял голову с подушки.

— Ты хочешь сказать…

— Хочу. Меня совесть мучила. Мы с миссис Кэйлбоу имели долгую беседу после церемонии и договорились кое о чем. О замене перстня Суперкубка в обмен на работу по компьютерной безопасности, которую я обещала сделать для «Звезд» зимой.

— Пайп, да мне нет дела до этого кольца.

— А лучше тебе иметь дело! — возмутилась она. — Потому что теперь мне придется на полном серьезе отказаться ото всех своих футболок с «Медведями».

Купер засмеялся.

— Хорошо, что ты личность с твердым характером.

Не таким уж твердым. Впрочем, достаточно стойкая. Поскольку раз уж вышла замуж за чемпиона, придется быть готовой играть с ним на его уровне.

Эпилог

Джада, скрестив ноги, сидела на полу в доме Пайпер и Купера на Линкольн — Парк и присматривала за Изабелл Грэхем и ее братиком — близнецом Уиллом, одиннадцати месяцев от роду, которые, шатаясь как пьяные, ковыляли от одного предмета мебели до другого. Оба возились с неряшливым розовым поросенком и лопотали что — то на языке, понятном им одним, от чего становились только очаровательней. Джада любила этих детишек всем сердцем.

Она помнила день, когда Пайпер узнала, что ждет близнецов. Джаду оставили с Грэхемами, пока ее мамочка была в Лансинге, где впервые встречалась с родителями Эрика. Джада училась уже в третьем классе средней школы и вполне могла остаться одна. Но ей нравилось проводить время с Пайпер и Купером, потому она не жаловалась.

Пайпер сильно переживала, когда забеременела, однако это не шло ни в какое сравнение с тем, что случилось после первого УЗИ. Поскольку Джада проходила биологию, и потому что умоляла их, Пайпер и Куп разрешили ей пойти с ними на прием к врачу. Когда обнаружилось, что Пайпер ждет близнецов, у нее наступило умопомрачение. Она спрыгнула с кушетки с еще размазанной по животу клейкой гадостью для ультразвукового обследования и набросилась на Купера.

— Один! — вопила она. — Я сказала, что рожу для тебя одного! И ты с этим согласился! О двоих и разговора не было! Нет, тебе обязательно нужно во всем бить рекорды!

Купер поднял ее, оторвав от пола, весь измазавшись в липкой штуке, и заявил, что она будет лучшей мамочкой близнецов, потому что у нее душа спортсменки. Тогда Пайпер заорала, что это у него душа спортсмена и что она слишком чувствительная, чтобы рожать близнецов. А Купер сказал, что да, она и впрямь чувствительная, и спросил, не хочет ли она поплакать. Когда Пайпер ответила, что да, хочет, он сказал: «Давай, вперед». Она поплакала, но недолго, а потом давай тоже его крепко обнимать. И все это время медсестра стояла со штуковиной для УЗИ в руке и таращилась на них как на сумасшедших.

Купер был прав, что Пайпер станет великолепной мамочкой. Но и Купер тоже отличный отец. За три года совместной жизни у них столько всего изменилось. Купер продал «Спираль» и начал городскую программу по озеленению. У него уже садов семь разбито на заброшенных пустырях, которые некогда использовались в качестве свалки для старых шин и битых бутылок. Купер привлек бывших членов банд, и они занимались посадкой и прополкой рядом со стариками и матерями — одиночками, все вместе работали, чтобы кормить свои круги. В сентябре Купер открывал тренировочные курсы, чтобы помочь молодежи найти работу в пищевой промышленности. Пайпер заявила, что такая помощь в преобразовании окрестностей — идеальное занятие для мужика, любившего большие трудности.