Первые шаги по Тропе: Злой Котел

– Можно ли мне узнать, о чем сказал напоследок Поводырь?

– Не только можно, но и нужно. Из его слов следовало, что Светочу, как и любому другому порождению этого мира, отмерен свой срок. Когда-нибудь он погаснет, и в Ясмене наступят суровые времена. Дабы пережить их, нужно повсюду строить высокие башни и создавать там запасы на будущее. Главное – не поддаваться отчаянию. Тенетники обязательно одолеют все невзгоды и дождутся возвращения Светоча, который займет на небе свое прежнее место. Хотя вполне возможно, что этими счастливчиками окажемся не мы, а наши дети. Так сказал Поводырь. Но вот откуда эти дети появятся, он объяснить не успел.

– Как Поводырь выглядел?

– Почти как мы с тобой. Две руки, две ноги, одна голова. Но на этом сходство кончалось. Руки его по длине мало чем уступали ногам, а голова составляла как бы одно целое с плечами и загривком. Со временем он сильно посветлел, но вначале был ярко-рыжим. Никогда больше подобные существа в Ясмене не появлялись… Впрочем, сам Поводырь частенько говорил, что его с успехом мог бы заменить кто-нибудь другой. Тот же вещун, например. Или тирумаль.

– Кто, кто? – не расслышал, а вернее, не разглядел я.

– Тирумаль, – повторил Рябой. – Та, которую похитили, была тирумалью. Ты тоже тирумаль.

– Уж лучше называй меня человеком, – примазываться к славе совсем других народов было не в моих привычках. У нас, землян, собственная гордость:

– Че?ло?век… – повторил он. – Странное словцо. В нем, наверное, запрятан какой-то скрытый смысл.

– Полагаю, что да. Вот это чело, – я коснулся рукой собственного лба. – Сам знаешь, что здесь находится. Ну а под веком понимается жизнь, существование. Про рано умершего у нас так и говорят: он прожил короткий век. Следовательно, можно сказать, что под понятием человек подразумевается бытие разума.

– Такое определение в равной мере относится и к нам, тенетникам… Впрочем, мы отвлеклись. Тебя не удивило, что я вдруг завел этот разговор о Поводыре?

– Нет. Пребывание в Ясмене отучило меня чему-либо удивляться. Здесь возможно даже то, что в здравом понимании совершенно невозможно. Но у здешних сестробратьев есть одна примечательная черта: они ничего не делают зря. Поэтому я готов выслушать мораль, вытекающую из твоего рассказа.

– Обойдемся без морали. А историю эту я поведал тебе только для примера. С чем-то схожим тебе придется столкнуться и у вредоносцев. По нашим сведениям, у них имеется свой собственный Поводырь, уж и не знаю, как они его там называют. Пользуясь тем, что о прошлом и будущем Злого Котла ему известно больше, чем кому-либо другому, этот выродок всячески помогает вредоносцам. Таким образом, мы находимся в неравном положении. Необходимо срочно восстановить справедливость и уравнять возможности.

– Понял, можешь не продолжать, – перебил я Рябого. – И эта первостепенная задача, конечно, поручатся мне. Только зачем обыкновенное убийство называть восстановлением справедливости?

– Кто сказал об убийстве? Уговори тамошнего Поводыря принять обет молчания. Или вырви у него язык… Хотя вариант со смертью был бы предпочтительней, – неохотно признался Рябой.

– Обрадовал ты меня, ничего не скажешь. Такими делами занимаются не лазутчики, а палачи. Я никогда не проливал невинной крови.

– Почему же невинной? – возмутился Рябой. – Это тот случай, когда одна-единственная смерть спасет тысячи жизней. Мы сможем разговаривать с вредоносцами совсем иначе. Вполне возможно, что, лишившись толкового советчика, они вообще прекратят свои вылазки. Их ненависть обходится нам очень дорого. Ты сам пострадал от рук вредоносцев, а мы страдаем во сто крат больше. Дело, порученное тебе, святое. В случае успеха тенетники вечно будут помнить и славить тебя. Да и по поводу вознаграждения можешь не беспокоиться. Вместо одной потерянной подруги ты получишь полдюжины новых.

– Мне новые не нужны. Мне бы прежнюю вернуть, – конечно, я брякнул это зря.

Рябого аж перекосило! Можно было подумать, что я похвалил при нем вредоносцев.

– Этого и следовало ожидать, – горько молвил он. – Боюсь, что, оказавшись среди врагов, ты посвятишь себя не охоте за Поводырем, а поискам своей пропажи. Но ты найдешь только гибель. Вредоносцы сразу догадаются, откуда ты явился. Скажу больше – если ты все же доберешься до этой тирумаль, она просто выдаст тебя своим новым владельцам. Пойми, она не че?ло?век! Она вещь, ценимая за свою привлекательность наравне с драгоценными камнями и металлами. Такими, как она, принято украшать богатые дома. Это и есть источник ее существования, требующий вдобавок постоянной угодливости и раболепия. Ради этого она согласится служить кому угодно – и ужасным хозяевам Острога, и тенетникам, и вредоносцам. Вот к какой продажной душонке ты привязался!

– За это надо благодарить тебя, – холодно парировал я.

– Никто не любит признавать свои ошибки, но тут я искренне каюсь. Давай пока воздержимся от взаимных упреков. Времени и так в обрез. Я не могу тебе приказывать. Я умоляю тебя: обезвредь Поводыря, а потом можешь делать все, что угодно. Жалеть ты не будешь. Благое дело всегда зачтется, а кроме того, я обещаю исполнить любое твое желание, лишь бы оно было в моих силах.

– Хочу, чтобы меня доставили в самую дальнюю из доступных вам стран, – мои ставки выросли, и надо было, пока не поздно, этим пользоваться.

– Если хочешь, значит, так оно и будет, – без колебания ответил Рябой.

– А если я пожелаю большего? Например, покинуть пределы Злого Котла?

– Мы приложим к этому все старания. Нет котлов без слабых мест.

– Ладно, – сдался я. – Будем считать, что договорились.

Фигурально выражаясь, сделка состоялась, хотя никто не ударял по рукам и не подписывал собственной кровью сомнительные обязательства. А куда денешься? Простодушному тирумалю, то бишь человеку, не устоять против столь страстных увещеваний. Уж и не знаю, какими еще достоинствами обладает Рябой, но агитировать он умеет…

– Вот и настало время расставания, – сказал я вещуну. – Давай забудем обиды, которые мы причинили друг другу, и пусть в памяти останется одно только хорошее.

Похоже, мой приятель уже был готов к этой новости. Убиваться он не стал, а только деловито осведомился:

– Когда ты покидаешь Ясмень?

– Скоро. Мне позволили хорошенько выспаться, но не более того.

– Что-то я беспокоюсь за тебя. По-моему, до полного выздоровления тебе еще далеко.

– Слабость бездельем не излечишь, – возразил я с напускной бодростью. – От лени все недуги только обостряются. А пробежишься через две-три страны, отмахиваясь налево и направо, сразу почувствуешь истинный вкус жизни.

– Ну а я не нахожу в суете и тревоге никакого удовольствия, – сообщил вещун. – Ты по натуре воин, а я – созерцатель.

– Что не помешало нам обоим сделаться бродягами, – заметил я.

– Бродяга бродяге рознь. Для меня это наиболее доступный способ существования, а для тебя некая цель. И если я не ошибаюсь, очень высокая цель. Жаль, что мы больше не встретимся.