Первый фронт

— Не мешают?

— Вчера же не мешали, почему сейчас должны? — с удивленной полуулыбкой ответила девушка и стала натягивать колготки.

«Понятно, продолжения не будет!» — Пожав плечами, я вышел на кухню и поставил чайник.

После прощания я был развозчиком по местам работы, так как не выпил ни капли спиртного.

Высадив Костю и Ольгу, повез Настю, болтая на ходу о пустяках. Оказывается, она работала в местном музее, и, заинтересовавшись, я стал расспрашивать ее о предвоенных годах.

Слушая Настю, задавал интересующие меня вопросы, и один из рассказов особо привлек мое внимание.

— …и представляешь, когда кладку разломали, там оказалась ниша, в которой был старинный чемодан. Рабочие, конечно, вскрыли его, они надеялись, что там клад, а там оказались деньги тех времен, что тебе интересуют.

— И много? — задал я вопрос, стараясь сделать голос безразличным.

— Сто семь тысяч рублей в разных купюрах и всякая утварь. Она, кстати, стала одной из наших коллекций, так как на ней был личный знак графов Глинских!..

Слушая, я усиленно размышлял о возможности тиснуть деньги — они мне были очень нужны.

— Насть, а где сейчас эти деньги?

Выяснилось, что кроме нескольких выставочных купюр, остальные находятся в запасниках.

«Блин, как бы ее уговорить продать их мне?»

— Насть, а Насть, можно у вас купить несколько купюр, а?

— Да ты что?! Нет конечно! Они же зарегистрированы, это исключительно неможно! — сердито откинув челку со лба, втолковывала мне девушка.

— Ну нет так нет! Подумаешь, не больно-то и надо. Где тебя, здесь?

— Да-да, вот здесь останови! — Высадив Настю, я отъехал немного и стал наблюдать. Она подошла к черному входу и, открыв дверь, скрылась внутри.

«Черт, да как мне тиснуть деньги из музея?!»

Я купил газировки и собрался уезжать, как вдруг одна из припаркованных машин привлекла мое внимание.

«Где-то я уже видел эту „четырнадцатую“, уж очень заметный у нее скол на лобовом стекле. А, ладно, показалось!»

Однако мое ожидание неожиданно было вознаграждено.

Из дверей музея вышел мужичок пропойного вида, в котором легко узнавался наш брат электрик, и неторопливой походкой направился к ближайшему магазину. Быстро догнав его, преградил путь. Подняв на меня измученные нарзаном глаза, мужичок с натугой проговорил:

— Что тебе, парень? Не видишь, я болею, дай пройти!

Похоже, этот монолог отнял у него много сил. Сочувственно посмотрев на бедолагу, я предложил похмелиться, и в глазах страдальца зажглась жажда жизни.

К моему удивлению, договориться с электриком оказалось не сложно.

— …в хранилище?! Да кто тебе сказал?! Да он постоянно мне под ноги попадается! Один раз пнул, так оттуда всякие старинные бумажки полетели! Что говоришь? А, да не проблема, только… — Он характерно потер пальцы.

Договорившись, мы вышли из небольшой кафешки и разошлись в разные стороны.

Отогнав машину в соседний дворик, я стал ждать. Виктор Викторович, как он представился, появился через полтора часа, неся в руках старинный чемодан — в глаза сразу бросались металлические уголки.

— Вот, принимай товар! Деньги гони!

Отдав сколько договорились, я открыл чемодан и посмотрел на пачки купюр разного достоинства, после чего спросил у собиравшегося уходить электрика:

— Не заметят?

— Да кому он нужен! Будь спок, парень, давай, пока! — после чего развернулся и помчался в сторону кафе, где мы до этого сидели.

«Вот так и продают всяким прохиндеям народное достояние!» — печально подумал я, глядя вслед уходящей фигуре, и, захлопнув багажник, подошел к водительскому месту. Открыв дверцу, осмотрелся и случайно заметил в стороне парня, который показался мне смутно знакомым.

«Странно, он похож на того, что привез мне документы. Бывают же такие совпадения! — снова посмотрев на то место, парня не увидел. — Да, наверное, все-таки показалось, да и одежда была другая. Нет, точно показалось!» — убеждал я себя, поворачивая на перекрестке к выезду из города. Пора было уже ехать домой.

Стрелка бензодатчика приближалась к нулю, и лампочка уже не мигала, домигалась.

«Пора заправиться!» — подумал я и после РКБ свернул к заправке, которая находилась на выезде из города.

«Так, сколько у меня осталось кровно заработанных? Двести… четыреста… о, ровно шестьсот десять».

Залив бензину на всю сумму, я, соблюдая все правила дорожного движения, направился домой — проблемы с гаишниками мне были не нужны.

Заехав домой и забросив в квартиру вещи, быстро доехал до матери, звонком предупредив ее, что буду.

— Вот, сынок, и блинчики поешь!

Мама сидела напротив и смотрела, как я ем. Если какую-то из тарелок я убирал в сторону, не доев содержимое, то в ее глазах появлялось жалобное выражение, вроде: «Как же так, я готовила-готовила, а ты не доел? Все, я на тебя обиделась!»

Поэтому обеды у матери превращались для меня в настоящий бой, который я, естественно, проигрывал и с трудом, но съедал все, что мне наложили. Причем порции становились все больше и больше. На все мои жалобы мама отвечала:

— Если ты все доедаешь, значит, тебе мало, вот я и ложу побольше, чтобы ты уж точно наелся! — вызывая этими словами стон у меня и гомерический хохот у бати. Батя вообще с интересом следил за моим общением с матерью, сам же старался не встревать между нами — дураком он не был. А когда в первый раз увидел сериал «Воронины», то долго смеялся, с тех пор обзывая меня Костиком, а маму Галочкой. Только из-за этого сериала он купил себе комп и провел Интернет, смотря все новые серии, что выходят в последнее время.

Встав из-за стола, я попытался слинять домой, но не тут-то было.

— Сынок, мы ведь огород вспахали! — Этой фразой мама меня чуть не убила. Подойдя к окну, я выглянул на улицу.

«Ну черт, а?! Блин, двенадцать соток! Да я на этой картошке умру же!» — глядя на свежую пашню, мысленно стонал я.

— Мы уже и ведра с рассадой приготовили, сейчас отдохни с полчаса и выходи! — сказала мама.

— Мам, ну мне реально нужно уехать. Может, алкашей каких наймем?