Первый дневник сновидений

Артур пренебрежительно хмыкнул.

— Только не надо строить из себя героя, Генри! Именно ты! О да! Я прекрасно знаю, чем ты занимаешься по ночам, только не думай, что твои проделки останутся незамеченными. И ты в который раз доказал, насколько хорошо владеешь этим искусством. Но ты дал обещание, каждый из нас это сделал, — он обвёл рукой пейзаж вокруг. — За то, что мы видим здесь. За неограниченную власть. За исполнение наших сокровенных желаний, — по его лицу пробежала тень. — Но лишь Анабель это понимает.

Да, конечно, идеальная парочка. Они явно сидели на первой парте в школе демонических наук.

— На твоей совести и на совести этого демона смерть бывшего парня Анабель. И её пса, — с вызовом проговорила я. — Ничего удивительного, что она в это верит.

И только тут я заметила предостерегающий взгляд Генри. Что ж, действительно не самый тонкий подход к допросу подозреваемого. Шерлок Холмс вряд ли гордился бы мной.

Артур сощурил глаза.

— Малышка Лив, — надменно сказал он. — Ты ещё совсем зелёная в нашем деле, чтобы иметь хоть малейшее представление, о чём идёт речь.

Я скрестила руки на груди. Когда кто-нибудь называл меня «малышкой Лив», я тут же приходила в ярость.

— Может, всё как раз наоборот, и, в отличие от тебя, я ещё не утратила здравый смысл, и меня пока что не свели с ума всякие пентаграммы и бормотание возвышенных изречений, — я грозно поглядела на него. — Что, собственно, случится на последнем ритуале? Что ты хочешь устроить на Хэллоуин? Зажечь ещё парочку чёрных свечек? Построить алтарь и заколоть ягнёнка? Или, может, раз уж на то пошло, давай принесём в жертву человека, что скажешь?

Я уже почти смеялась, но выражение лица Артура заставило меня сдержаться. На этих словах в его глазах загорелось какое-то тёмное дикое пламя…

Мне вдруг стало плохо. Неужели я попала в точку? Что за бред, этого просто не может быть.

— Pugio cruentus — окровавленный кинжал, — пробормотал Генри.

Артур кивнул.

— Вот ты и получил свои ответы, Генри. И в глубине души ты знал их всегда. Просто не решался посмотреть правде в глаза.

— Нет, вы же не серьёзно, правда? — прошептала я.

Артур не обращал на меня больше никакого внимания. Для него теперь, казалось, существовал только Генри.

— Анабель готова, — сказал он. — Она хочет исправить то, что почти разрушила. И согласна довести дело до конца. Ради нас всех!

Пока он говорил, пейзаж вокруг менялся, сначала незаметно, затем всё сильнее, пока мы не оказались в совершенно других декорациях. Природа стала иной: всё было теперь зелёным и тёмным, русло реки, скалы, рыжая земля выцветали на глазах, вместо этого вырос слой травы, папоротника и плюща, который расползался прямо к нашим ногам. Цвет неба с ясно-голубого изменился на затянутый тучами серый.

Когда Артур повернулся к монументальному склепу, который охраняли два ангела, голос его чуть заметно дрожал.

— На Хэллоуин она принесёт себя в жертву, чтобы освободить Князя тьмы из его западни, — он поднял руку. — И это случится именно здесь.

Я уставилась на ангела, не видя его.

— Но… ты же любишь Анабель, — пробормотала я. — А она любит тебя. Ты же не можешь действительно хотеть… Ты что, сам не видишь, какое это сумасшествие?

Я развернулась к Генри. Почему же он так спокойно стоит за моей спиной? Артур только что сказал, что собирается убить свою подругу — которая является также подругой Генри — во имя какого-то несуществующего демона! Серые глаза Генри сверлили Артура.

— Ты считаешь, что если это случится во сне, то всё пройдёт гладко, так ведь? Думаешь, раз это сон, то ты действительно сможешь это совершить?

Артур снова кивнул. У меня словно камень с души свалился. Значит, во сне. Конечно. Анабель должна умереть только во сне. Но… Разве это менее ужасно?

Генри подошёл немного ближе к Артуру, теперь он стоял прямо перед ним. Возле Артура к могильной плите, поросшей мхом, прислонился каменный ангел. А за его спиной, в чаще, я различила ещё несколько надгробных камней, которые, словно надломанные зубы, торчали из зарослей плюща. Мы снова очутились на Хайгейтском кладбище.

— Вам кажется, только так можно окончить это дело, чтобы никто не пострадал? — Генри говорил очень медленно, словно с ребёнком.

— Это единственный путь, — выкрикнул Артур. Затем он ненадолго замолчал. — Могу ли я на тебя положиться, Генри? — через некоторое время спросил он.

Генри ответил не сразу. Они с Артуром глядели друг другу прямо в глаза. Казалось, их взгляды сражаются на невидимой дуэли.

Я кашлянула. Если Артур и Анабель предполагают провести этот ритуал во сне, они наверняка рассчитывают, что в любой момент смогут проснуться и инсценированный ими же самими кошмар тут же закончится. Но что, если они ошибаются?

Я потрогала надгробный камень рядом с собой. Эти сны были совсем другими. Я абсолютно отчётливо ощущала, как Генри касается моей кожи, я чувствовала каждый порыв ветра, каждое пожатие его руки, его поцелуй, а теперь ещё и шершавую поверхность надгробной плиты под своей ладонью.

Какое же это чувство — когда в тело вонзают нож… Рана, кровь….

— Вы не можете этого сделать, — выкрикнула я и почувствовала, что мои нервы скоро сдадут. — Вы ведь совершенно не представляете, что тогда случится с Анабель.

— Она права, Артур. Всё зашло слишком далеко, — подтвердил Генри.

— Ты до сих пор ничего не понял, Генри. У нас нет выбора! — Артур казался разгневанным и в то же время растерянным. — Он не оставил нам ничего другого, мы дали клятву.

— Выбор есть всегда, — возразил Генри и положил руку Артуру на плечо. — Мы не должны этого делать. Ты не должен этого делать.

Артур прикусил губу.

— Только не оставляй меня в такой момент.

— Я этого не сделаю, — спокойно сказал Генри. — Мы ещё найдём выход. До Хэллоуина у нас есть почти целый месяц.

— Выход, — повторил Артур, и в его глазах блеснул огонёк надежды.

На секунду у меня тоже появилось чувство, что всё будет хорошо.

Генри держит всё под контролем. Или это Артур держит всё под контролем. Но затем я услышала рычание. Прямо перед собой. Я резко развернулась и уставилась в пустые глаза надгробной скульптуры. Это была огромная собака из камня, она лежала на тумбе перед покрытым мхом склепом, в тени дуба, заросшего папоротником. Снова раздалось рычание, а затем одна из каменных лап дрогнула. Медленно, очень медленно зверь поднял голову.