Первое противостояние России и Европы. Ливонская война Ивана Грозного
Шрифт:
Данный рассказ, несомненно, носит апокрифический характер – трудно себе представить московских детей боярских, на немецком языке сочиняющих «оскорбительные пасквили». Большинство из них не умели писать не то что по-немецки – по-русски. Несмотря на явные преувеличения русской кровожадности в «Прекрасной хронике», пограничные конфликты имели место, и страх перед «русской угрозой» в Ливонии нарастал.
Спекуляции на «русской угрозе» стали любимым аргументом ливонских политиков. Они обвиняли друг друга в «продаже Ливонии московитам» (и иной раз успешно – из-за обвинения в дружбе с Россией в 1526 году был арестован епископ Бланкенфельд). Под предлогом борьбы с Москвой Ливония не платила имперские налоги (деньги были нужны для обороны!) или, напротив, вымогала субсидии. Переписка сановников
Пока в Ливонии пугали друг друга войной с русскими, она чуть было не началась.
Ливонская война могла бы начаться за восемь лет до ее начала
Какие-то не совсем ясные для нас события происходили в Прибалтике в начале 1550-х годов. В 1550 году истек срок предыдущего русско-ливонского перемирия, заключенного в 1535 году, и стороны должны были перезаключить мирный договор. Но вместо пятнадцати лет оно было заключено всего на один год, который Россия дала ливонцам «на исправленье» от их грехов. Обвинения прозвучали для ордена как гром среди ясного неба.
Дерптский епископ конфисковал у русских купцов меха соболей и куниц. Обычно такие конфликты считались мелочью и решались местными властями в рабочем порядке. А тут от имени самого Ивана IV дипломаты просили не только вернуть меха, но и заплатить штраф. Кроме того, требовалось разрешить русским купцам свободную торговлю любыми товарами, в том числе свинцом, медью, доспехами и всем военным снаряжением. В Россию через Ливонию следовало допустить беспрепятственный въезд военных специалистов. В Нейгаузене, Пернове и Нарве должны были открыться общие суды. Если через год эти требования будут удовлетворены, Россия обещала продлить перемирие еще на десять-тридцать лет.
Данные требования были традиционными для русско-ливонских конфликтов второй половины ХV – первой половины ХVI века. И пограничные споры, и притеснения купцов, и непропуск мастеров и стратегических товаров – эти «факторы раздражения» упоминались в русско-ливонских отношениях со времен Новгородской и Псковской республик. Даже упоминание «старых залогов» и некоей дани, под которой, несомненно, имеется в виду знаменитая Юрьевская дань, известная с 1463 года, тоже было ритуальной традицией. Но они никогда не служили серьезными претензиями, угрожавшими войной. А тут ливонские страхи вдруг обрели плоть и кровь…
Кое-какие меры Ливония намеревалась предпринять. На совещании в Вольмаре архиепископа Вильгельма со знатью ордена было решено обязать дерптского епископа заплатить компенсацию за конфискованные у русских меха соболей и куниц, из-за которых и разгорелся весь спор. Что же касается отмены запретов на торговлю, то ливонцы справедливо указывали, что это зависит не от Ливонии – такова позиция «христианского мира», то есть касается всей Священной Римской империи.
В 1551 году договор был продлен на пять лет. К сожалению, его оригинал не сохранился (в архиве отложилось только первоначальное соглашение 1550 года), поэтому неизвестны ни «исправления» ливонцев, ни то, как к ним отнеслась русская сторона. Зато ясно, что события 1550–1551 годов породили еще больший раскол внутри Ливонии: они послужили поводом для ссоры рижского архиепископа Вильгельма и магистра Иоганна фон дер Рекке: Вильгельм попытался представить себя перед прусским герцогом Альбрехтом спасителем Ливонии, сумевшим договориться с русскими, и обвинил магистра в том, что тот якобы обижал послов и вел себя недипломатично. Архиепископ просил Альбрехта помочь предотвратить войну и в то же время заключить военный союз с Польшей или Швецией или мобилизовать на оборону Ливонии войска Священной Римской империи, а также рекомендовал ввести военный налог и усилить обороноспособность Ливонии.
Перспективы грядущей войны с Россией рассматривались в меморандуме неизвестного автора о положении Ливонии 1552 года. Здесь названа конкретная дата чуть не состоявшейся русской агрессии – день святого Мартина, 11 ноября 1551 года, когда якобы к границам Ливонии подошли 100 тысяч русских и 18 тысяч татар. Ландсгерры в панике провели ревизию вооруженных сил и выяснили, что
навстречу этой орде могут выйти 7 тысяч воинов: 3 тысячи – от ордена, по две тысячи от архиепископа и горожан Риги, Дерпта и Ревеля. Прогноз, чем закончилось бы подобное столкновение, был, мягко говоря, неблагоприятным. По словам неизвестного автора, русские так и не напали, испугавшись морового поветрия, которое в 1551 году унесло много жизней в Гарриене и Вирланде. В другом письме излагается иной план русского наступления: из Новгорода на Динабург и далее на Нарву, а из Пскова на Нейгаузен и потом на Дерпт. Союзником Ивана IV здесь назван ногайский князь Исмаил.Тема грядущего вторжения России в таком же ключе обсуждалась немцами весной – летом 1552 года, когда Москва, забыв про Ливонию, занималась покорением Казанского ханства. Нападения России ливонцы ждали и в 1553 году, и опять напрасно. Так и не дождавшись вторжения русских войск, ливонская делегация в 1554 году выехала в Москву для продления перемирия. Никто не знал, что этим она запустила часовой механизм, отсчитывающий время до грядущей войны.
Стремилась ли Россия выйти к Балтийскому морю в XVI веке?
«Ливонская война велась за выход к Балтийскому морю». Эта хрестоматийная фраза, которая прочно ассоциируется с данной войной, вошла во все школьные учебники и даже присутствует в ЕГЭ. Россия напала на Ливонию, чтобы добиться выхода к морю, свободы морской торговли и открытого въезда мастеров и специалистов из Западной Европы.
Сторонники этой точки зрения почему-то совершенно игнорируют географическую карту. Дело в том, что выход к морю у России был. В ХVI веке Россия владела южным побережьем Финского залива от устья Наровы до устья Невы – почти 200 км побережья. Оно было пустынным. Если был нужен выход к морю, почему здесь не строились порты, торговые и военные корабли, купеческие фактории, не прокладывались дороги?
Россия имела как минимум два города на судоходных реках, впадающих в Балтику, недалеко от их устья. Это стоявший напротив Нарвы Ивангород и Ям на реке Луге, примерно в тридцати километрах от Ивангорода. В принципе, и там и там строительство порта и флота было возможно, но не велось. Чтобы контролировать проход торговых судов в Нарову, Россия между 1536 и 1577 годами трижды возводила укрепления в устье реки, но не создала ни одного морского порта.
В начале ХVI века в устье реки Охты, на месте современного Санкт-Петербурга возник первый русский город на Неве – Невское устье, или Невский городок. Именно через него порой везли свои товары из Ревеля новгородские купцы – здесь товары с морских кораблей перегружались на насады и дальше уже через Неву, Ладогу и Волхов перевозились в Новгород. Невское устье как торговая фактория впервые упоминается в 1521 году, когда на него напали морские пираты. Поселение в устье Охты, видимо, на протяжении ХVI века переходило из рук в руки, несколько раз разрушалось и восстанавливалось, но так и не стало крупным торговым портом.
Еще при викингах главным центром морской торговли Руси на Балтике была Ладога на реке Волхов. Из нее суда выходили в Ладожское озеро, далее – в Неву и Балтийское море. К ХVI веку Ладога пришла в упадок. Здесь было 116 дворов, в основном заселенных крестьянами и рыбаками. Городские ярмарки (Успенская и Рождественская), проводившиеся дважды в год, носили локальный, а не международный характер. Очевидно, что в ХVI веке Ладога не являлась крупным центром транзитной балтийской торговли (отдельные визиты иностранных судов, как, например, в 1556 году корабля англичан Томаса Соутема и Дж. Спарка, ситуации принципиально не меняли).
Торговали ли русские на Балтике? Да. Но торговля была преимущественно сухопутной, через Великий Новгород и Псков. Корабли, на которых «за море» везли товары, были ливонскими, ганзейскими или шведскими, а русские пользовались речными судами, годными максимум для каботажного плавания, вдоль морского побережья. Они использовались для локальных маршрутов, в основном по рекам – Нарове, Луге, Неве, Волхову. Некоторые ходили через Финский залив до Выборга. Но русского торгового флота с портами – точками базирования на Балтике в ХVI веке не было.