Шрифт:
Глава 1
Домоводство. Первые уроки
Каково оно – «Жить долго и счастливо»? Сороковник, выпавший на долю Ванечки-Иоанны, пройден. Достойные пары обрели друг друга. Зарвавшийся демиург наказан. Миры спасены. Что дальше?
Давайте подсмотрим за героями. Всё ли у них складывается, как мечталось? Так ли безоблачна их жизнь?
Особенно, когда мир, который раньше воспринимался лишь временной декорацией, оказывается насыщенным событиями и персонажами, порой не совсем приятными. А порой и опасными…
Глава 1
Ещё вчера белоснежная и почти законченная ажурная шаль была безнадёжно испорчена. И мне ли не знать, кто приложил к этому кощунству ручку, унизанную фамильными кольцами?
Нет,
Не лично. Всего лишь прослышала, что мои дочуры, увлёкшись начертанием рун, в последнее время повадились рисовать вместе со мной, в комнате для вышивания. И решила этим воспользоваться. Интересно, знай она, что её внучки ещё и вяжут вместе со мной, передумала бы?.. Мы же с девочками рукоделье своё никому, кроме Элли, не показывали, хотели сохранить в секрете: подарок, как-никак, той же Мирабель на предстоящие именины, сюрприз. Значит, кто-то всё же настучал о получившейся у нас красоте…
А может, и не настучал, просто несравненной Мири очень уж хотелось меня задеть: вот она и послала в рукодельную комнату шпионку-горничную; та заметила шаль, которую, против обыкновения, я не запрятала в сундучок. Ага, ага, вот он, подходящий объект для мести!.. Вот только до сих пор не пойму, что за месть, где я свекрови дорогу перешла? Но сами действия засланки разгадать нетрудно. Банка с тушью, почти полная, обычно стояла в специальном углублении на столе, рядом с альбомами и мелками. Всего-то и понадобилось переместить её на этажерку, над моим рабочим местом, да отвинтить крышку, а потом протянуть ниточку разового заклинания от двери к ёмкости. Дверь открывается, краска опрокидывается, месяцы работы насмарку, Обережница (это у нас я!) рыдает и седеет от горя. Детский сад какой-то. И детская ворожба; впрочем, прислуга в Эль Торресе владеет только азами магии, а больше и не нужно. Характерные рисунки этих простеньких бытовых плетений мне давно известны. Особенно той горничной, что вечно по пятам за донной Мирабель ходит, ловя на ходу каждое слово.
А сама донна в своё время магией заниматься так и не захотела, и настоящей ведьмы из неё не получилось. Хоть в этом мне повезло. Как, впрочем, и всем окружающим.
Нет, но какова интриганка! Не хочет светиться, так чужими руками действует! Хвала всем здешним богам, что в Гайе пока не знают детективного жанра. Иначе дорогая свекровь обложилась бы томами Агаты Кристи, как учебниками, и устроила бы мне совсем весёлую жизнь.
Но вот что интересно: с Элизабет, второй своей невесткой, Мири уживается вполне мирно. Более того, порой даже снисходительно выказывает ей расположение, вроде бы искреннее. Ну как же, ведь бедняжка Элли когда-то умерла от тоски по её старшему сыну и даже беззаветно ждала его в царстве Мораны! Это же я, злодейка иномирная, не захотела помирать, мало того – и её младшего сына чуть не утащила за собой навсегда на тот свет. А того, что именно я вызволила оттуда Элизабет, да не одну, а с будущими малышами; что, пройдя для меня испытание третьей смертью, Маркос обрёл крылья Архимага и стал наследником Главы, младший-то сын![1] – вроде бы и не было. Н-да. Не в первый раз сталкиваюсь с избирательностью человеческой памяти, а потому даже не удивляюсь.
… – Опять? – горестно ахает за моей спиной Элли. И подаётся вперёд, оценить масштаб разрушений. Даже вредительства, я бы сказала.
Успеваю её перехватить.
– Осторожно. Сама не изгваздайся. Ну да, похоже на то. Вот чуяло мое сердце, слишком радостно Мири сегодня улыбалась за завтраком. Просто лучезарно! И как она сама сюда не заявилась полюбоваться?
Перчаток при себе нет: мы ж не с бала, а после семейной утренней трапезы, в домашних, так сказать, туалетах. Кстати, очень удобные здесь платья для беременных, чем-то похожи на наши сарафаны. Элизабет они чрезвычайно идут и так мило подчёркивают её положение! Я же, пользуясь, что срок невелик и живот почти не виден, предпочитаю брючные костюмы. Не обтягивающие джинсы, разумеется, но вполне уместные туалеты, вписывающиеся даже в общество, где дамы предпочитают длинные юбки. Впрочем, из-за обилия иномирян то же самое общество снисходительно относится к модам несовместимых, казалось бы, эпох, выбирая из новинок что-то интересное и для себя. Этим я и пользуюсь. Беззастенчиво.
В общем, перчаток при мне нет. Голыми же руками брать перепачканную банку из-под туши и вообще наводить здесь порядок – это до вечера не отмоешься. А попросить кого-то ещё прибраться – обеспечить прислуге мешок новых сплетен; выносить же сор из избы
не хочу. Нет уж, мы как-нибудь сами управимся.Несколько августовских недель, проведённых в компании суровой Софьи Марии Иоанны, а затем два месяца под патронажем домового Дорогуши[2] в Тардисбурге не прошли даром. Бабушка Софи – как дозволялось её называть самым близким – из лучших побуждений за кратчайший срок утрамбовала в моей голове уйму заклинаний бытовой магии; из тех, что, по её глубокому убеждению, должна знать каждая хозяйка замка. Во время совместных обходов Эль Торреса новые знания, и нужные и, с моей точки зрения, не совсем, сыпались на меня градом, причём каждый перл проговаривался лишь единожды: бабушка Софи считала ниже своего достоинства повторяться.
Вернее, это я так думала.
После первых же двух часов непрерывного обучения на фоне кухонных кладовых, погребов, прачечных, садовых домиков и прочего я взмолилась о пощаде, честно признавшись, что ничегошеньки не запоминаю: в одно ухо влетает, в другое вылетает. На что суровая донна неожиданно хмыкнула. Дескать, на тебя давно навешано нужное заклятье, деточка, которое аккуратно складирует нужную науку прямо в мозг. Мол, всё это я могла бы зачитать тебе, не выходя из кабинета, да вот люблю наглядность, так что наслаждайся примерами и запоминай ситуации, а когда появится нужда в каком-то действе – слова и жесты припомнятся сами.
Тогда-то, кстати, после наших с ней обучалок, Мирабель невзлюбила меня пуще прежнего. Ей всё казалось, будто я нацелилась на место хозяйки замка, а её – побоку; она так и останется приложением к всесильному мужу, не более. И ведь не докажешь, что оно мне ни к чему, это их громадное хозяйство. Тем более что наша бабушка-матриарх открытым текстом заявила, что на покой собирается не раньше, чем лет через двести, а сейчас ей невтерпёж поделиться тем, что знает, и не с соплюшкой какой-нибудь, а с настоящей взрослой женщиной. Нетрудно догадаться, что в соплюхах у неё числится пресловутая донна Мирабель. Что, разумеется, ещё больше прибавляет в мой адрес любви и уважения со стороны последней, да уж…
Откуда знаю? Да просто слышу иногда, как откровенничают горничные. Хоть при мне и умолкают, но умному человеку два плюс два сложить нетрудно.
Впрочем, не будем о грустном. Вернусь к тому, что в моё «домашнее образование» изрядную лепту внёс наш милый Дорогуша. Бабушка Софи – та мыслила глобально, обучая держать надзор за кухней и поставщиками, штатом горничных, садовников, приходящей прислуги, и прочая, и прочая, словно не замком командовала, а целым городом. Впрочем, оно, пожалуй, так и выходило. Домовой же основной упор делал на то, чтобы его хозяюшке меньше работать собственными ручками, но при этом всё успевать в нашем скромном домике из десяти комнат. Например, чистоту навести без тряпки и швабры; одежду постирать-посушить-выгладить, порой прямо на себе, буде попадёшь под дождь или, допустим, случится какая дорожная неприятность... Навесить на дверь охранные заклинания, фильтрующие гостей на своих и чужих, безопасных и подозрительных. Приёмы и «секретики» (очень уж полюбилось домовушке слово, перенятое у девочек) используемые при готовке еды, годились как для русской печи, так и для плиты с магическим подогревом. Плюсом к ним шли заклинания стазиса, разогрева и поддержания блюда горячим, да так, чтобы не перепрело. Век живи, век учись, одним словом. Не представляю, как я без этого обойдусь, если понадобится надолго отбыть в свою квартирку на Земле?
Ах, да, отвлеклась. Вместо того чтобы рассуждать, дело надо делать.
…Не так уж это и трудно: призвать из ближайшей кладовки пару перчаток. Ими часто пользуются здешние прачки, дабы не лезть голыми руками в мыльный раствор или синьку, а то и в особые химикаты. Ведь в прачечную попадают и перепачканные землёй садовничьи куртки, и стоячие от сажи штаны и робы мальчишек-трубочистов… Оно конечно, здесь бы в самый раз подошла та самая наука, которой обучал меня Дорогуша; но Софья Мария Иоанна дель Торрес, послушав моё, так сказать, рацпредложение, лишь снисходительно фыркнула. Обучать магии ещё и прачек? Теоретически – возможно. На практике же одна такая обученная заменит десятерых товарок, а кого тогда прикажешь рассчитать из остальных, лишив стабильного заработка? Вот уже много веков замок даёт работу нескольким окрестным деревушкам, за счёт чего те и процветают. Нечего людьми разбрасываться.
…В общем, я призвала перчатки.
Можно было бы и изощриться, окружить руки особой воздушной плёнкой, влаго- и химически непроницаемой, но зачем, если есть более экономный с точки зрения магии вариант? Этому меня тоже учили: быть рациональной. Не палить из пушки по воробьям. Когда порой весь день расходуешь Силу по мелочам, можешь и не заметить, как доведёшь себя до истощения.
Осторожно приподнимаю за горлышко флакон, с донца которого норовят сорваться тягучие гадкие капли, его-то и окружаю влагонепроницаемой сферой, вроде колбы, с вытянутым горлышком. Так и оставляю висеть в воздухе над испорченной шалью. Мне нужна ёмкость для сбора отходов, которые сейчас появятся. И вновь наша шаль засияет первозданной чистотой.