Первый человек в Риме

– Знаю, знаю. Это также означает, что теперь в каждом латинском городе наберется значительное количество римских граждан, которое к тому же все время увеличивается! Не говоря уж о том, что закон обеспечивает Рим новыми гражданами. Причем именно такими, какими им надлежит быть, – состоятельными людьми, важными персонами местного значения. Людьми, которые будут правильно голосовать на римских выборах, – съязвил Марий.

Рутилий Руф вскинул брови:

– И что в этом плохого?

– Знаешь, Публий Рутилий, хоть ты и человек прогрессивных взглядов, в глубине души ты такой же консервативный римский аристократ, как Гней Домиций Агенобарб! – резко прервал его Марий, стараясь все же сдерживаться. – Почему ты отказываешься видеть, что Рим и Италия – это одно и то же, союз равных?

– Потому что это не так, – ответил Рутилий Руф. Ощущение безмятежного благополучия стало улетучиваться. – Послушай-ка, Гай Марий! Как ты можешь сидеть здесь, в стенах Рима, и ратовать за политическое равенство между римлянами Рима и италийцами? Рим – не Италия! Рим не случайно занимает первое место в мире, и добился он этого без италийских солдат! Рим – это нечто особое!

– Ты хочешь сказать, что Рим – исключительный, превыше всего? – уточнил Марий.

– Да! – Казалось, Рутилий Руф раздулся от гордости. – Рим – это Рим. Рим – действительно исключительный. И он превыше всего!

– А тебе никогда не приходило в голову, Публий Рутилий, что если бы Рим взял всю Италию – даже италийских галлов Падуи – под свою гегемонию, то стал бы только сильнее? – спросил Марий.

– Вздор! Рим перестал бы быть римским, – возразил Рутилий.

– И это, по-твоему, его ослабит?

– Конечно.

– Но сегодняшнее положение – это фарс! – настойчиво произнес Марий. – Италия похожа на шахматную доску! Районы с полным гражданством, районы с латинскими привилегиями, районы просто со статусом союзников – все смешалось. Альба Фуценция и Эзерния, наделенные латинскими привилегиями, окружены италийцами, марсиями и самнитами… Колонии, разбросанные по Падуе среди галлов… Какое там может быть реальное чувство единства с Римом?

– Образуя римские и латинские колонии среди италийцев, мы добиваемся их покорности, – объяснил Рутилий Руф. – Люди с полным гражданством или обладающие латинскими привилегиями нас не предадут. Им это невыгодно, если учесть альтернативу.

– Ты, наверное, имеешь в виду войну с Римом? – спросил Марий.

– Ну, это уж слишком. Я так не сказал бы, – ответил Рутилий Руф. – Скорее потеря привилегий для римских и латинских общин будет невыносимой. Не говоря уж об утрате социальной значимости и положения.

– Dignitas – достоинство – это все, – сказал Марий.

– Именно.

– Значит, ты считаешь, что влиятельные люди из этих римских и латинских общин не допустят мысли о союзе с италийцами против Рима?

Рутилий Руф был в шоке:

– Гай Марий, что ты говоришь? Ты же не Гай Гракх! Ты ведь не сторонник реформ!

Марий поднялся со скамьи, несколько раз прошелся взад-вперед, бросил свирепый взгляд из-под свирепых бровей на Рутилия – тот был значительно меньше ростом, а тут еще как-то сжался, словно готовясь защищаться.

– Ты прав, Рутилий Руф, я не реформатор. Смешно даже сравнивать меня с Гаем Гракхом. Но я практичный человек и, смею надеяться, обладаю толикой разума. Кроме того, я не патриций, не римлянин из римлян, о чем всякий рад мне лишний раз напомнить. Возможно, мои сельские предки одарили меня своеобразной независимостью, какой никогда не было ни у одного римского патриция. Я предвижу неприятности в нашей шахматной Италии. Да, Публий Рутилий, предвижу! Я слушал то, что недавно говорили мне италийские союзники. Я чую перемены. Ради Рима, я надеюсь, наши консулы впредь будут мудрее использовать италийские войска, нежели консулы прошлых лет.

– Я тоже надеюсь, хотя не совсем по тем же причинам, – отозвался Рутилий Руф. – Плохое командование в принципе преступно. Особенно когда приводит к напрасной гибели солдат, римских или италийских. – Он раздраженно глянул вверх на маячившего перед ним Мария. – Да сядь ты, прошу тебя! Твоя ходьба меня раздражает.

– Это ты меня раздражаешь, – сказал Марий, но покорно сел, вытянув ноги.

– Ты набираешь клиентов среди италийцев, – сказал Рутилий Руф.

– Правильно. – Марий внимательно смотрел на свое сенаторское кольцо, золотое, а не из железа. Только старейшие сенаторские семьи традиционно носили железные кольца. – Однако я не один так поступаю. К примеру, Гней Домиций Агенобарб целые города числит среди своих клиентов, главным образом защищая уменьшение их налогов.

– Или даже освобождая их от налогов.

– А Марк Эмилий Скавр? Его клиентура – северные италийцы, – продолжал Марий.

– Да, но согласись: он все-таки более цивилизованный по сравнению с Гнеем Домицием, – возразил Рутилий Руф. Он был сторонником Скавра. – По крайней мере, он делает много хорошего для своих городов-клиентов. Там осушит болото, здесь построит новый дом свиданий.

– Допустим. Не забывай, кстати, Цецилиев Метеллов из Этрурии. Эти тоже – деловые!

Рутилий Руф глубоко вздохнул:

– Гай Марий, ты очень много говоришь, но я так и не пойму, что ты хочешь сказать.

– Да я и сам не знаю, – ответил Марий. – Просто чую скрытое волнение среди известных семей и все больше убеждаюсь в значимости италийских союзников. Не думаю, чтобы сами они сознавали ее – или понимали, какую опасность создает это для Рима. Они действуют, движимые инстинктом. Каким-то чувством, в котором едва ли отдают себе отчет. Что-то витает в воздухе…

– Да ты прозорливец, Гай Марий, – сказал Рутилий Руф. – И хоть я тебя и рассердил, но все же хорошо запомнил то, что ты сказал. На первый взгляд, клиент не так уж и полезен. Патрон дает клиенту куда больше, чем клиент – патрону. Разве что на выборах или при угрозе какого-то бедствия… Может быть, клиент сможет помочь, не поддержав кого-либо, кто действует против интересов его патрона. Инстинкты очень важны, тут я с тобой согласен. Они как маяки – высвечивают скрытые факты задолго до того, как их обнаружит логика. Так что, может, ты и прав, когда говоришь о скрытом волнении. Возможно, приписать всех италийских союзников в качестве клиентов к какой-нибудь известной римской фамилии – один из способов предотвратить грозящую опасность. Честно говоря, я попросту не знаю.

– И я не знаю, – признался Марий. – Но набираю клиентов.

– И сохраняешь спокойствие, – сказал Рутилий Руф, улыбаясь. – Мы начали разговор, как я помню, с моего племянника Друза.

Марий подобрал ноги и вскочил со скамьи так быстро, что даже напугал Рутилия, который вновь подставил лицо солнцу и зажмурил глаза.

– Да, мы начали с этого! Пошли, Публий Рутилий, может быть, мы не опоздали и я покажу тебе пример нового отношения знатных семей к италийским союзникам!

– Иду, иду! А куда?

– На Форум, конечно! – Марий направился вниз по склону, чтобы выйти на улицу. По пути он продолжал говорить: – Сейчас идет суд, и, если нам удастся, мы успеем увидеть финал.

– Удивляюсь, что ты вообще обратил на это внимание, – сухо произнес Рутилий Руф. Обычно Марий не интересовался судебными процессами.

– А я удивляюсь, что ты не посещаешь их каждый день, – отрезал Марий. – В конце концов, это дебют твоего племянника Друза в качестве адвоката.

– Нет! Дебют его состоялся несколько месяцев назад, когда он защищал главного трибуна Казначейства по делу о возмещении определенной суммы, которая непонятно куда подевалась.