Первый снег в Сууваре

Один из офицеров дворцовой охраны попытался организовать выступление: он вместе с отрядом ворвался на верхние этажи дворца с криком "Смерть убийцам Хозяина! Смерть самозванцам!.." Мятежники были встречены частями, верными новому правительству, и уничтожены в ходе кратковременной схватки.

После этого во дворец были вызваны части столичного гарнизона. Они по приказу коннетабля разоружили дворцовую охрану. Вонберегем и испуганный Голон лично ходили перед рядами разоруженных солдат, и требовали присягнуть на верность Совету. Те, кто давал присягу, получал назад свое оружие и отправлялся дальше нести караульную службу. Остальных связали, и уволокли в тулаагенские камеры. Несмотря на возражения распорядителя двора, начальника дворцовой охраны и его адъютантов разоружили и казнили на месте: им не простили бунта.

– Люди, которые не могут отвечать за собственных подчиненных, преступники!
– рычал Вонберегем. Новым начальником охраны был назначен некто Суунер Лаасли - все знали, что он человек Сасера.

Следующим днем Совет постановил конфисковать имущество арестованных в пользу государственной казны: на этом настаивал Раен. Тайный совет упразднялся, а все бывшие советники (кроме главного министра и министра порядка, которые тоже имели почетное звание тайного советника) лишались имущества. Их пока не арестовывали, хотя они сидели под замком - в бывших своих домах.

Хайем пытался настоять на том, чтобы ввести пост главы Совета. Его никто не поддержал: каждый из новых правителей не хотел, чтобы усиливалось влияние другого. Решили оставить Совет чисто коллегиальным органом, который будет принимать решения простым большинством голосов. Были отвергнуты предложения Сасера и Хайема о введении в состав Совета новых членов: новые министры дорог, почты, работ автоматически становились членами нового правительства, однако права голоса в Совете не имели. Раен потребовал переподчинить дворцовые и столичные финансы общегосударственной казне, и все члены Совета поддержали его, кроме Голона. В ответ, словно бы мстя дворцовому казначею, Голон добился смещения все ещё болеющего Суугенсена Ореми: Раен был раздосадован неожиданным падением своего протеже. По приказу Совета стражники Министерства порядка вошли в дом бывшего наместника, и арестовали его, не обращая никакого внимания на его возмущение и крики, - чихающий и кашляющий наместник не был в курсе событий. Его даже не стали пытать...

После непродолжительных споров, по настоянию Сасера был образован особый суд Совета, который возглавил старший секретарь Министерства порядка. На новый суд возлагалась обязанность вести дела об изменниках и других государственных преступниках. "Мы не можем при данных обстоятельствах вести делопроизводство в обычном порядке..." - размеренно говорил торжествующий Сасер, и члены Совета послушно кивали головами. С обилием обнаружившихся изменников и преступников государственный суд или суд короны справиться не могли физически, - это понимал каждый из высших сановников. Однако никому не нравилось, чтобы новый суд находился в непосредственном подчинении министру порядка. Подобное учреждение стало бы страшным оружием в руках хитроумного Сасера.

Вокруг нового суда разгорелись словесные баталии: Сасер упорно настаивал на своем, оппоненты упорно не соглашались. Наконец, благодаря поддержке Раена и Голона, главному министру удалось принудить Сасера согласиться с условиями большинства. Новый суд отныне будет располагаться не в здании министерства порядка, как того хотел Сасер, а в главном здании дворца (оно как и другие дворцовые здания находилось в ведении Голона), на нижних этажах и по соседству с Тулаагенской тюрьмой (она находилась в ведении Хайема). Таким образом, Особый государственный суд поделили на троих...

На следующий день в здании государственных архивов кто-то устроил поджог, и, несмотря на старания стражников Министерства порядка его затушить, здание сгорело дотла. И это притом, что шел гемгаймен! Главный министр подозревал в поджоге Раена и Голона: они, как он догадывался, пытались уничтожить всю служебную документацию, относящуюся к дворцовой службе и казне. Опасения подтвердились: на пепелище нашли следы смолы и масла - поджигатель (поджигатели?) обильно полил им все внутренние помещения архивов.

Заседания Совета продолжались без перерыва: никто не хотел покидать его, боясь участи Лаата или Ореми. Новое правительство ело, пило, спало и заседало в одном и том же помещении. Еще недавно это был главный торжественный зал дворца, но теперь ни у кого не поворачивался язык назвать его "торжественным": картины и портьеры были сняты, знамена и старинные гербовые щиты вынесли, все пространство заставили разнородной мебелью, быстро утопающей в свеже написанных бумагах...

В столице, как и в других городах государства, началась странная жизнь.

Многие сууварцы, ещё не отвыкшие беспрекословно подчиняться со времен правления Хозяина, тревожено воспринимали шаги нового правительства. В Совет стали поступать известия о том, что Букнерек вывел свои войска в приграничные с Сууваром районы. Эти известия поступали почти от каждой пограничной заставы. Об этом же сообщали немногочисленные агенты, засланные в соседнюю страну ещё Хозяином. В его правление случались неоднократные стычки на границе и вооруженные набеги на приграничные области - как со стороны Букнерека, так и со стороны Суувара. Все правление Сууваренена Третьего, как его отца и деда, питалось страхом перед грозным соседом. С малых лет каждый сууварец знал, что соседний Букнерек - исконный враг Долины, и его истинная цель - подчинить и разрушить Сууварское государство. Словосочетание букенереки-каи "букнерекские псы", - было давним и страшным ругательством. Сказать букенереки-каен про человека - это не просто оскорбить его или унизить. Это означало обвинить несчастного в совершении самого тяжкого преступления - в государственной измене. Десятилетиями учителя в школах на уроках, глашатае в объявлениях, высшие сановники в торжественных речах на праздниках напоминали сууварскому народу кто его враг и что от него можно ожидать. Букнерек рисовался как возможный агрессор, который только и ищет повода, чтобы затеять войну со Свободными Долинами. Но никто не мог подумать, что большой и коварный сосед может начать настоящую войну. В городах и селах Долины началась паника: люди потихоньку выходили из оцепенения и передавали друг другу страх - словно переносили заразный вирус...

Смерть правителя выбила людей из привычной колеи: несколько поколений сууварцев привыкли, что ими правит один и тот же человек, не знающий милосердия и решающий за всех - будь это изменение школьной программы или снос старого здания. Каждый день в каждом месте все контролировалось именем Хозяина. Его портреты висели в каждом доме, его статуи стояли на площадях, его именем назывались улицы и новые поселения, созданные в годы Сплочения среди пустынных южных земель из тысяч сосланных и опальных. Всякое дело, - будь-то строительство моста, посевные работы или рождение ребенка, - сопровождалось специальными агентами правителя. В народе их называли гойерменами - "слугами Хозяина", - хотя официально считалось, что в Сууваре есть только служащие государства или служащие двора. Хозяину молились, хотя он не признавал никаких культов из-за присущей ему подозрительности: всякое вероисповедание было запрещено ещё в годы Сплочения. Все люди каждый день чувствовали, что за их действиями следит могущественный и невидимый человек: Он знает их каждый шаг, Он слышит их каждое слово, Он догадывается об их мыслях...

"Хозяин умер!" - эти слова как болезнь поразили страну - болезнь, невиданная доселе и потому ужасная. Никто не мог поверить, что этот могущественный и жестокий человек умер. Ползли слухи, что он жив и просто проверяет верность своих подданных лже-смертью. На улицах и площадях люди с землистым оттенком лица рассказывали шепотом друг другу, что правителя отравили враги - предатели, подкупленные ненавистным Букнереком. Именно поэтому тело убитого быстро сожгли - чтобы народ не узнал правды...

В новых поселениях, называющихся Сууваренентаген и отличающихся только номерами, начались волнения бывших ссыльных. В "пятом новом поселении имени Сууваренена" бывшие ссыльные перебили небольшую охрану, местный армейский гарнизон, и захватили здание администрации. Бежавший наместник был казнен по приказу Совета как дезертир и изменник. Во взбунтовавшийся поселок были посланы отряды министерства порядка: тысяча сто человек были убиты, а их убогие дома, сколоченные из тонких досок и дешевой жести, сожжены...