Первый человек в Риме. Том 2
Шрифт:
Через восемь дней Цезарь должен был уехать в Африканскую Церцину. Поручение пришлось ему по душе, одно огорчало:
– Меня не будет в Риме, когда родится мой первый сын…
– Аврелия! Опять?! – Рутилий Руф громко застонал. – Будет еще одна девочка – вот увидите! – Где вы наберете столько приданого?
– Фу, дядя Публий! – ни тени раскаяния не слышно было в голосе Аврелии, отправляющей в рот очередной кусочек курицы. – Что нам беспокоиться о приданом? Папа Гая Юлия взял с нас слово, что мы не будем несгибаемыми Цезарями и не отдадим наших девочек в лапы аристократов. Мы намерены выдавать
– Вы уверены? – глаза Рутилия Руфа озорно блеснули.
– И хорошо бы – близнецы! У Юлиев это бывает?
– спросила отважная мать у золовки.
– Да, – нахмурилась Юлия. – У нашего дяди Секста были двойняшки, но один умер; Цезарь Страбон – из той двойни.
– Это точно, – ухмыльнулся Рутилий Руф. – Наш юный косоглазый друг просто фонтаном извергает необычные имена. Например, Волиск – "выживший близнец". Я слышал, что у него появилось и новое прозвище.
Насмешливый тон возбудил всеобщий интерес; Марий оказался наиболее нетерпеливым:
– Какое же?
– Он подхватил себе свищ в нижней части туловища, на что некий шутник заметил, что у него – один зад и еще половина; теперь он называется Сесквикул.
Вся компания буквально покатилась со смеху, включая и женщин.
– Близнецы могли бы появиться и в семье Луция Корнелия, – вытирая глаза, проговорил Марий.
– Что ты хочешь этим сказать? – Рутилий Руф предчувствовал очередную шутку-сплетню.
– Все вы знаете – хоть и не весь Рим – что около года он жил с кимврами. Там у него появилась жена – херусская женщина по имени Германа. У нее родились близнецы, – пояснил Марий.
Веселость Юлии тут же исчезла.
– Они в плену? Погибли?
– Нет, нет! Он отослал ее в Германию, в родное племя, прежде чем вернуться ко мне.
– Забавный человек этот Луций Корнелий, – задумчиво произнес Рутилий Руф. – С головой у него не все в порядке…
– Здесь ты ошибаешься, Публий Рутилий, – ответил ему Марий. – Не знаю никого, у кого голова варила бы так хорошо, как у Луция Корнелия. Я сказал бы, что он – человек будущего.
Юлия грустно улыбнулась.
– Он уехал в Италийскую Галлию сразу после триумфа. С каждым днем ему все труднее ладить с тещей.
– Что ж, – бодро откликнулся Марий, – это-то понятно! Его теща – единственный человек, которого и я побаиваюсь.
– Очаровательная женщина Марция, – погрузился в воспоминания Рутилий Руф. – По крайней мере, была такою.
– Она активно занята поисками новой жены для Луция Корнелия, – вступил в разговор Цезарь.
Рутилий Руф сдавил пальцами косточку чернослива.
– Несколько дней назад я был приглашен на обед к Марку Эмилию Скавру, – в его голосе прозвучало озорное удовольствие. – И готов биться об заклад, что Луций Корнелий скоро сам найдет себе жену.
– Быть не может! – Аврелия подалась вперед. – Дядя Публий, о чем вы? – Вы про маленькую Цецилию Метеллу Далматийскую? Про жену самого принцепса?
– Луций Корнелий только взглянул на нее, когда ее представили и тут же покраснел. И сидел потом за столом, как дурак, уставясь в ее сторону.
– Тебе могло показаться, – усомнился Марий.
– Почему же? Даже Марк Эмилий заметил –
а уж он-то никогда не отличался особым вниманием к своей обожаемой Далматике. Недаром он отослал ее в спальню сразу после окончания трапезы. Она была весьма разочарована. Но уходя, успела бросить восхищенный взгляд на Луция Корнелия. Тот даже пролил вино из бокала.– Слава богам, что он пока не может вылить свое вино в чашу ее лона, – мрачно пошутил Марий.
– О, только не это! Ни к чему еще один скандал! – воскликнула Юлия. – Луций Корнелий не должен, не может затевать новые безумства. Гай Марий, ты не мог бы ему об этом намекнуть?
Марий скорчил такую гримасу, какой мужья отвечают на нелепые требования жены:
– Конечно, нет!
– Почему же?
– Потому что личная жизнь любого человека – это его собственное дело. Вряд ли ему понравится, если я буду совать нос в его личные дела.
Юлия и Аврелия выглядели смущенными и огорченными.
Всегда выступавший в роли миротворца Цезарь прокашлялся и заговорил:
– Пока Марк Эмилий Скавр выглядит так, будто собрался жить не меньше тысячи лет, да и то расстанется с жизнью не по доброй воле, не думаю, что нам следует особо беспокоиться о Луции Корнелии и Далматике. Кажется, Марция сделала выбор – и я слышал, что Луций Корнелий его одобрил. Так что вскоре мы получим приглашения на свадьбу. Вот только вернется он из Италийской Галлии.
– Кто? – спросил Рутилий Руф. – Я ничего не слышал!
– Элия, единственная дочь Квинта Элия Туберона.
– Это та, длиннозубая, что ли? – уточнил Марий.
– Ей уже за тридцать, она ровесница Луцию Корнелию. Он, кажется, не хочет больше иметь детей, поэтому мать решила, что идеальный вариант – бездетная вдова. Тем более, она еще вполне ничего…
– И из прекрасной старинной семьи, – добавил Рутилий Руф. – И богата!
– Тогда можно поздравить Луция Корнелия, – тепло проговорила Аврелия. – Ничего не могу поделать – он мне нравится.
– И нам всем, – Марий улыбнулся, глядя на нее. – Гай Юлий, не ревнуешь?
– У меня есть более серьезные соперники, чем простой легат, – усмехнулся тот.
Юлия удивленно взглянула на него.
– Правда? И кто же?
– Его имя – Луций Декумий. Этакий тщедушный коротышка лет сорока с тощими и волосатыми ногами, слипшейся от грязи шевелюрой и сильным запахом перегара, – Цезарь пододвинул к себе блюдо с сушеными фруктами, выискивая изюминки посочнее. – Мой дом постоянно заполнен букетами цветов в прекрасных вазах. Сезон или не сезон – для Луция Декумия это роли не играет. Он посылает их каждые четыре-пять дней. И ходит к моей жене в гости! А к нашим детям относится так, что я иногда чувствую себя лишним в доме…
– Остановись, Гай Юлий! – рассмеялась Аврелия.
– Кто таков? – спросил Рутилий Руф.
– Содержатель – или как он там называется, – братства перекрестка, которое располагается в одном из доходных домов Аврелии.
– Луций Декумий и я понимаем друг друга, – пояснила Аврелия, выхватывая изюминку почти изо рта у Цезаря.
– Что значит – понимаем? – не отставал Рутилий Руф.
– Он занимается своими делами везде, кроме окрестностей моего дома.
– А чем же он, собственно, занимается?