Первое правило курортницы

Увы, сложно материться с кляпом во рту.

Михаил криво улыбнулся и присел рядом со мной на корточки.

– Знаешь, я почти сразу тебя узнал, - сообщил он,доверительно понизив голoс.
– Ты ничуть не изменилась с тех пор, как окрутила Санька.

Я вытаращилась на него. Санька? Так вот как он меня раскусил! Дружок моего бывшего мужа, а я-то и не вспомнила. Хотя много ли я знала о «корешах» Саши?

Это была типичная любoвь хорошей девочки и хулигана. Конечно, я в свои восемнадцать не желала слушать никаких увещеваний, твердо уверенная, что ради любимой он непременно исправится. Дурочка, не первая и не последняя.

Кстати, «ничуть не изменилась» - нехилый такой комплимент. Сколько с тех пор прошло? Пятнадцать лет, двадцать? Семнадцать,точно!

Приятно, черт побери.

Дельфин дал мне прoникнуться, а потом срезал:

– Постарела, конечно. Но все ещё хороша... и такая же стeрва.

Неужели он думал, что меня это проймет?

Я решила подыграть: сморщилась и быстро захлопала ресницами, якобы с трудом сдерживая слезы. В действительности меня перепол?яла злость.

Стерва? Интересно, что Саша обо мне наболтал? После свадьбы я сидела дома, пытаясь обустроить наш немудреный быт, пока мой новоиспеченный муж зависал у друзей и «занимался бизнесом». Ага, бизнесом! Лез во всякие сомнительные делишки, вообразив себя в полной безопасности. Еще бы, при тесте-прокуроре и теще-судье. В конце концов Саша вляпался в разбой... а мои родители не вмешались, даже когда зятя взяли под стражу.

Дельфин схватил меня за подбородок, заставляя смотреть прямо на него. И по огонькам в его расширенных зрачках я видела, что моя беспомощность доставляет ему наслаждение. Извращенец!

– Неужели так сложно было помочь Саньку?
– продолжил он, сжав мое беззащитное горло. – Бросила бы потом, если так припекло. А ты вместo этого его прокляла! За что, Маргарита?

За что?!

Когда Сашу арестовали, я была в трансе. В соплях и слезах примчалась к папе, а он... молча выложил передо мной материалы дела. Нарушил тайну следствия, что и говорить. Зато я собственными глазами убедилась, что творил мой охмелевший от безнаказанности муж.

Я не верила. Как можно поверить, что любимый причастен к такому?! Попросила свидания... на котором Саня сходу потребовал его «отмазать». И в запале брякнул, что должна же от меня быть хоть какая-то польза.

Уф. Ладно, что было, то прошло и быльем поросло.

Зато нет худа без добра: именно тогда во мне открылся дар проклятийщика. В запале ляпнула что-то про детский сад и что ненаглядному моему только в куличики бы играться да лужи сандаликами измерять. А оно возьми,да и исполнись! Физически, понятное дело, муженек остался двадцатипятилетним, зато умственно стал сущим дошкольником.

Сашу признали невменяемым и надежно заперли в доме с мяг?ими стенами. Можно сказать, от тюрьмы я его таки «отмазала». Чтобы снять это кустарное проклятие, мне пришлось попотеть даже под руководством Олега Петровича, сильнейшего проклятийщика в стране. ?одня Саши попыталась было засадить меня за покушение на их драгоценного мальчика, да вот незадача: о своем спящем даре я тогда не подозревала. Как говорят юристы, «не знала и не могла знать», что сказанное в сердцах вдруг сбудется. Меня оправдали, обязав лишь толком овладеть своими нежданными способностями. Еще бы, необученый проклятийщик – это похуже макаки с гранатой!

Я переехала в столицу и поступила на химфак, одновременно став ученицей Олега Петровича, о чем нисколько не жалею. Так что семейная лодка разбилась, зато из ее осколков мне удалось сколотить профессию. Не такой уж плохой размен, как оказалось. Теперь я работаю под началом все того же Олега Петровича и, кстати, давно превзошла учителя.

? девичью фамилию не стала возвращать из принципа. Во-первых, чтоб получше запомнился урок. Во-вторых, Юрасовы - семья известная, не хотелось на родительской славе выезжать.

Зато понятнo, почему меня так упаковали! Репутация.

А дельфинчик, значит, накрепко меня запомнил. Могу гордиться, можно сказать, запала мужику в душу (или в печень?). Вон как зыркает, словно решиться не может, придушить или приласкать.

Нашу милую, хоть и несколько односторон?юю беседу прервал стук в дверь.

– Кэп, - позвал кто-то в щелочку.
– Тебя там спрашивают.

– Спрашивают?
– нахмурился Михаил, поднимаясь. Сдавленно ругнулся, с трудом устояв на ногах, и уточнил коротко: – Кто?

Я вытянула шею, пытаясь разглядеть хоть что-то. Море волновалось, так что каюта ходила ходуном. Или это голова у меня кружится? Ничего не удивительного , если я схлопотала сотрясение мозга.

– Полиция!
– шепнули из-за двери. – Требуют капитана.

Михаил характерным таким движением вздернул голову с солидным шнобелем. От звериных привычек никуда не деться, а дельфины в бою орудуют носом.

– Темеш? Рановато. За вами точно не следили?

– Обижаешь, кэп! – насупился стоящий на пороге щуплый блондин. – Мы что, лохи? Проверили, чисто.

– Тогда какого черта тут делают менты?

– Не могу знать, кэп, - сконфуженно пробормотал щуплый, переминаясь с ноги на ногу.

Михаил глубоко вздохнул.

– Так, - проронил он, прикрыв глаза.
– Иди узнай у них толком, что им нужно. Скажи, меня нет, когда буду, не знаешь. Понял?

– Да, капитан!

Щуплого как волной смыло.

Как я его понимала! На побитую рожу дельфина,искаженную злостью, смотреть было страшно.

Он схватил меня за плечи и вздернул на ноги легко, как куренка.

– Это все твои происки, да? Темеш не мог узнать так быстро. Как ты ему подала знак, отвечай!

Интересно, как он себе это представлял? Вообще-то у меня во рту кляп, если он еще не заметил.

– М-м-м! – заявила я со всей доступной экспрессией, что в переводе означало: «Совсем дурак, что ли?»

По-видимому, стресс невероятно обострил мои лингвистические способности, поскольку дельфин все понял.

– Не ты?
– переспросил он недоверчиво.

Я только глаза закатила. Что ему вообще от меня надо, а? При чем тут змей, шантаж, полиция? Во что я вляпась, а главное, как теперь выкручиваться? Хотя мне сейчас любая буза на руку. На змея, конечно, надежды мало, вряд ли он примчится меня вызволять, зато полиция может помoчь. За чем бы ни явились сюда доблестные стражи порядка (вдруг Михаил контрабандой не брезгует?), вряд ли oни не заметят связанную девушку! Остается тянуть время и надеяться на лучшее.

Дельфин прижал меня к себе,то ли принюхиваясь,то ли примериваясь, куда цапнуть. Кстати, пахло от него вкусно, жареной рыбкой и чесноком. От мысли о еде желудок застонал-заурчал, намекая, что даже от морских гадов бы не отказался. ?ще бы, судя по солнцу за огромными oбзорными окнами, которые язык не поворачивался назвать иллюминаторами, время близилось к закату.

В дверь снова постучали,и капитан пихнул меня на диванчик. Хлопнувшись прямо на связанные руки, я взвыла от боли. Перед глазами на мгновение потемнело.