Первые уроки

В итоге она получила на руки около восьмисот золотых. Аля сильно подозревала, что Эдор припрятал половину. Но давить сильнее не стала. Ей и этого хватит с лихвой.

Надо было хотя бы выпороть мерзавца. Или судить. Можно было вообще казнить. Но… Твою ж мать!!!

Не могла она подписать смертный приговор человеку!

НЕ МОГЛА!!!

Особенно, когда Эдор, почувствовав ее настроение, на коленях пополз к ее ногам и принялся скулить, чуть ли не вылизывая туфли языком о малых детушках и старых родителях…

Аля понимала, что мерзавец врет. Что она потеряет уважение. Но…

А что — ее так кто-то уважал?

И вообще… можно и никому не рассказывать. Она — не будет. А крестьяне… есть вариант при котором и они промолчат. Есть…

Как говорится, если в комнате два выхода — значит вы не видите окна и дымоход.

Вместо суда и публичных разборок (в которых, она подозревала, облажалась бы по полной программе), получив деньги, она попросила сына Эммы проехать по деревням и сообщить, что управляющего выгнали вон. И завтра с утра он с женой пешком уйдет из Иртона на все четыре стороны. Или хотя бы послать мальчишек с той же вестью.

Поймала удивленный взгляд парня, она поглядела ему прямо в глаза и улыбнулась.

— Пусть люди ему лошадь продадут, если решат, что он ЭТО заслужил.

Парень оскалился. Аля поежилась. Да, не своими руками. Но — по справедливости. Кому ты, тварь, насолил, те пусть и судят. И особенно не удивилась, когда ей через два дня сообщили, что управляющий с женой, вот незадача, вот жалость-то, ночью случайно сбились с дороги и их, видимо, задрали волки. Разумеется, никаких денег при них обнаружено не было. Наверное, звери оказались умные и решили прикупить себе пару овечек на зиму. Но Але и не надо было. Пусть останутся в деревне. А она прикидывала примерный бизнес-план под местное сельское хозяйство. Что такое трехполье она знала. И собиралась вводить именно его. А для начала…

* * *

Утро началось рано. Аля специально раздвинула шторы — и первый солнечный луч бил ей в глаза так, что спать не было никакой возможности.

Тело Лилиан Иртон сопротивлялось, протестовало и скулило измученными мышцами, но Аля была неумолима.

Подъем, тушка!

Не нравится?

Твои трудности! А я вот буду действовать!

Приседания. Отжимания. Пресс. Прыжки. Наклоны.

Аля занималась спортом с детства и отлично знала, что ей нужно. Да пока нагрузка небольшая, но ее хватит. Все равно еда ограничена и она на ногах целый день.

Будет на ногах.

В гардеробе было выбрано первое попавшееся платье победнее. Аля отметила, что надо поручить Марте сшить пару тряпочек попроще. Вообще она бы обошлась одной нательной рубашкой — тот же сарафан до щиколоток из 21 века, но народ не поймет. А вот нижние юбки — это явное излишество.

И панталоны — тоже. Заодно трусы надо поручить сшить. Вроде как не теорема Пифагора — справятся. Хм… теорема Иртон?

Забавно.

И вовсе это не плагиат! Это в том мире был бы плагиат, а здесь — просветительская деятельность. Надо только решить сначала, что можно поиметь с этой теоремы. Не просто ж так ее провозглашать на площади? Не поймут. Аля и сама не поняла бы. Но психушку точно бы вызвала.

Эхххх…

Вот беда жителя двадцатого — двадцать первого века. Громадный багаж знаний, неприменимых в экстремальной ситуации.

Марта появилась, когда Аля кое-как натянула платье и теперь ругалась на идиотов, поместивших шнуровку сзади.

— Лилюшка! Как спалось, деточка?

— Отлично, нянюшка. Помоги мне, пожалуйста…

Со внесенными усовершенствованиями платье было уже не таким «капустным». Так, копна сена, не больше. Хотя на Лилиан что ни напяль — взвоешь. Ну как можно было так отожраться!?

— Деточка, что ж ты сама, да я бы…

Аля почти не прислушивалась к причитаниям няни, что не подобает, и вообще, и она бы дитятку руку самому поднять не дала…

Вот еще не хватало! Скоро так и на горшок сажать будут!

— Няня, Эдор ушел?

— Да, вместе с женой. Только засветлелось они сразу…

Аля недобро ухмыльнулась.

— Лошадь им не дали?

— Так парни что из деревни приехали, специально проводили его, еще и пинка дали на прощание…

— Надеюсь, и не одного.

— Лилюшка!

— Няня, заслужил. И хватит об этом. Иртон-Кастл надо отмывать.

— Лилюшка?

— А что? Бардак, сама видишь! Грязи по колено, свинства по уши! Так что у нас впереди тяжелое время. Дней десять точно. Пошли?

— Лилюшка, а завтрак?

— а что — у нас кухарка не уволилась?

— Уволилась. Но ты же можешь приказать…

— Вот еще не хватало. Эмма не появилась еще? Сейчас отправлю за ней карету.

— Лилюшка! За крестьянкой!?

— И что!?

— Ладно бы еще за докторусом…

— Эмма точно умнее. Надеюсь, она уже нашла, кого я просила.

А просила Аля вчера десятка два женщин для тяжелой работы — выскребания свинарника. Ремонтировать Иртон пока денег не было. Но ежели отмыть…

— У нас кто-нибудь готовить умеет?

Аля и сама могла, но технология дровяной плиты ее вырубала. Вот еще не хватало — печку топить! Да и невместно, графине-то… не поймут.

— Да почитай все…

— Отлично. Тогда пусть одна из девчушек становится к плите — и готовит. В больших количествах.

— А…

— изысканных завтраков из восьми блюд не надо. Большой котел каши. С мясом. Хлеба. И сыра. Ясно?

— Лилечка, а…

— А я тоже кашу поем. Не подохну. Нянюшка, сделай как я прошу, пожалуйста. И чтобы все слуги кто остался, ждали меня сейчас внизу, на кухне.

Марта кивнула и вымелась из комнаты.

Аля выдохнула. Еще раз подошла к шкафу, открыла зеркало, вгляделась в металлическую пластину.

— Что, Лилиан Иртон? Мы хоть и не местные, но порядок навести можем. Наверное. Страшно? А ты стисни зубы — и держись. Держись, малышка, на свете два раза не умирать. Ничто нас в жизни не может вышибить из седла, так?

Отражение мрачно подрагивало всеми подбородками. Ему определенно это не нравилось.

Аля звонко расхохоталась. Два раза не умирать? Один раз уже. А второй… я часом не бессмертная? И надо привыкать. Не Аля. Лиля. Лилиан.

Графиня Иртон.

А кому что не нравится — шваброй поперек хребта!