Первое открытие [К океану]

— Нет, я сам выбирал, в том числе и штрафованных. Кроме того, штрафованные часто оказываются хорошими матросами. Большая часть команды — матросы, набранные мной из экипажа «Авроры» и других судов, как вы знаете, с которыми я служил и знаю их.

— У вас на судне двадцать человек мастеровых, отправляемых на Камчатку. Без надобности не спускайте их в европейских портах на берег. Также не давайте увольнения в Саутгемптоне штрафованным и матросам нерусского происхождения, особенно полякам.

— Увольнение на берег в Англии получат у меня лишь матросы лучшего поведения.

Гейден знал, что офицеры брига надежны. Барон Гейсмар и Грот плавали с Литке и его высочеством. Халезов [131] и Попов — штурманы, скромнейшие оба. Петр Казакевич тоже с «Авроры», друг и правая рука капитана. Юнкер-переводчик князь Ухтомский вне сомнений. Но все же нужна строгость и внимательное наблюдение за офицерами в иностранных портах. Особенно в Копенгагене и Саутгемптоне. Известен случай — моряки пили за французскую республику.

131

Халезов Александр Антонович (XIX в.) — мореплаватель и путешественник. В 1853 — 1854 гг. старшим штурманом на фрегате «Паллада» совершил четвертое кругосветное путешествие. И. А. Гончаров описал его в книге «Фрегат „Паллада“ под прозвищем Дед.

— Пройдете Европу, — говорил Гейден, — там будет спокойней. Там Рио-де-Жанейро... Вальпараисо...

Меньше говорили о переходе через океан и вокруг Горна. Меншиков и Гейден напоминали, что «Байкал» — единственное наше военное судно, которое в этом году зайдет в Англию. Единственное правительственное судно, которое за последние два года идет на Камчатку... Что все отношения с Европой прекращены, кроме официальных. Что границы, по сути, закрыты, поездки частных лиц отменены, что вот-вот может вспыхнуть война, что нам, кажется, придется вмешаться в австрийские дела, что войска уже двинуты к границе, это насторожит Англию.

Невельской отвечал, что из-за паровой шлюпки он поедет на доки в Лондон.

— В случае чего ответственность лежит на вас! — предупреждал Меншиков.

— На вас ляжет тяжелая ответственность, — сказал Гейден еще вчера у себя в инспекторском департаменте и добавил, смягчая свою строгость: — Впрочем, бог милостив, и при вовремя взятых мерах будем надеяться, что все обойдется благополучно.

...Подошли Гейден и Казакевич.

— Геннадий Иванович, — сказал Гейден, — господа офицеры...

— Еще, еще раз скажу вам, дорогой мой Геннадий Иванович, — перебивая графа, продолжал свои наставления Литке, — что когда станете производить исследования, особливо там, куда рветесь и где до вас еще никто не был, то помните, что несколько слов к пояснению сухого шканечного журнала [132] составили бы в общей сумме неоценимый запас сведений. Тысячи, тысячи вахтенных журналов, писанных нашим братом, пропадают без всякой пользы из-за своего формального, сухого перечисления самых обыкновенных явлений.

132

Шканечный журнал — вахтенный журнал.

Тряся седеющей головой, Литке стал прощаться. Он поцеловал Невельского. Одно лишь огорчало адмирала — что Невельской рвется к решению политических вопросов и не хочет заняться на Востоке неторопливой и основательной, чисто научной деятельностью, подобно Крузенштерну, Беллинсгаузену и другим ученым старшего поколения. Это было неприятно Литке, и он беспокоился за судьбу пылкого ученика. Он не понимал теперешней молодежи, которая не хотела жить так, как требуют условия времени. И он советовал Невельскому действовать осторожно не только в Европе, но и на Востоке.

Адмиралы простились, перешли на пароходик «Фонтанка». Из высокой трубы, торчавшей чуть не вровень с мачтой, повалил дым, машина заработала, раздался свисток, и адмиральская «Фонтанка», оставляя за собой полукруг пены, быстро пошла от «Байкала». Литке и Гейден ушли в Петергоф.

A на другой день к «Байкалу» подошел пароход «Ладога». Сухой и высокий князь Меншиков поднялся по парадному трапу. Команда и офицеры выстроились на палубе.

Капитан встретил князя рапортом.

— Жаворонки запели? — спросил его Меншиков.

Жаворонками во флоте назывались боцманские дудки. Когда на спущенном судне раздавался их свист — весна начиналась для моряков.

— Покажите мне, за что я плачу деньги финским судостроителям, — бубнил князь.

Меншиков с видом знатока обошел корабль, постукивая время от времени пальцами по обшивке палубных надстроек.

— Инструкцию получили? — спросил он, оставшись с Невельским в каюте.

— Так точно, ваша светлость!

— На опись заливов и бухт юго-восточного побережья?

Речь шла об инструкции, которую Невельскому дали в Главном морском штабе. В ней ни словом не было упомянуто об описи Амура. Но Невельской надеялся, что Муравьев исхлопочет ему право исследовать устье реки.

— Я надеюсь также побывать южнее, — твердо сказал он.

— Люди стремятся в кругосветное за выслугой, а вам нужда в такую даль идти за разжалованием, — полушутя ответил Меншиков.

— А помнишь, я тебе жаловался, что у меня все время болели лошади, — дружески заговорил князь.

Невельской все это уже слышал.

— Ты видел когда-нибудь на бегах моего Громобоя?

— Так точно, ваша светлость! — отвечает Невельской.

— Прекрасная лошадь!

— В... в... ваша светлость, — немного заикается Невельской.

— Я все знаю, знаю и сочувствую тебе, понял тебя отлично. То, что ты говоришь, — хорошо. Но помни, что мы назначили тебя не учредителем Географического общества в Камчатку, а командиром кругосветного корабля. В Петропавловск ты должен доставить провиант и пушки. Люди там вечно голодают, как уж у нас повелось повсюду на Крайнем Востоке. Климат там жесток, требует особых сил от человека. Ведь мы за эту нужду и голод платим там чиновникам лишними чинами и деньгами. Простой матрос от голода там мрет, а чиновник за это считается героем и получает наградные.

Невельской ответил, что был на мануфактурной фабрике, смотрел, как прессуются материи и шитые изделия для транспортировки. Он не стал говорить, что его надоумили купцы и шкипера в Кронштадте. Тогда явился на склады и заявил, что у них должен быть пресс. Вахтеры прежде клялись, что нет такого, но пресс нашелся. И нашлись хорошие рогожи. В Кронштадте предупредили, что на складах обмеривают и обвешивают, даже сам адмирал Фаддей Фаддеевич советовал все проверять, не веря слову.

— Мне нужно было определить пространство в кубической мере, знать вес груза и вычислить центры, чтобы нам не хватить горя в океане. Я не мог на приемку груза назначить никого из офицеров. Они были разосланы мной повсюду и наблюдали за приготовлением вещей на верфях, а также в Колпино, в Петербурге и Кронштадте. Ижорские заводы изготовляли инструменты по списку. Капитану некогда? Привыкли к этому. Почтенные вахтеры этим пользуются. А после, при сдаче, несчастный капитан, попавший к ним в лапы, — разделывайся! Вот их пословицы: «Ведь это в Камчатку и в Охотск!» У них всегда сардонический ответ: «Вас не первого отправляем». Я им: «Там же люди!» А седой, почтенный Кригер смотрел с удивлением, какие, мол, люди!