Первозданная. Дилогия

Разумеется, никто из перечисленных в приказе не горел желанием отстаивать свою невиновность в суде, особенно после того, как в прошлом линнаре по этому самому обвинению был казнен Монрой аб Кодвал, секретарь Священной Канцелярии по вопросам чистоты вероучения. Занять такую непримиримую позицию Имара вынудила полученная от Гарвана аб Малаха информация, что верховный поборник и его сторонники, крайне встревоженные ростом популярности принца Лаврайна, начали склоняться к тому, чтобы пойти на существенные уступки королю, вплоть до признания его указа о создании Государственного Совета, и договориться с ним о перераспределении полномочий. Однако Имар понимал, что эти уступки будут лишь тактическими и временными, кроме того, он ставил своей целью полное устранение поборников от власти, поэтому решил сыграть на опережение, выдвинув такие условия, которые не могли принять даже умеренные члены Поборнического Совета. А радикально настроенные руководители Конгрегации к этому времени уже бежали из Хангована, присоединившись в Бланахе к Лаврайну, которого признали своим лидером. Они вполне отдавали себе отчет, что в случае успеха молодой принц подчинит своей власти Конгрегацию, но не усматривали в этом большой беды. Главным для них было сохранить саму систему.

– А что с этой голытьбой? – спросил Кайлем аб Рордан, смерив презрительным взглядом народ на площади. – Мешать не будет?

– Думаю, что нет, генерал, – ответил Тейл аб Эрхар. – Проповедники пытаются натравить на нас людей, но им это не очень удается. Толпа не так велика, чтобы ощутить свою силу. Главным образом собрались только те, кто дежурит тут днем и ночью. Вообще-то я думал, что народу будет больше, гораздо больше. Слухи ведь уже разлетелись по городу, а фанатиков в Ханговане хватает.

– Вот только овцам нужны пастухи, – заметил генерал, – без них овцы не знают, что делать. А о пастухах мы позаботились – в эту ночь большинство хангованских приходов остались без своих проповедников. – Он криво усмехнулся. – Нет, конечно, их никто не арестовывал. Просто его величество пригласил преподобных отцов в Кайр Гвалхал на срочное совещание. А они не могли отказаться.

– О! – произнес полковник, ничего не знавший об этой части плана. – Это очень предусмотрительно… Так какие будут приказы, государь? Отправить еще одно предупреждение?

– Нет, – ответил Имар, – это излишне. Все возможные предупреждения они уже получили и думают, что мы просто пугаем их. Полковник, отправляйтесь к гусарам и готовьтесь к бою. Атакуйте сразу, как только враг пойдет в наступление. А вы, капитан, – обратился он к Фергасу аб Гвыртиру, – прикажите открыть огонь. Мы покажем поборникам, что шутки закончились.

– Так точно, государь! – в один голос ответили оба офицера.

Тейл аб Эрхар сразу же погнал лошадь в сторону улицы, где расположилась ударная гусарская колонна, а Фергас аб Гвыртир вернулся к своим подчиненным и начал отдавать им приказы.

– Государь, вам лучше отъехать, – посоветовал генерал аб Рордан. – Пушки хоть и редко, но взрываются.

– Ничего, – твердо ответил Имар, – я рискну.

На самом деле он знал, что нет никакого риска. С ними был колдун, который позаботится о том, чтобы ни одна пушка не взорвалась, а в случае необходимости защитит его с генералом от пуль. Поэтому здесь они были в полной безопасности – почти так же, как за стенами Кайр Гвалхала.

Канониры зажгли фитили и по команде капитана поднесли их к запалам. От залпа первой же пушки Имару плотно заложило уши, и следующие выстрелы показались ему уже не такими громкими. Ядра по пологой дуге перелетели наискось через площадь, в большинстве своем не причинив никакого вреда, только два из них попали в крепостную стену, а еще одно разорвалось невдалеке от главных ворот, ранив, а может быть, и убив нескольких поборников.

«Вот и правильно! – мысленно похвалил Имар молодого Йорверта аб Торвала, известного на Лахлине под именем Эйнара аб Дилана из Таркаррая, предводителя архарских бунтовщиков. Сейчас он должен был скрываться в одном из домов поблизости, корректируя полет ядер. – Главное тут – не перестараться. Чтобы ни у кого и мысли не возникло о магическом вмешательстве».

Толпа на площади гневно взревела, и десятка с два самых отважных смельчаков, полностью утративших разум от такого святотатства, бросились вперед с явным намерением помешать солдатам перезарядить пушки для второго залпа.

Стрелки нацелили ружья, Фергас аб Гвыртир поднял руку и быстро оглянулся на короля. Имар решительно кивнул ему. К сожалению, так было нужно. Без этого не обойтись.

Затрещали ружейные выстрелы, и сумасшедшие сорвиголовы, не пробежав и половины пути, попадали наземь, заливая свежий снег алой кровью. Воины первой шеренги немедленно уступили место своим товарищам из второй, и капитан снова поднял руку, хотя явно надеялся, что второй раз отдавать такой приказ не придется.

Однако в толпе нашлось еще несколько десятков самоубийц, которые после второго залпа присоединились к погибшим. Тогда из соседнего переулка выступила пехотная рота, и напуганные такими решительными действиями люди кинулись врассыпную. Большинство, вместе с проповедниками, побежали под защиту собора Первых Святых, и это было самое разумное решение; кое-кто помчался на юг, рискуя при этом нарваться на военных по ту сторону площади; а самые глупые бросились ко Дворцу Святой Веры – и попали под копыта лошадей поборнической конницы, как раз хлынувшей на площадь. Руководство Конгрегации до последнего тешило себя надеждой, что со стороны короля это лишь очередное запугивание и он не решится перейти от осады к штурму, но теперь, поняв свою ошибку, отдало приказ о контрнаступлении.

Наперерез поборникам двинулась колонна гусар, а Фергас аб Гвыртир крикнул канонирам:

– Огонь по готовности!

Пушки начали стрелять вразнобой, и ядра уже летели прицельнее, чем после первого залпа, били в крепостную стену и окованные железом главные ворота, а порой залетали во внутренний двор. Одно из них даже попало в окно на четвертом этаже главного здания, и вскоре оттуда повалил густой дым, – очевидно, его пороховая начинка так удачно взорвалась (возможно, не без помощи Йорверта), что привела к пожару.

Тем временем гусары сошлись врукопашную с поборниками. Ряды противников смешались, и на расстоянии было трудно различить, кто есть кто, ведь и те и другие были в красных мундирах, только гусары носили белые рейтузы, а не черные, как у поборников.

А когда к коннице присоединились пешие поборники, в бой уже вступила и армейская пехота. Солдаты бились бесстрашно, опровергая своими решительными действиями все опасения Имара, что они, выходцы из народа, воспитанные с младенчества в благоговении перед поборниками, не отважатся поднять на них руку.

«Для Лахлина еще не все потеряно, – думал король. – И среди простых людей хватает тех, кто ненавидит Конгрегацию. Их нужно только собрать вместе и поставить над ними надежных командиров…»

– А ваш шпион не ошибся, министр, – сказал генерал Гарвану аб Малаху. – У поборников правда нет пушек. Иначе они бы их уже задействовали.

– Не задействовали бы, лорд Кайлем. Будь здесь пушки, мой человек вывел бы их из строя, – уверенно ответил Гарван, который и был тем человеком. – Но поборникам даже в голову не приходило, что им может понадобиться артиллерия в самом сердце Хангована.

– Вот-вот, – кивнул генерал аб Рордан. – А когда опомнились, стало слишком поздно. Надеюсь, ваш шпион вовремя скрылся. Во всей этой кутерьме он может пострадать. А если надумает бежать через подземный ход, наши парни могут его ненароком порешить.

– С ним все в порядке, лорд Кайлем. Сейчас он в безопасности.

Подземный ход, а точнее туннель, о котором упомянул генерал, соединял Дворец Святой Веры с городскими катакомбами, и его существование скрывалось не только от рядовых поборников, но и от руководства Конгрегации среднего звена. Кайлем аб Рордан узнал о нем лишь несколько дней назад и за это время неоднократно сетовал, что шпион не раздобыл информацию раньше. На самом же деле Гарван давно знал о туннеле и еще в прошлом месяце рассказал обо всем королю. Имар решил ничего не говорить генералу, потому что считал нецелесообразным перекрывать поборникам путь к бегству. Если бы весь Поборнический Совет по-прежнему оставался в Ханговане, напряжение в городе было бы намного выше. А так до горожан доходили слухи, что высшие руководители Конгрегации разбегаются, словно крысы с тонущего корабля, и это, разумеется, не слишком благоприятно сказывалось на их авторитете. Кроме того, Имар как раз и стремился разделить Поборнический Совет на две части, которые будут более уязвимыми, чем единое целое. И вот наконец пришло время избавиться от одной ее половины – более умеренной, а потому более опасной…