Первый курс

– Почти! – простонала китаянка. – Почти прошла! Чуть-чуть не хватило!

– Чуть-чуть – не считается, – мрачно заметил Голицын. Теперь внутри у них оставались только трое. Шансы землян на победу, в реальность которой они уже едва было не уверовали, таяли на глазах.

– Третий – пошел! – гнул свое арбитр.

Третьего пришлось ждать почти три минуты. Несколько раз из-за ворот доносились какие-то неразборчивые крики – кто и что кричал, понять было невозможно – но вердикт судьи о незасчитанной попытке все не поступал. И вот, наконец, медленно, словно при замедленной съемке, из ворот появился черный мяч, за ним желтая рука, за ней голова…

– Есть! – Збышек Мазовецки повалился на маты, тут же вскочил, и ударом ноги послал мяч обратно сквозь ворота. – Есть!!!

Иван и Ван Нань бросились к поляку.

– Ура! – орал Голицын.

– Победа! – неистовствовала китаянка.

Под их напором Збышек не удержался на ногах и рухнул на пол. Сверху на поляка упал Иван, Ван Нань – на него.

– Задавите, черти! – застонал Мазовецки, но на лице у него было выражение безграничной, какой-то детской радости. Как, впрочем, наверное, и у всех остальных.

Через минуту из ворот выскочил Пашка – тоже, кстати, с мячом – и присоединился к общему безумству. Последней появилась Эмма – и тоже при снаряде – как потом узнал Голицын, противник, то ли смирившись с поражением, то ли в знак уважения, не выпустил по их капитану ни одного битка.

– Матч окончен! – донесся откуда-то издали голос арбитра. – Победила команда хозяев. Результат решающей стадии – три успешные попытки!

Впрочем, никто его уже больше не слушал.

23

Игроки-победители, без преувеличения, сделались героями всей Школы. Из раздевалки в ресторанный зал, где в их честь был приготовлен торжественный ужин, болельщики несли команду на руках. Перед дверьми госпитальной палаты, куда поместили получившего тяжелую травму Чжу Пэна, постоянно дежурили три-пять человек. Ивану, красовавшемуся с закованной в белый медицинский пластик рукой – она действительно оказалась сломанной – улыбались все девушки Школы, начиная с подруги Эммы австралийки Эллис и заканчивая Джулией Куин, а оба негроамериканца – его давние недоброжелатели – выбрав момент, подошли к Голицыну, похлопали по плечу и между делом назвали братом.

Впрочем, на то, чтобы почивать на лаврах, времени ни у кого особо не было – близились экзамены, а где-то рядом с ними – подведение итогов в личном и неофициальном командном зачетах. Успешная игра за сборную дала шестерке спортсменов хорошую фору перед другими курсантами – от ста пятидесяти дополнительных очков, набранных Эммой и Збигневым, до «скромных» семидесяти пяти, заработанных Ван Нань и Чжу Пэном. Это позволило всем им, за исключением китаянки, чисто учебные дела которой шли несколько ниже среднего, оккупировать места за привилегированным столом. Радость Ивана, впрочем, длилась недолго – не прошло и недели, как он вновь съехал вниз по зачетной таблице – и, как ни странно, связано это тоже оказалось со сборной.

Дело было в той самой его травмированной руке. Именно на то место на запястье, где у Голицына теперь белела броня медицинского пластика, пристегивался штатный бластер. Анш Жиы, как известно, более чем прохладно относящийся к криску, предложил было Ивану попробовать действовать левой, но после того, как «Шилк» дважды сам собой выскочил у Голицына наизготовку, а главное – после самопроизвольного выстрела (к счастью, никого не задевшего), преподаватель оружие у Ивана отобрал – до полного выздоровления. Соответственно, пересох и без того не слишком полноводный ручей, приносивший в копилку Голицына с полигона Фантомаса зачетные баллы.

Сразу же под угрозой оказалось и наметившееся было преимущество россиян в командном зачете. Усилиями Пашки и Ивана вырвавшаяся наконец после игры сборной на первое место российская делегация все ближе подпускала к себе идущих вторыми китайцев. В какой-то момент – с возвращением в строй Чжу Пэна – курсанты из Поднебесной даже ненадолго вернули себе утраченное лидерство, но стремительным финишным рывком – свою лепту внес в него и Иван, в основном, конечно, за счет пилотажа – на самом финише россияне вновь их обошли.

Итоговая отмашка – как и в прошлый раз, неожиданная – зафиксировала микроскопический отрыв делегации России от китайцев – всего на семь баллов. Но семь там их было или семьсот семьдесят семь – никакого значения уже не имело: россияне – первые, Китай – только второй. Третье место, как и полгода назад, досталось делегации США.

В личном зачете в призовую шестерку вошли четверо сборников – Хохлов, Эмма, Мазовецки и Чжу Пэн, а также Чан Бяо и Сварам Сингх, опередивший всего на три очка показавших одинаковый итоговый результат Глеба, Ивана и Джулию Куин. Чжу Пэн и Чан Бяо, кстати говоря, стали лауреатами второй раз подряд.

Отлет шестерых счастливчиков в причитающееся им призовое путешествие состоялся в самый разгар сессии. При расставании у ангара челнока Эмма плакала – за все время знакомства это был первый раз, когда Иван видел в ее глазах слезы. Несколько минут Маклеуд не выпускала из объятий Эллис.

– Почему-то у меня такое чувство, что я никогда больше не увижу ее, – всхлипывая, прошептала она на ухо Голицыну.

– А меня? – не нашел ничего лучшего как спросить тот.

– Тебя? – улыбнулась Эмма сквозь слезы. – Куда же ты теперь от меня денешься-то?!

– Ну, мало ли… – протянул Иван.

– Я попросила Эллис присматривать за тобой, – совершенно серьезно проговорила девушка. – Ты тоже приглядывай за ней, хорошо?

– Ну, думаю, без присмотра твоя Эллис не останется, – улыбнулся Голицын. Рядом с черноволосой австралийкой уже стоял Глеб – что-то негромко говорил, склонившись к самому ее уху. Что-то, как видно, очень смешное – время от времени девушка весело и беззаботно смеялась.

– Она – моя единственная настоящая подруга… – проговорила Эмма. В другой момент Иван, наверное, удивился бы этому откровению: с его точки зрения друзьями Маклеуд могли бы в той или иной степени считаться каждые девять из десяти курсантов Школы.

– Я прослежу, чтобы с ней было все хорошо, – заверил он девушку.

– Спасибо… – прошептала Эмма.

В следующую секунду ее горячие губы сомкнулись с губами Ивана и не отрывались уже до тех пор, пока нард Шидд дважды не потребовал от отъезжающих занять предназначенные для них места в челноке.

Экзамен по пилотажу должен был проходить в отсутствии нарда Орна – как и многие его коллеги, преподаватель предпочел воспользоваться оказией, чтобы слетать на родину в Альгер, – и к тому же проводился он не в привычных тренировочных кабинах, а в других, расположенных аккурат напротив ангара, из которого зимой Иван летал вместе с нард-кором Нивгом на таинственную заморскую базу. Впрочем, внутри старый и новый тренажеры ничем друг от друга не отличались. Согласно жребию, Голицыну выпала роль второго пилота, чему он, признаться, был даже немного рад: медицинский корсет с его руки сняли лишь неполных три дня назад, и точность движений, необходимая для управления воздушным катером, до конца к нему еще не вернулась. Усаживаясь в левое кресло, Иван подумал, что не исключено, что жребий на самом деле был не так уж и слеп: весь последний месяц нард Орн неизменно ставил командиром их экипажа Глеба, что, в свою очередь, давало и тому, и «инвалиду» Голицыну хорошие шансы на получение призовых баллов. Сейчас, конечно, ив-марола в Школе не было, но что ему мешало должным образом запрограммировать компьютер, принимающий экзамен? Правильно, ничего.