Перворожденный
Шрифт:
То, что магфон мог быть повышен потому, что тетушка использовала дар для улучшения роста растений, никому в голову не пришло…
Катрина тогда пылала праведным гневом, подогреваемым старшим инквизитором, с удовольствием делившимся опытом и утверждавшим, что «невинные глазки» еще ни о чем не говорят, он встречал убийц и помоложе.
Мальчишка клялся, что любил тетушку и не мог причинить ей вред. А Катрина, как ни пыталась, не смогла выудить из его сознания ни одного образа, связанного с тетиным садом. Сын умершей настаивал, старший инквизитор наседал и дал ей добро на взлом. Молодой человек плакал и просил пощадить,
Взлом ничего не дал, мальчишка оказался невиновен.
В сознание он так и не пришел.
Катрина проревела три дня, а когда вернулась на работу, ее утешили, что первый раз всегда самый сложный, а ошибки в ходе следствия случаются.
Потом было еще двое, оба были виновны: один в мелкой краже, другой в поджоге сарая. Первый почти оправился, только с тех пор приволакивал ногу и нервно дергал шеей, смотря на мир единственным открывающимся глазом. Второй умер от кровоизлияния в мозг через несколько дней после взлома. В день его смерти Катрина потребовала перераспределения и навсегда ушла из Инквизиции.
Отец страшно ругался, в Магуниверситете качали головами, шептались: «А чего с женщины взять?»
А когда Катрина, наконец, получила диплом, то занялась мелкими безопасными для всех делами: найти драгоценности у старушки с провалами в памяти, проверить супруга или супругу на неверность, помочь художнику нарисовать карту по воспоминаниям другого человека. Но ни на минуту не забывала о своей короткой службе в Инквизиции.
Что если это возможно? Спокойно входить в чужое сознание, даже туда, куда тебя не хотят пускать, и скользить в нем мягко и безболезненно? Сколько невиновных можно было бы спасти! Сколько жизней уберечь!
Идеалистка, глупая идеалистка. Но как же заманчиво было то, чему мог научить Нэйтан.
Катрина все же всхлипнула, чувствуя себя совершенно несчастной, но так ни к чему и не пришла. Неужели нет другого человека, умеющего то же, что и он? Нэйтан сказал, что показывает ей свою жизнь, потому что у него нет добровольца, на чьем примере он смог бы ее обучать.
Катрина была готова наблюдать за чьей угодно судьбой, только не его.
Вчера было избиение. Но ведь это только цветочки. Что с ней станет, когда он покажет ей во всей красе побоище, которое устроил в Элее? А Нэйтан его покажет, она не сомневалась.
А потом цинично спросит: «Что, не понравилось?»
Утром Катрина встала с тяжелым сердцем и головой, полной раздумий.
Она уже переоценила однажды свои силы, когда пошла работать в Инквизицию. Возможно, это тот второй раз, когда следует сдаться прежде, чем случится непоправимое?
С этими мыслями Катрина и направилась на завтрак к Эрику Первому. Вчера ее предупредили, что дамы обычно завтракают в своих покоях, и утренняя трапеза, как обычно, состоится только в компании его величества.
Эрик встретил ее мягкой улыбкой и кивком.
Кажется, он возлагал на нее большие надежды. Как сказать ему, что приняла решение больше никогда не спускаться в подземелье? Пусть казнит своего бывшего Придворного мага, раз уж у него неопровержимые обстоятельства его вины.
— Кстати, я узнал, кто такой Карлос Дьерти, — поделился король, пока она наливала себе кофе и собиралась с силами начать разговор о своем скором
отъезде.Катрина приподняла брови. Она не рассчитывала, что его величество сочтет нужным делиться с ней информацией.
Поставила кофейник, смотря на короля и всем своим видом поощряя продолжать.
— Он в списках государственных преступников.
Катрина нахмурилась.
— За что?
— Официальная формулировка: помеха правосудию. Был убит при сопротивлении аресту.
Катрина кивнула, принимая к сведению, потянулась за ложечкой и стала медленно размешивать в чашке сахар, глядя прямо перед собой.
— Кем убит? — спросила тихо.
— Верно догадались, — подтвердил Эрик ее подозрения. — Инквизицией. Хотя, по предыдущим данным, был порядочным человеком, занимался благотворительностью.
— А что Инквизиции от него понадобилось?
Эрик покачал головой.
— Понятия не имею. Отправили запрос главе местного отделения. Должен поднять записи. — Король немного помолчал, а потом добавил: — Не удивлюсь, что он был ни в чем не виноват. В те годы Инквизиция творила произвол.
В те годы? Катрина с трудом сдержала горькую улыбку.
— А сейчас? — все же не выдержала.
— Что — сейчас? — Эрик, успевший вернуться к трапезе и вооружившийся ножом и вилкой, оторвался от тарелки, поднял голову.
— Сейчас Инквизиция справедлива?
Откуда в ней смелость задавать провокационные вопросы самому королю? Катрина бы не удивилась, если бы получила в ответ напоминание, что работа Инквизиции и ее качество не имеют к ней никакого отношения.
Но Эрик не разозлился, а сделался задумчивым. Положил столовые приборы, переплел пальцы на белоснежной скатерти.
— Сейчас ее права на самостоятельные решения максимально урезаны, — сказал он, ей даже послышалось напряжение в его голосе. — Будь моя воля, закрыл бы их вовсе.
Катрина растерялась. Чья же тогда воля способна на это, если не короля?
— Но ведь ваше слово — закон.
— Закон, — охотно согласился Эрик. — Но Инквизиция отслеживает злоупотребления магией со стародавних времен. Закрыв ее, я получу сразу два лагеря противников, от которых придется отбиваться. Во-первых, это люди, верящие в инквизиторов и чувствующие себя в безопасности, пока они существует. Начнутся бунты. Толпа — это страшно, испуганная толпа — страшнее. Во-вторых, приговоры Инквизиции не всегда несправедливы, многие непорядочные маги ведут себя смирно именно под страхом расправы с ее стороны. Закрыв Инквизицию, я развяжу им руки. — Он вздохнул и вновь взялся за вилку. — Однажды она просто изживет себя, а пока будем довольствоваться тем, что Инквизиции запрещено карать и миловать без письменного обоснования своих решений, показаний свидетелей и официального согласия с приговором органов государственной власти.
— Это мудро, ваше величество, — пробормотала Катрина.
Выходит, не только она и старший инквизитор ошиблись, обвинив племянника в смерти женщины со стремянкой, но и те самые органы государственной власти, подписавшие разрешение на взлом его сознания.
— Оставим извечные вопросы, — тем временем предложил король, которому тоже была неприятна тема Инквизиции. — Что вы узнали от Нэйтана?
— Ничего.
Теперь пришел черед Эрику приподнимать брови.
— Совсем ничего? — не поверил он. — Вы были внизу достаточно долго.