Первые 20 лет

— Семён, ты меня удивляешь. Раньше я не замечал за тобой сильной тяги к учёбе, да и говорил ты совершенно по-другому.

— Могу тебе помочь измениться, но для этого тебе придётся упасть с лошади. Как думаешь, хочешь ли ты такой способ попробовать?

— Шутник, тогда вечером и займёмся.

Вот после того разговора для меня по сути началась новая жизнь. Тело у меня ещё было ослабленным, но хорошее питание и постепенно возрастающие нагрузки благотворно сказывались на моём организме. Я не только креп, но и приобретал силу, которой у меня никогда не было. Своим восстановлением я занимался днём, а уже как стемнело за меня брался Василий и мы вместе занимались. Вася учил меня всему что знал сам и по меркам человека, жившего в двадцать первом веке эти знания, были сущей мелочью, но этого я показать не мог. Василий учил меня алфавиту и числам, потом письму и числовым выражениям. Я всё это прекрасно знал, но мне приходилось подыгрывать старшему брату и показывать, как я стараюсь усвоить даваемые мне знания. Моё обучение растянулось почти на два месяца, и как раз к положенному сроку я был готов. Василию меня учить было больше нечему, да и мне эта игра уже поднадоела, как в принципе поднадоело и всё вокруг. Если в первые дни я можно сказать был в шоковом состоянии и всё происходящее вокруг себя считал нормой. То спустя неделю я уже сильно скучал по своей прошлой жизни и комфорту, который в ней присутствовал. Я не был неженкой, но комфорта мне с каждым днём не хватало всё больше и больше, а кроме этого я привык к разнообразию в еде и как можно понять сейчас его у меня не было.

В общем как только я освоился я начал замечать за собой, что очень хочу вернуться обратно. Вот только чтобы это сделать мне нужно было прожить в этом времени почти двадцать лет, а чтобы это сделать я не мог остаться сидеть на месте, тем более об этом времени я кое-что знал. В моей голове за эти месяцы родились наброски плана, и я был готов приступить к его реализации, а для этого мне нужно было выбраться из деревни.

— И так я вижу сын ты для себя уже всё решил, ты действительно хочешь пойти учиться. Я понимаю эту тягу в Васе и Евдокии, но ты же до сих пор ничего не помнишь.

— Может так получится, что я так до конца своей жизни ничего и не вспомню и что мне тогда всю жизнь здесь сидеть и себя жалеть. Нужно идти дальше и к чему-то я рано или поздно приду.

— Благословляю тебя мой сын во всех твоих свершениях, я рад, что ты так думаешь и я надеюсь у тебя всё получиться. Кстати, куда ты хочешь поступить, — спросил отец, которого моя судьба по-видимому, заботила больше всех, так как я не слышал чтобы с подобными разговорами он подходил к брату или сестре.

— Думаю поступить в машиностроительный техникум или что-то подобное.

Услышав мои слова у отца округлились глаза, но удивление быстро прошло и выражение лица у него стало прежнем.

— И куда думаешь ехать?

— Может в Москву, — чётко сказал я и в моей интонации сложно было найти неуверенность.

Пусть сейчас и старался казаться уверенным в произносимых мною словах, но сам я в них не был уверен. Ещё было слишком много подводных камней о которых я точно ничего не знаю, но выбор у меня всё равно был небольшой.

— Далековато ты собрался, твои брат с сестрой куда ближе собираются отправляться учиться. Может всё-таки с ними поедешь?

— Вернуться всегда можно, а я хочу учиться у лучших, ведь только в столице я смогу получить самое лучшее образование.

— Я бы может с тобой поспорил, но человек я тёмный. Поэтому учись сынок и потом ни на кого не пеняй так как все решения ты принимал самостоятельно.

— Я знаю отец, будут стараться жить так, чтобы ни о чём не сожалеть.

После этого разговора с отцом мы больше никогда не возвращались к этой теме, до самого моего отъезда. В какой-то момент я даже начал переживать, что меня не отпустят и сейчас просто тянут время. Но мои опасения оказались напрасными и в один день отец меня поднял в такую рань, что ещё за окном было темно.

— И так сын, время настало.

— Что случилось? — сонно спросил я.

— Ты хотел учиться в Москве, поэтому мы с мамой сделали всё от себя зависящее. Сейчас к нам приедут знакомые и заберут тебя с собой. Наши знакомые сейчас направляются на ярмарку и помогут тебе не только добраться до Москвы, но там проводят и до выбранного тобою техникума.

То, что меня сейчас отправляют в Москву сильно меня ошарашило и я откровенно к этому был не готов. Но раз меня поставили перед фактом, да и вещи мои уже были собраны, деваться мне было уже некуда. Вскочив с кровати, я быстро оделся и уже собирался отправиться на улицу, как был остановлен отцом.

— Куда это ты собрался, сперва подкрепись, а потом попрощайся со своими братьями и сёстрами и тогда уже может отправляться в свою Москву.

Меня посадили за стол и выставили передо мной тарелки. Пока я ел всех моих родных разбудили, и те недовольно протирая глаза садились на лавку. Протерев глаза, они узнавали причину столь ранней побудке после чего их настрой становился ещё более хмурый. Я видел, что никто не хочет меня отпускать, но при этом никто не высказывался против. Все понимали, чего я хочу и своими желаниями не хотели сбивать меня с пути. За эти два месяца, что я провёл в этой семье я пусть и не смог полностью почувствовать себя с ними одним целым, но и чужими я их не мог назвать. Они как не крути стали моей второй семьёй и теперь я хотел сделать так, чтобы и у них было всё хорошо. Быстро доев я осмотрел всех своих родных и стал ждать, что же мне сейчас будут говорить, хотя и так знал, чего мне сейчас пожелают.

— Дорогой сын. Мы все желаем тебе, чтобы всё у тебя получалось, чтобы все твои мечты сбылись, и чтобы ты даже в самые трудные для тебя моменты знал, что мы всегда любим и ждём тебя. Удачи тебе сын.

Как только Григорий высказался все тут же рванули ко мне и начали крепко обнимать. Младшие дети снова обняли мои ноги и старались их сжать, как можно крепче. Сестры и мать облепили меня со всех сторон и тихо плакали. Отец и старший брат стояли немного в стороне и у обоих катилась скупая мужская слеза по щеке. У отца слеза исчезла в бороде, а у брата она исчезла благодаря рукаву. Меня продолжали обнимать, и я бы не знал сколько бы это ещё длилось если бы в дверь не постучали.

— Хозяева вы там спите? — послышался стук и последовавший за ним басовитый мужской голос.

— Марат, заходи, сын уже готов.

На пороге появился довольно-таки крепкий мужчина, на поясе у которого висел солидный кнут.

— Если готов, то поехали. Негоже нам на паровоз опаздывать. И хватит бабы выть, не на войну же хлопца отправляете.

Меня тут же отпустили и только два братишки продолжали крепко меня держать.

— Иван, Матвей, отпустите уже брата, а то он из-за вас на паровоз не успеет и тогда все наши проводы будут напрасными, — мягко и нежно сказала мама.

Этих слов оказалось достаточно и оба мальчика тут же перестав хныкать отпустили мои ноги. Они оба отошли в стороны, и я увидел их заплаканные лицо, от чего у меня сердце сжалось, и я задумался, поступаю ли я правильно. Сейчас мне не хотелось уходить, и я прекрасно понимал, что это минутная слабость, но от этого не становилось легче. Видимо Григорий заметил мои метания и решил мне помочь.

— Семён прощайся. Тебе уже пора, не стоит задерживать людей, которые и так решили тебе помочь.

Слова отца помогли, и я скомкано попрощавшись, вышел на улицу, где меня ждало две телеги.

— Запрыгивай в любую телегу и можешь подремать, ехать нам далеко, и ты должен хорошо отдохнуть, на станции понадобиться твоя помощь.

Какого рода помощь понадобится стало понятно, когда я забрался в телегу и увидел кучу мешков. Примостившись на которые, я быстро определил, что именно там лежало, в них находилось зерно. На зерне лежалось отлично, и я действительно быстро заснул. Вот только заснул привычным для себя сном, который длился всего несколько секунд. Я никак не мог понять, как именно той проклятой бабе это удалось, но вместе с тем, что она переместила меня в прошлое, так и сна фактически лишила. Моё тело каждый раз после сна было отдохнувшим и полным сил, а вот разум долго привыкал к такому распорядку. Я долго привыкал к тому, что сна у меня фактически нет и я всё время бодрствую. Вот и сейчас заснул я практически в кромешной тьме, а проснулся, когда вокруг светло. И проснулся я нет от света, а от гула паровоза. Подняв голову, я увидел паровоз, который если не вдаваться в детали был похож на современные тепловозы. Но всё же его я видел впервые и поэтому из любопытства рассматривал его через чур пристально, что само собой не осталось без внимания.