Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Первый меч Бургундии
Шрифт:

Монсеньор строго кивнул и, приняв птицу, передал её своей сестре. Чувствовалось, что чересчур легкая победа над грабителем сбила его с толку.

– Его зовут Поль-Антуан, - быстро вмешалась девочка.
– А меня Констанца.

– Да кому это интересно?
– раздраженно бросил её брат, психоаналитически сверкнув глазами.
– Видите ли, монсеньоры, - продолжал он, обращаясь к Карлу и Жануарию, - наша мать добрая женщина, но смерть Эстена слишком...

– Нехорошо называть отца просто "Эстеном", - машинально поправил Карл.

Он не отец, а просто так - дядя, - сказал Поль-Антуан. Чувствовалось, что эта формула была им отработана на многих слушателях.
– Поэтому я и говорю "Эстен".

Поль-Антуан нравился Карлу всё больше и больше. Он помнил себя точно таким же бараном.

– Ладно, говори как хочешь, - сдался герцог.
– Так что там ваша мать?

– А Вы правда троюродный дядя Мартина?
– выпалила Констанца.

Поль-Антуан снова сверкнул глазами, открыл было рот, но промолчал. Сообразил, что ему тоже интересно.

Вопрос застал Карла врасплох.

– Нет, - ответил он. Не потому, что видел в этом "нет" некую педагогическую или политическую выгоду, но лишь потому, что лгать в стенах храма полагал ублюдочной низостью. По этой же причине он не исповедовался уже восемнадцать лет.
– Я не троюродный дядя Мартина, я ему вообще не родственник.

– Значит, Вы точно герцог Карл, - торжествующе сказал Поль-Антуан.

– С чего ты взял?
– спросил Карл, краснея и чувствуя, что земля уходит у него из-под ног. Вся конспирация летела в тартарары.

– Мы иногда с Мартином рисовали Вас. И он всегда рисовал на Вашей шее золотого барашка.

– Правда, на тех рисунках Вы очень красивы и ещё у Вас на плече сидит сокол, - заметила Констанца.
– Поэтому мы с Поль-Антуаном спорили, пока шли сюда - Вы это или не Вы.

– А сейчас я, конечно, уродец каких мало. И сокола при мне нет.

– Ой, - Констанца чуть не расплакалась.
Что Вы, монсеньор, Вы хороши почти как Мартин.

Час от часу не легче. Жануарий понял, что разговор пора спасать.

– Простят ли низкого слугу маленькие господа, если я спрошу, не пора ли перейти к сделке?

– Простят, - ответил за детей Карл, догадываясь, к чему клонит Жануарий, и расстегивая крючки на камзоле один за другим.

Зато Констанца и Поль-Антуан явно не поняли, о какой сделке идет речь, и растерянно переглянулись. Пока Карл извлекал орден на свет, Жануарий продолжал:

– Вы ведь, маленькие господа, догнали нас не столько ради птички, сколько ради того, чтобы неплохо заработать парой-тройкой правдивых историй о Мартине. Только Ваши мысли немного сползли в сторону. Верно?

– Верно, конечно, - пожал плечами Поль-Антуан.
– Я к тому и клонил, что наша мама плохо ведет дела. А мы их выпрямляем.

– Вы-прав-ля-ем, - подсказала Констанца шёпотом.

– Считайте, что уже выправили, - сказал Карл, протягивая агнца Поль-Антуану.

– Так сразу?
– ахнул тот.

– Да. Чтобы не боялись обмана.

– Мы - никогда, - горячо уверил его Поль-Антуан, быстро пряча агнца в торбу, из каких

кормят лошадей зимой или когда лень распрягать.

С плеч Карла свалились сорок фунтов дерьма. Ну хоть чем-то. Очень уж жаль Эмеру и её детей тоже жаль.

Стоило агнцу исчезнуть в торбе, как Констанца, словно бы желая упредить Карла во всех его вопросах и тем добросовестно отработать Золотое Руно, зачастила:

– Мартина мы знаем с прошлого лета, когда он и его приемные родители переселились в наш замок. Их Эстен пригласил. Мартина мы не очень часто видели, потому что мама его боялась и говорила, чтобы мы с ним не дружили. Но у Мартина было много разного и мы ходили к нему тайком смотреть миниатюры в книжках, слушать про историю и про разных зверей.

– А потом она втюрилась в Мартина, как Лесбия в Катулла, - ввернул Поль-Антуан, бесцеремонно ткнув пальцем в Констанцу.

Прозвучало неожиданно живо. Жануарий хмыкнул. Констанца безо всякого аффекта сказала:

– Вздор. А Лесбия твоя совсем Катулла не любила, иначе бы он не истратил на неё столько слов.

Трюизм явно был отчеканен в своё время Мартином. Карл подумал, что к своим двенадцати плюс-минус год Констанца обзавелась завидным самообладанием. И, видимо, завидным багажом суждений на все случаи жизни. Подтверждая его мысли, Констанца продолжала:

– Уж если кто-то в Мартина и втюрился, так это ты, Поль-Антуан. Вспомни как ты всюду ходил за ним и всегда заикался, когда он с тобой здоровался.

– Ладно-ладно, - угрюмо пробурчал Поль-Антуан.
– Я зато не оставлял в его дверях записочек и не рвал из "Большого Физиолога" кое-каких картиночек. Потому что я сам себе такая картиночка.

– Ха-ха, - ледяным тоном сказала Констанца, непомерно высоко задирая свой правильный нормандский нос.
– Да от твоей картиночки и мышь не пискнет.

"Ого, - меланхолически подумал Карл.
– Весело они тут жили, бесенята."

Ты просто завидуешь, - парировал проницательный Поль-Антуан.
– А вот Гибор, когда они с Гвискаром брали меня искупаться, а ты придурилась больной, лишь бы побыть с Мартином наедине, она сказала, что я уже настоящий мужчина и мне уже пора просить у Мартина "Тысяча и одну ночь".

– Дети мои, - примирительно затянул Карл, - в вашем возрасте меня уже женили, а оттого все сердечные мытарства отроков мне известны не понаслышке. Вернемся к Мартину.

– Вы шутите насчет женитьбы, да?
– с непонятной Карлу надеждой спросила Констанца.

– Нет.

– Конечно нет, - вмешался Поль-Антуан.
– Забыла, пустоголовая, что Мартин рассказывал? Герцог Карл женился первый раз в одиннадцать лет на женщине, которой никогда до этого не видел.

– И, чтобы вас успокоить, образованные монсеньоры, - добавил Карл, - никогда не... ну, так и не вошел к ней в смысле ветхозаветном.

– Понял, дурак?
– Констанца торжествующе шлепнула брата по затылку.
– Не вошел! Так то герцог. А тебе, баронету, и до двадцати двух не светит.

Поделиться с друзьями: