Первое дело Йеро

Они прошли дальше.

– Бельфлаи. Очень симпатичные существа, - герцог приглашающе вытянул руку, сюда, мол.

– Особенно Льга, - непонятно ухмыльнулся граф.

– Особенно Льга, - серьезно подтвердил герцог.

Они вошли в сектор бельфлаев.

Навстречу им выпорхнула бабочка. Нет, бабочка-человек. Еще раз нет. Крылатая дева.

– Привет вам, бескрылые!
– голос ее звучал серебряным колокольчиком.

– Привет, жестокосердная, - ответил поклон герцог со всей учтивостью. Граф перещеголял его, выписав шляпою вензель необычайной сложности. Их, герцогов да графов с колыбели учат галантности. Нечего и пытаться угнаться за ними. Потому Иеро лишь слегка склонил голову.

И вообще! Нечего ему, служителю церкви, пялиться на порождение неизвестно кого.

Но глаз от крылатой девы

оторвать было трудно.

Она лишь немногим уступала в росте Иеро, но сложением своим, хрупким и, в то же время, оставляющим ощущение исключительной гибкости и крепости, зачаровывала. Лицо же пленяло необычной, ангельскою красотой.

Наваждение. Морок. Искус.

– Мы давно с вами не встречались, герцог!

– Твой мир, Льга, слишком высок для нас. Пока доберешься, семь потов сойдет, а это так не эстетично. Лучше снизойди к нам, явись в облаке ладана, а мы уж постараемся, усеем твой путь розовыми лепестками

– У вас столько роз не выросло.

– Выросло, выросло!

– Действительно, Льга, брат ввел розовую повинность. Каждый вассал обязан посадить у себя столько розовых кустов, сколько у него детей. А народ наш чадолюбив, и потому благоухание земель герцогства уже вошли в поговорку.

– Действительно? Нужно подумать. А ты кто, милый мальчик?

– Я?
– на мгновение Иеро смутился. Назвали мальчиком, да еще милым. Захотелось ответить изысканно-остроумно, но ничего остроумного в голову не пришло.
– Я обыкновенный человек.

– Замечательно! Так редко видишь обыкновенного человека, что поневоле это становится событием! Эй, Айше, Лиа, Инига! посмотрите, кто к нам пришел! Обыкновенный человек!

Из розового облачка, что висело над сектором бельфлаев. вылетели еще три крылатые девы.

– В самом деле, обыкновенный человек! Как удивительно!
– защебетали они.

Веселятся. Ну и пусть себе веселятся. Какое ему, Иеро, дело до этих красоток.

– Обыкновенный человек, ваше сердце свободно?

– Сам не знаю, - чистосердечно ответил Иеро.

– Это неправильно. Знать, свободно ли сердце - это все, что вы знаете на Земле, это единственное, что вам и нужно знать.

– Я постараюсь узнать.

– Поздно, обыкновенный человек, поздно. Я беру ваше сердце себе, - крылатая дева, сказавшая эти слова, смотрела без тени улыбки.
– Меня зовут Айше.

– Но с чем останусь я?

– С надеждой, обыкновенный человек. С надеждой и с мечтой.

– Это хороший обмен, - согласился Иеро.

– Это точно, - заверил его граф.
– А мне ни надежды, ни мечты?

– Тебе?
– крылатые девы засмеялись.
– Тебе мечты мало. Ты слишком земной даже здесь, в Нави.

– Я такой, - видно было, что граф одновременно и печален, и радостен. Чему печалиться-то? Иеро взглянул на Айше, и понял - чему. Оно, конечно, морок, но морок, за который не жалко и сердце отдать.

– Вы постарайтесь подняться повыше, - сказала одна из крылатых дев.
– А то далеко сниться. Пока дойдешь до вашего мира, уже и просыпаться пора.

– Мы постараемся. Верно, брат?

Герцог оторвал взор от Льги.

– Я буду биться изо всех сил.

– А ты?
– спросила Иеро Айше.

– Мне придется биться сверх своих сил, - чистосердечно признался Иеро.

– Простой человек, тебе придется это сделать - свистящий, невыразительный голос произнес откуда-то сзади.
– Но только этого мало.

Иеро оглянулся.

Насколько привлекал вид бельфлаев, настолько отталкивала внешность этой монструозии. Более всего она походила на паука, но паука чудовищного. Ему, пауку, не мух подавай, а бельфлаев. Или людей.

– Мы вас не ждали, - голос Льги превратился в холодную, ледяную спицу. Попади такая спица в сердце - и оно бы, глядишь, остановилось. По счастью, метила Льга не в Иеро, а в паука.

– Нежданный гость - что собаке кость, моя дорогая Льга, - паук откинулся на задние лапы. Брюшко его, покрытое крупными толстыми волосками, вызывало омерзение. Головогрудь, одетая в хитиновым панцирь, казалась непроницаемой не то, что для шпажонки - и метатель едва ли пробьет. Впрочем, пробьет.

Поперек паука проходила алая лента. Видно, форма. Каждый мир, насколько мог судить Иеро, одевался на свой лад, даже те, кто в одежде не нуждались вовсе. Они, люди, с головы до ног в шелках и бархате, Бельфлаи в полупрозрачные одеяния с искорками-блестками, даже прислужники кархародонтов щеголяли в золотистых шапочках. Тогда, во время схватки, Иеро не то, чтобы не видел этого, просто не обращал внимания. Здесь, в Нави, внимание - половина зрения. Смотрит-то он ментальными глазами.

– Почему мало?
– стараясь побороть отвращение, спросил Иеро.

– Потому, простой человек, что следующая схватка будет между нами. Твоим миром и моим.

Фу! Сражаться с этой тварью? Даже и ментально, все равно никакого душевного подъема Иеро не ощутил. Тем не менее ответил бодро:

– Отчего ж и не схватиться?

Паук затрясся от хриплого хохота:

– Вот и мы думаем также. Приятно, знаешь ли, встретить полное единство. Не даром в моем мире обе наши расы живут душа в душу.

– И хорошо живут?
– граф тоже решил, что худой мир лучше доброй ссоры.

– Не жалуются. Рабы потому и рабы, что ищут рабской доли.

– Это о каких рабах вы говорите?
– Иеро не понравился тон паука.

– Это я о волке, - ответил паук.

– Волке? У вас рабы - волки?

– Шутка. Просто шутка. Наверное, не смешная, - паук всеми глазами всматривался в Иеро, словно увидел в нем что-то особенное. Необычайно лакомый кусок? Нет, скорее, осу. Думаешь ею пообедать, да и падешь, ужаленный, замертво.

– Простите. Я вынужден удалиться, - Паук убежал, проворно перебирая лапами, что производило впечатление странной грациозности.

– Если бы пауки были способны бояться, я бы сказала, что он вас испугался, обыкновенный человек, - Айше по-другому посмотрела на Иеро. Не насмешливо, внимательно с любопытством.

– А что, они не способны?

– Теперь и не знаю. В любом случае, противник у вас серьезный. Еще и потому, что им нужен ваш мир.

– Наш мир? Зачем?

– Они, пауки, господствующая раса своего мира. А люди для них - еда и рабы. Не знаю, что первое, что второе.