Первое открытие [К океану] (др. изд.)

— О нет, он хитрый и подозрительный человек! Вам следует воспользоваться его отсутствием. Надо поспешить со сборами и продвигаться дальше. Погода установилась, и дороги всюду хороши. Необходимо избежать встречи с Муравьевым. Мы завтра же нанесем визит его помощнику — гражданскому губернатору Зарину. Это серьезный, но обыкновенный человек, сам ничего не решает. Вашей встречи с ним будет достаточно…

— Но я должен получить письмо…

— Ах, вы тоже ждете письма…

Остен сам понимал, что Муравьев может усомниться в необходимости искать Франклина [99] на Амуре.

99

Франклин Джон (1786–1847) — английский путешественник. В 1845 г. возглавил полярную экспедицию с целью открытия Северо-западного морского пути, окончившуюся гибелью всех ее участников. Поиски экспедиции велись несколько лет.

Хилль рассказал много любопытного о жизни в Восточной Сибири. Он собрал сведения о торговле русских с Монголией и Китаем, о движении их на восток, о Кяхте и кяхтинском чайном рынке, о контрабанде и о войсках в Сибири. Помимо кяхтинского торга русское население тайком от властей ведет огромную контрабандную торговлю и мену с китайцами по всем рекам.

— Поезжайте к Кандинским в город Кяхту. Кандинские — вот кто не подведет! Богатейшие люди! Они держат в своей власти громадную территорию со всеми туземцами и русскими, с земледельцами, скотоводами и охотниками. Среди темного, разрозненного народа их власть особенно могущественна. Они часто исполняют функции государственных служащих, могут любого посадить в тюрьму, наказать. Осведомленность их поразительна. Вам напишут к ним частное письмо.

Хилль рассказал, что молодому губернатору в Иркутске часть чиновничества и богачей составила сильную оппозицию.

Он объяснил Остену, как следует вести себя в пути, и дал ему письма в Кяхту.

— На Усть-Стрелке есть казаки, проникающие на Амур и в Маньчжурию для торговли. Они могут быть нам полезны. Между прочим, запаситесь серебряными рублями!

Хилль предупреждал, что Муравьев скоро доберется до Забайкалья и что следует опередить его, не встречаться с ним в Кяхте.

— А за Кяхтой вы в безопасности!

Камин, такой же, как в Англии, табак, удобная мебель — все располагало к откровенным разговорам.

За долгий сибирский путь Остен много молчал и теперь, как это часто бывает при встрече со своим человеком, не в силах был удержаться от болтовни…

— Восточный океан! — Остен быстро прошелся по комнате. — Амур — путь от океана в глубь Маньчжурии! В глубь Северного Китая будут открыты все дороги. Китайцы сразу поймут, что с ними не шутят. Я слышал, что была телеграмма о гибели миссионеров на Амуре. Но нет, мы не французы! Взять торговлю с Китаем в свои руки, занять страну. Адмиралтейство на первых порах желает станцию на устье реки и точных сведений. К осени я надеюсь быть на борту китобоя. Условлено с капитаном судна. Он пройдет до устья реки побережьем Охотского моря.

Остен присел на диван.

— Только дурак, конечно, может поверить, что кто-то пустится искать Франклина по сухопутью, — сказал Остен и, запрокидывая голову, захохотал так, что сотрясалась вся его атлетическая фигура.

…Вскоре письмо было получено и отнесено во дворец. Гражданский губернатор Зарин разрешил Остену ехать дальше.

— Быстрей уезжайте, — твердил Хилль.

Кони наняты и для Остена. Его слуги закупали все необходимое.

У Волконских, где Хилль занимался с Мишей английским, Остен был рекомендован хозяйке дома как известный геолог. Сам Остен добавил, что правительство Великобритании поручило ему также поиски Франклина.

— Господин Остен путешествует в Забайкальскую область, — повторил Хилль, — с целью геологических изысканий.

Об Амуре не было сказано ни слова. Мария Николаевна спросила, где же предполагается возможным найти Франклина.

— При дальнейших путешествиях на Севере мы можем его разыскать, — ответил Остен.

Хозяйка была довольно холодна с Остеном, но любезна и ласкова с госпожой Остен.

В доме Трапезниковых во время дружеских бесед Хилль и Остен не раз высмеивали иркутскую жизнь.

— Коронация короля была бы в любой стране событием менее значительным, чем приезд в Иркутск нового губернатора и его вступление в должность.

Хилль уверял Ингриду Остен, что сибиряки старого поколения, носящие бороды, прощаясь, не пожимают руки.

— А что же они делают? — спросила госпожа Остен.

— Берут друг друга за бороды и треплют, и это заменяет им рукопожатие.

Остен — плотный, рослый, с густыми усами и крепкими щеками, похожими на два красных мяча, опять захохотал.

Письмо к Кандинским Хилль получил от ведавшего горными заводами чиновника Размахнина. При этом Хилль похвастался Остену:

— Все это время я развлекался с дочерью Размахнина… Она из провинциалок, мечтающих о Европе.

Остен подмигнул.

Хилль решил, что он и в книге напишет, что развлекался в Иркутске с девицей из весьма почтенного семейства.

И еще он советовал Остену перенять у сибиряков отличный обычай.

— По окончании ужина, когда выпито много вина или водки, сибиряки пьют молоко! Я сначала поразился. Но попробовал и убедился, что это очень полезно для желудка и на другой день чувствуешь себя отлично.

Ингрида Остен пожала плечами, не представляя, как можно хвалить такое невозможное смешение.

Глава двадцать первая ИВАН КАНДИНСКИЙ

В окне — голая степь. Всю жизнь смотришь на степь да на тайгу. Богу помолишься, к столу да на бок, а проснешься, глянешь в окно — там степь да степь без конца и края.

Иван Кандинский, богатый забайкальский купец, выбравшись после обеда и сна на высокое белое крыльцо своего бревенчатого дома, долго не мог прийти в себя… Мысли страшные лезли в голову. Богат, силен, весь кровью налит… Дома, стада, заимки, магазины…

Уж почернели бревна частокола, почернели бревна дома. А помнил Иван, как еще розовели они. Как новая крепость, стояла в степи его усадьба, и не было к ней подступа ни варнакам [100] , ни монгольским разбойникам. Давным-давно это было. А нынче уж никто не разбойничает. Тихо все окрест — все разбои Ивану в душу перекинулись. Крепок еще дом, на сто лет хватит. И хозяин сед, а крепок и красен лицом.

— Эй, — вдруг пискливо крикнет богач, голос у него тонкий, — закладывай!

100

Варнак — бежавший с каторги, каторжник, бранное слово.

На рысях проведут по двору горбоносых, низкорослых гнедых жеребчиков закладывать в тарантас. Распахнутся ворота, и подкатит к крыльцу четверка с колокольцами.

Завалится Иван в сено и под звон колокольцев помчится на буйных конях пыльной степью, и дикий ямщик, в шубе, накинутой на голое тело, обливаясь потом, трясется верхом на кореннике, а на облучке казачонок. Впереди тройки птицей мчится гусевик, и пляшет, и скачет боком, а бурят хлещет его кнутом.

Вон уже далеко-далеко глядит в степь белыми распахнутыми ставнями и белыми наличниками окон темная бревенчатая усадьба Кандинских.